Полутьма

Глава 10

Четыре года назад

Тусклый свет в аудитории не давал хорошо рассмотреть следующего человека, поднявшего руку. Моргая, вновь опустила взгляд на листы, лежащие на трибуне. От тяжелого освещения буквы плыли перед глазами, а смесь запахов пота, туалетной воды и всеобщего презрения, что так и сочилось с высокомерных рож передо мной, давила похуже пресса.

Сейчас мне казалось, что моих родителей убили не вампиры, а вот это тупоголовое общество староверов-индюков. Зависшее было молчание тут же прервалось шепотом, перерастающим в гам. Хваленая военная дисциплина. Стоило чинам повыше оказаться за закрытыми дверьми, как вся дрянь полезла наружу.

Может быть, действительно я сказала нечто такое, что людей старой закалки выбило из себя. Но оставить сейчас все как есть было нельзя.

– Это – прорыв, – крикнула я, сжимая пальцами деревянный бортик трибуны, отчего острый его край тут же врезался в кожу, – и я не понимаю, почему вы этого не видите.

Грохот свалившегося на пол стула принудил вжать голову в плечи, инстинктивно становясь меньше. Мелкая дрожь прошла по телу, лишая голоса.

– Я рисковал жизнью каждый божий день, лейтенант, – принижая мое звание, полковник ПВМ Урала, словно став шире и выше за одну секунду, гневно и абсолютно неприлично указывал на меня пальцем, – не для того, чтобы какая-то малолетка говорила о мире с вампирами.

Грудь мужчины вздымалась так сильно, что от каждого движения ордена высокомерно поблескивали. Медленно выдохнув, я отвела взгляд на стену.

– Вы не понимаете, – разочарование в моем голосе отравляло, – я говорю лишь о том, что по итогам наблюдений действительно можно сделать вывод о возможном совместном сосуществовании.

– Чтобы мои внуки ходили по улицам рядом с кровососущими монстрами, сопля? – сделав шаг вперед, мужчина наклонился ниже, повышая голос.

– Полковник, вы забываетесь, – скрипнув зубами чувствую, как злость обжигает горло, – если мы не решим вопрос в сторону сосуществования, а не порабощения, то ваши внуки будут ходить не по улице, а сидеть в амбаре какого-нибудь вампира в ожидании собственной казни.

В этом я была уверена на восемьдесят процентов. Да, двадцать оставались на то, что мы все же сможем устроить век контроля за вампирами, но две тысячи лет этого не происходило. Мы держались на плаву только потому, что клыкастых все устраивало. Плюс развитие технологий и вооружения, но на их стороне было самое главное. Инстинкт. Люди уходили все дальше в своем развитии, при этом теряя связь с тем, что я про себя прозвала матерью-природой. Жуткая правда, которую сложно принять. Это не отменяло того, что нынешнего лидера вампиров необходимо уничтожить, пока люди еще чудом остаются целы. Но саму цель ПВМ стоило изменить и работать в новом направлении.

– Я тоже рискую жизнью, – наконец смело встретилась взглядом с полковником, – на протяжении месяца я живу, сплю, ем и нахожусь в обществе трехсотлетнего вампира двадцать четыре часа в сутки. Он прикрывает мою спину, он уничтожает своих. Знаете, почему он с нами?

Полковник скептически приподняв бровь скрестил руки на груди. А я быстрым движением ослабила галстук, прочищая горло.

– Потому что мы проигрываем.

– Убицца пожалел нас? – усмехнулся полковник, а я отрицательно мотаю головой, чувствуя, как горло сводит судорогой.

– Нет. Просто мы вольные, сражающиеся, живущие, а не существующие в амбарах, к чему упорно движет вампиров новый лидер, гораздо вкуснее, – поджав губы, судорожно выдохнула, – вампиры стайные, поэтому большая часть не задает вопросов и идет за тем, кто по мнению нашего объекта делает ни что иное, как уничтожает их еду.

– Истощает запасы, – задумчиво проговорил сидевший в первом ряду генерал, почесывая подбородок, а я кивнула, чувствуя, что камень перекрыл горло.

Именно так. Человек – не животное. В неволе, в постоянном ожидании смерти, мы не будем вести себя так, как ожидает лидер вампиров. Если опустить все моменты, то эмоциональный фон напрямую влияет даже на вопрос производства потомства. Нас нельзя запереть и ждать, что людей станет больше, а с присущей ему жестокостью и вовсе стоит ожидать исчезновение человека как вида. Следствием будет являться постепенная гибель вампирской расы.

Поэтому хищник пришел. Поэтому я была уверена, что в день, когда все закончится, секунды будут решать, останусь ли я в живых.

– Вы или увидите очевидное, – хрипло проговорила я, собирая листы с трибуны, – или мы погибнем. Все. Доклад окончен.

Прижимая папку к груди, я заставила себя не бежать к выходу. Не вырвавшиеся наружу слезы жгли глаза, а я, глядя на побитую временем плитку под ногами, убеждала себя, что не заставляю сдаться. Хотя многие думают именно так. Нет. Я говорю о межвидовом существовании.

В котором каждый человек рискует оказаться в лапах убийцы. Осторожно прислонив за собой дверь на выходе из аудитории, прижалась лбом к шершавой выкрашенной белой краской, поверхности.

Уже сама не понимаю, что чувствую. Но другого пути для человечества сейчас просто не видно. Или мы решим вопрос глобально и будем трястись каждый раз, выходя за порог, или станем свиньями, выращенными на убой.

Только двадцать процентов на их правоту.

Телефон завибрировал в кармане брюк. Быстро потянув свой неизменный айфон пробежалась взглядом по всплывающему уведомлению. Дашка. Точно, мы же договорились встретиться в восемь, а время уже стремительно подбиралось к этой отметке.

Все не вовремя.

Как и расслабленные шаги за моей спиной.

– Как все прошло? – сквозь щелчки набираемого сообщения голос вампира казался чем-то обыденным.

Воздух предательски выскользнул из легких слишком громко. Сейчас весь расчет был на искусственное освещение, что делает меня бледнее и не сможет выдать пылающие краской лицо. Рядом с ним всегда было так. Неправильно. Радовало, что он все равно не поймет, что это, даже если заметит. Вампиров не интересовали чувства людей, если это не страх и ужас жертвы. Скорее всего, мое бешено колотящееся внутри сердце, что губительными волнами посылало по сосудам горькое желание, он воспринимает именно как страх. Закусив губу, вдохнула, вновь не отрываясь от экрана телефона. Тем не менее, не изменяя себе, я одобрительно кивнула, на секунду поднимая палец вверх и мысленно возвращаясь к Дашке.

– Если это вежливость, то у тебя отлично получается, – на секунду обернулась, встречаясь взглядом с голубыми глазами, блестящими под искусственным светом, – только мы договаривались.

– Не притворяться человеком, – уголок губ пополз вбок, оголяя края клыков, – я помню, schatz. Интересно было попробовать.

– Что чувствуешь? – быстро возвращая взгляд обратно на экран, заблокировала телефон, запихивая его в карман.

– Еще больший интерес, – усмехается вампир, оглядываясь на аудиторию, – скоро твои снобы наполнят коридор, так что если хотела скрыться, – кивает на мой оттопыренный карман, – вперед.

Почему я так смотрю на него? Опасное нечто. Богомерзкая тварь. Но взгляд непослушно скользит по смуглому лицу, облизывая острые скулы и подбородок, покрытый щетиной. А тело тут же отзывается предвкушением. Как можно быть настолько испорченной. Сморгнув наваждение, отворачиваюсь, бодро шагая вперед.

Он убийца, Сима. Он здесь не потому, что хочет быть здесь. Он не помогает людям. Его цель настолько же мерзкая, как и его скрытые высоким уровнем допуска поступки.

Самый неподходящий кандидат для человеческих чувств.

– Я не буду пить эту дрянь в холодильнике, Сим! – раздается мне вслед, и я замираю. – Твой дядя не прекращает попыток сделать из меня ручного песика на искусственном корме.

Понятно. Значит, вместо человеческой крови нам вновь поставили свиную. Все бы ничего. Если бы мы не ловили самого опасного хищника последних двадцати лет.

– Поговорю с ним, а ты не съешь никого до моего возвращения.

Он молчит. Нет, я знаю, что он не тронет людей здесь, а если что, матерясь сквозь зубы, высосет свиную кровь. Наш союз слишком хлипкий и он не будет рисковать так собственными целями. Он рационален. Даже сейчас вампир не испытывает злости. Просто констатирует факт – вновь не та кровь, нужна другая. Потому что только так он может достичь своей цели.

Если я когда-нибудь окажусь между ним и целью – мне крышка.

Идя вперед, слышу его шаги. Это вампир покидает коридор, чтобы не попадаться на глаза людям, выходящим из аудитории. Никто не знает, с каким вампиром я работаю. Большая часть даже не знает, кто из нового пополнения ПВМ – вампиры. Слухи ходят, но мы ведем себя аккуратно. Я знаю, что внедрено еще четверо на случай раскрытия личности Сергея. Это решение мы приняли совместно с дядей, когда по итогам первой тестовой недели рассказали полковнику о намеченных планах.

Мы лезли в самую жесть.

Каждый изуродованный труп, места массового погребения, районы с большим количеством пропавших без вести или те, где обнаружены тела, разорванные «животными». На каждый случай мы накидывали гипотезу, которую «проживал» Сергей. Не самый приятный момент, когда относительно человек, с которым утром ты пьешь кофе, вымазанный в крови, с безумным оскалом, говорит от лица монстра.

Но по крайней мере они отрезвляли меня.

Покинув здание, пожала плечами, ступая по узкой тропинке в сторону КПП. Хорошо, что маленький ресторанчик с мерзким названием «Жемчужина» находился практически у самого выхода. Оступившись на яме, всем весом оперлась на ногу, со стоном наклоняясь к пульсирующей конечности.

Вывиха нет. Повинуясь порыву, стянула туфли, ступая по теплому асфальту прямо ногами в капроновых носках. Противная горечь просочилась в рот, заставляя сердце больно сжиматься и печь глаза.

Лодыжка все еще была синей.

В последний раз он напал. Увлекся процессом, а я, напротив, потеряла всякую осторожность. Только больно от этого было почему-то не телу. Чувство плотно поселилось под ребрами. Полковник не знал об этом случае только из-за длинных рукавов и резкого отказа от юбок. Учитывая, что каждую ночь мы были где-то в любой точке России, подозрений это не вызвало.

«Ошибся, schatz. Без тебя это не вытянуть. Если расстроена, то утешься мыслью, что ты – вкусная».

Предательская мышка тут же заныла, а перед глазами почему-то поплыл туман. Хлюпнула носом и потупила взгляд, разглядывая каплю на совершенно сухом асфальте. Вот такие извинения. А что еще нужно пакету крови на ножках. Я же именно он для него. Просто оболочка для его еды.

– Старший лейтенант, что за внешний вид?! – возмущенный голос подруги тут же вытащил меня из размышлений.

Подняв голову, часто заморгала убирая пелену. Все не вовремя. Очень. А моя блондиночка в не по уставу обтягивающей ее форме уже сжимала мою руку, разглядывая потеки туши на щеках.

– Мать, это что такое на лице? Совсем кровопийцы довели?

Подруга с самого детства, Дашка была мне практически как сестра. Веселая и неугомонная всегда, она так же, как и я, потеряла родителей в раннем возрасте. С этим был связан и ее выбор.

– Знаешь, я ужасно хочу есть, – выдавливаю из себя улыбку, – ты же уже заказала что-то к нашему приходу?