Дом Властвующей

Глава 17. Магические ножи

В гостиной Тиббота стоял сильный запах жжёной травы. Этюдник и прочая творческая атрибутика перекочевали беспорядочной грудой со стола в дальний угол, освободив место для объёмистой книги, раскрытой на странице с иллюстрацией заклинания защиты от эктоплазменных сущностей. Свечи на полу, расставленные в форме оккультного символа, горели ровно и неподвижно, освещая тёмное помещение тусклым светом, и отражаясь в двух небольших зеркалах, установленных друг напротив друга с намерением создать иллюзию бесконечности, тонущую в бесчисленном мерцании золотистых звёздочек.

— Ты чем это тут занимался? — Шемс прошла вперёд, аккуратно перешагивая крошечные огоньки, тем самым заставляя их трепетать от движения воздуха.

— Созданием защиты от привидений, — Тиббот будто слегка смутился. — Увы, окончательно и бесповоротно избавиться от них нереально. Можно либо отпугнуть, либо развеять… временно.

Он с сожалением вздохнул, включил верхний свет, быстро собрал с пола все свечи, потушил их и без колебаний выбросил в мусорную корзину.

— Ты же вроде не колдун? — пожелтевшие страницы старинной книги зашелестели под рукой Шемс. — Как же ты собирался творить магию?

— Ну дык благодаря твоей новой подруге появилось искушение попробовать. Но, таки да, моя магическая убогость никуда не исчезла.

— Эм… А ты знаешь, ведь Евгения искренне сожалеет. Она даже искала тебя, чтобы принести извинения. И, кстати, если ты забыл или не знал, магия проявляет себя не только в использовании колдовских заклинаний. Я ведь видела твои картины, от них прямо-таки веет волшебством, другим, особенным, наполненным добротой и любовью.

— Кому-то легко далось искусство лести? — Тиббот усмехнулся. — Ты чувствуешь? От меня сразу так и повеяло дружелюбной отходчивостью. Что же, в обмен на твои комплименты готов списать попытку моего убийства на дурацкое недоразумение.

Шемс хоть и чувствовала, что у его внезапного великодушия есть иные причины, и где-то кроется подвох, но всё равно не смогла удержаться от улыбки и, стараясь не выдать своего волнения, демонстративно уткнулась в книгу. Из букв слагались слова, из слов заклинания, непонятные вначале завитки, мало-помалу оформлялись в рисунки, являясь очевидно пошаговыми инструкциями, но смысл их больше не доходил до сознания. Механически Шемс перевернула очередную страницу и, пожав плечами, совершенно справедливо заметила:

— Вообще не понимаю, как ты мог заподозрить меня в обмане и тем более в предательстве. Отвык от общения с порядочными людьми? — она подняла голову от книги и поняла, что он смотрит на неё не отрываясь.

— Похоже на то, — Тиббот кивнул. А в глазах почему-то сквозила усталая безысходность. — Думается мне, надобно сказать правду Даррелю. Никто не заслуживает нести в одиночку бремя грехов, даже если однажды сам выбрал этот путь, потому что никто не совершенен.

— Подходящий момент ещё не наступил, — уклончиво вздохнула девушка и неожиданно сменила тему. — Так ты объяснишь, что это были за дребезжащие звуки? Я вначале испугалась, уж не началось ли под горой извержение какого-нибудь древнего вулкана.

Тиббот резко отвёл взгляд.

— Здесь нет действующих вулканов. Нет ураганов, наводнений, нет привязки ко времени… И мы ни мёртвые, ни живые, нелепые и жуткие создания неизменные из года в год, из века в век существуем во власти снов… Не нужно было приводить тебя сюда, Шемс. Для нас впереди один только мрак и никакой надежды.

— Ну ты чего, Тиббот, опять завёл старую пластинку? Всё! Дело сделано, назад пути нет.

— Это было оповещение. Редкие гости заходят сюда, но когда заходят — этим сигналом дом сообщает об их появлении.

Шемс поняла и побледнела.

— Там пришёл новый человек? Тиббот, вы ведь не станете его убивать?

— Если магия в нём не проявится, гостю уготовано стать очередной кормушкой для Сатис. Ты ничего не можешь сделать, Шемс, постарайся просто не думать об этом. Лльюэллин обо всём позаботится.

— Знаю я, как он позаботится! Читала в дневнике, — Шемс рванула к двери, но та оказалась заперта. — Тиббот, не выводи меня, открой немедленно!

Тот через силу усмехнулся и успокаивающе поднял руки:

— Я ничего не делал, Шемс. Это не я, это Дом.

— Неправда! — девушка неверяще обернулась к парню. — Так же нельзя! Нельзя бездействовать, когда на твоих глазах совершается преступление. Это равнозначно соучастию!

— Тут ничем не поможешь, себе сделаешь только хуже, — Тиббот пытался её образумить. — Твои попытки всё это изменить никогда не сработают при использовании стратегии воплей и необдуманных действий.

— И сколько же людей мы принесём в жертву? Сколько ждать, пока хитроумный план родится сам собой?

Первым порывом было схватить что-нибудь тяжёлое и расколотить неподдающуюся дверь. К примеру, тот кофейный столик, стоявший между ней и Тибботом, вполне бы сгодился.

— Ну хорошо. Вот скажи мне, Шемс, что бы ты сделала? Как, ну как бы ты остановила Лльюэллина?

— А вот так! — негодующая Шемс сдвинула брови и, пробормотав короткое заклинание, проделала секундную манипуляцию рукой, и вуаля — глаза мстительно блестят, а пальцы поглаживают рукоять длинного боевого ножа с остро отточенной сталью.

— А ты подготовилась не абы как — вполне толково, — в голосе Тиббота прозвучало удивление, немного потешившее тщеславие девушки. — Если его ещё зачаровать на поражение бессмертной плоти, вот как мой, к примеру, — он вынул из-за пояса свой нож, чтобы спокойно положить на низкую столешницу. И Шемс с завистью отметила, как отливало густой синевой и излучало колдовскую энергетику узкое, чуть выгнутой лезвие, — тогда да, для поклоняющихся ты могла бы стать нешуточной угрозой.

— Я не успела запастись эбеновым деревом.

— Я могу добыть его для тебя, могу помочь с поиском заклинания. Допустим, ты получишь силу, оружие, а заодно шанс расправиться со мной и остальными поклоняющимися, но что дальше? Против Властвующей эти ножи бесполезны.

— Кто-нибудь уже проверял?

— Она сама раздала их нам.

— Я ходила в боевую секцию.

— В поединке с Сатис это не поможет. Нужно искать иной способ.

Шемс упрямо отвернулась.

— Дом, сейчас же открывай эту чёртову дверь! — потребовала она, яростно ударив кулаком по деревянному полотну, и оно плавно откатилось в сторону.

Несколько секунд Шемс заторможено взирала на открывшийся выход, затем, резко сорвавшись с места, выбежала в коридор.

Конечно же она опоздала. Иначе и быть не могло, учитывая сколько было потрачено времени на пустую болтовню. А дом-то… тоже хорош, — кипятилась Шемс, — разыгрывал солидарность, а в решающий момент поменял сторону. Тоже мне, карьерист беспринципный.

Примчавшись к опознавательному кругу, Шемс застала лишь заливающую его лужу крови, уже начавшую подсыхать. Если бы только она пришла сюда сразу, наверняка, ещё что-то можно было сделать, как-то помешать, хотя бы попытаться спасти человека… Но она не сделала ничего.

Лльюэллин, опустившись на колени, вытирал тёмное пятно, но при появлении Шемс, оторвался от своего жуткого занятия и неуловимо быстро выпрямился. Его взгляд оценивающе прошёлся по лицу девушки, затем устремился на стоящего за её спиной Тиббота.

— Не сумел задержать её дольше?

— Действительно веришь, что я дерзну начать с домом состязание, в котором заведомо в проигрышном положении?

Шемс не слушала их, её переполняли боль и отчаяние, и неясно осознаваемая потребность избавиться от бушующих внутри эмоций. Она подскочила к Лльюэллину и изо всей силы толкнула его в грудь.

— Ненавижу тебя!.. — заорала Шемс. — Ненавижу всех вас. Убийцы!

Девушку, чьи глаза блестели слезами, Лльюэллин встретил твёрдым, окаменевшим взглядом и прежним полным равнодушием на лице. Она же в ответ буквально буравила ему переносицу. Волна за волной неистощимой, жгучей ярости, вздымались всё неистовее с каждой секундой и рвались наружу, жаждущие мести, крови, смертей и разрушений, а бешено бьющееся сердце тонуло в их тёмной глубине, задыхалось, раскалывалось на кусочки… Но вот, прерывая управляющие ею злые силы хаоса, слышатся лёгкие шаги сзади и дыхание, и чувствуется прикосновение тёплых рук, обнимающих её, вынуждающих отвлечься от боли, чтобы всецело сосредоточиться на этих новых ощущения.

— Тихо, тихо, успокойся, милая. Всё это не твоя вина, — звучит над ухом знакомый шёпот Тиббота. Рефлекторно она пытается отстраниться, но он ещё крепче прижимает её к груди. — Вспомни, Сатис чует плохие эмоции, ты только оказываешь ей услугу. Погаси их.

Шемс разом сникла, податливо вверяясь ему — человеку, которого только что люто ненавидела. Не осталось ни чувств, ни сил, ничего, кроме пустоты. В воцарившейся тишине она взглянула на Лльюэллина ничего не выражающим взглядом, после чего позволила Тибботу увести себя.

Тем не менее тупая апатия, с которой девушка держалась словно безвольная, беспомощная кукла, вскоре ослабла. Легонько придерживая и направляя, Тиббот проводил её в светлую, уютную гостиную, где за окнами над холмами и сказочным лесом, полыхающим осенними красками, сияло тёмно-голубое небо, усадил на диван и сам устроился рядом, по-прежнему не отпуская из объятий. Она и не желала освобождаться. Наоборот, доверчиво прильнув, положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

— Кто это был, женщина или мужчина?

— Какая разница? Отдыхай, Шемс. А впрочем, можешь больше не сдерживаться. Если плакать хочется… поплачь.

— Но ведь слёзы — это тоже выход эмоций. Разве нам можно плакать?

— Конечно. Всем можно плакать, когда им грустно. Иногда это даже необходимо.

— Наверно Лльюэллин совсем не умеет плакать.

— Это следствие внутреннего надлома. Ллью всегда стремился защищать меня, с раннего детства и даже потом, когда оказалось, что взваленный на плечи крест волочить ему не по силам.

— Слабо верится, что он покорно подчинился несправедливости.

— Зато в то, что недостойные поступки совершаются исключительно по злому умыслу, верится охотно?.. Наша семья годами избегала пожилой леди из соседнего поместья, породившего много сплетен и кривотолков про жестокие чёрные мессы, бесовские культы и прочие бесчинства. Но как-то раз я встретил её в нашем саду. Конечно я не сразу её заметил. Там вдоль всех дорожек были высокие зелёные стены и каждая клумба, как укрытие. Высокая, с властными манерами и громадным чёрным зонтом, она рвала рябину, даже скорее с каким-то безумным остервенением обдирала кисти вместе с ветвями.

— Зачем ей зонт? От дождя? — в воображении Шемс нарисовалась причудливая и дикая картина.

— Раньше она всё время ходила с ним. Своеобразная магическая защита, навроде завесы, оберегающей наш дом, только порядком слабее. Понятно, в ту пору обо всём этом я не имел ни малейшего понятия, как и о самой природе Сатис, и её целях. Мне следовало тотчас бежать прочь, но я остался и даже посмел поинтересоваться причинами столь возмутительного поведения. И уж вот тогда она набросилась на меня… вдавливала рёбра в лёгкие, выжимая воздух, безжалостно ломала кости, рвала кожу челюстями, утыканными множеством зазубренных зубов… Несколькими днями позже она вернулась, чтобы посмотреть, как покидают меня остатки жизни. Лльюэллин тогда беспрекословно согласился на каждое её условие.