Дом Властвующей

Глава 32. Самая большая ценность

Шемс шла по коридору, превратившемуся в сплошные руины, переступая через осколки прежде прекрасных колонн и барельефов, раскуроченные полы и куски отвалившейся штукатурки. Стены с вырванными дверями зияли безобразными дырами. Опалённые листы книг, куски картин, сломанные канделябры стали теперь просто мусором. Да уж, работы тут непочатый край. Справится ли она? Тихик верил, что справится, однако, у самой Шемс возникали на этот счёт большие сомнения.

Одна из немногих уцелевших дверей открылась, и навстречу девушке вышла Евгения. Несколько мгновений они оценивающе смотрели друг на друга.

— Ты в порядке? Выглядишь не очень.

— Да, нормально. Портал закрыт. Лльюэллин сейчас в подвале запаковывает в клетку горгулью, — отчиталась Шемс.

— Хорошо. Зайдёшь? Даррель сейчас у меня.

— А ты куда?

— На поиски книг с рецептами исцеляющих заклинаний. Библиотека, как видишь, тоже изрядно пострадала, но, к счастью, не уничтожена полностью. Жаль конечно, что часть магических опций пропала и дом больше не предоставляет нам доступ к запасам всех мировых хранилищ… И ладно, обойдёмся имеющимися. Уверена, надо лишь запастись терпением, в итоге что-нибудь да отыщется…

Внутри бывших покоев Ионы сохранился порядок, если не считать окровавленных полотенец и простыней, разбросанных по комнатам. Понятно, что здесь Шемс оказалась впервые, и ожидая увидеть обстановку, кричащую какой-нибудь цыганской вычурностью, была очень удивлена уютному и обворожительно простому интерьеру. Но сейчас, когда проблема Сатис и горгульий более-менее разрешилась, её мысли целиком и полностью переключились на Дарреля. Возможность самоисцеления утрачена, но всегда ведь есть другой выход, осталось его найти. Только бы успеть…

Даррель неподвижно лежал в постели: бледный, перебинтованный, укрытый одеялом с ярким рисунком мандалы. Тиббот сидел неподалёку в кресле, обитом принтованным индийским хлопком. При появлении Шемс он поднял голову от страниц одной из многочисленных книг, которыми был завален не только круглый деревянный столик, но и винтажный коврик под ним.

— А вот наконец-то, и ты! — Тиббот старался придать голосу шутливый тон. — Я уже почти начал тревожиться, собирался отправляться на поиски.

— Он по-прежнему без сознания? — Шемс, исправляя охватившее её малодушие, подошла к Даррелю.

— Ну ещё бы! Потерять столько крови — это не шутки.

Шемс думала о том же. Такой бледный, бледнее мела, будто мертвец. Но грудь его вздымалась снова и снова, порывисто, с хрипом, в такт неровному дыханию, доказывающему, что он всё ещё жив.

— Неужели тебе его ни капельки не жаль? — в голосе Шемс слышалась бесконечная усталость.

— Бог с тобой? Тогда чем я сейчас по-твоему занимаюсь? Штудирую, между прочим, труды шаманов, магов, жрецов, владевших знаниями великих целителей.

Да, штудирует. Вот только не ради Дарреля, а ради неё. Шемс поняла это и мгновенно прониклась благодарностью.

— А может ему просто нужно в обычную человеческую больницу? Образ Сатис больше не таится за нашими спинами незримой тенью, так почему же мы все до сих пор тут и надеемся на какое-то неведомое чудо?!

— Во-первых, потому что тебе всё ещё нужна защита от горгулий, а наложенные на дом чары пока с этой задачей справляются…

— Речь сейчас не обо мне. Даррелю… моему отцу, немедленно нужна квалифицированная медицинская помощь.

— Я понимаю сколько он для тебя значит, — Тиббот вздохнул с сочувствием. — Я на твоей стороне. Всегда. Только ведь, Шемс, не лечат в современных больницах ни отравляющих проклятий, ни ран, оставленных стрелами, пропитанными ведьмовским ядом, смешанным с кровью демона.

— Я только-только его нашла, — всхлипнула Шемс, чувствуя, как глаза заволакивает слезами.

Тиббот отложил книгу, подошёл, осторожно обнял за плечи и привлёк к себе.

— Ну, что ты, маленькая моя. Пока ведь не случилось ничего совсем уж непоправимого. Вспомни, мы ведь справились с Сатис, тем более справимся и с этой бедой.

— Я не понимала, что это так серьёзно… думала, ему, как обычно нужно отлежаться и всё…

— Так и есть. И тебе не помешает отдохнуть. Представляешь, этот мохнатый зверь позаботился о сохранности твоих комнат, а мои — лихо так расколошматили.

— Ох… твои работы…

— Да, погибли. Но это ерунда… Ну так что? Проводить тебя в кроватку?

— Я хочу помочь с поиском лекарства.

— Ну, Шемс, смотри-ка, ведь еле на ногах стоишь. Слушай, а давай будем отдыхать по очереди. Кто больше устал — тот и первый. Я вот ни колдовал, ни в сражении ни участвовал, разреши хоть тут оказаться полезным.

— Тиббот, — Шемс задрала подбородок, заглядывая ему в глаза. — Не оставляй меня никогда, а то я точно пропаду.

— Никогда. Даже если прогонять будешь.

Его немного легкомысленное обещание, будто волшебный бальзам, помогло почувствовать себя спокойнее. И нехотя высвободившись из утешительных объятий, девушка послушно отправилась к себе.

Но, перешагнув порог собственной комнаты, Шемс на минуту остолбенела от увиденного. Нет, покои, как и предполагал Тиббот были в абсолютном порядке. Только вот одна деталь…

В приятном полумраке гостиной, в углу, рядом с большим зеркалом, вместо привычного кресла теперь красовалась трёхметровая пушистая ель, украшенная золотыми стеклянными шарами, и серебряными бантами, а на концах зелёных лапок, сверкали рыжими огоньками свечи.

Что это, думала Шемс, последний привет от Тихика? Его загадочное послание? От посетившей её соблазнительной мысли немедленно вернуться за Тибботом пришлось отмахнуться, закрыть входную дверь и самостоятельно изучить явленную ей новую загадку. Вот бы и впрямь найти под ёлочкой чудодейственное средство, исцеляющее самые ужасные недуги. Но ничего похожего на бутылёк с колдовским снадобьем или на свиток древнего пергамента, сообщающего необходимое заклинание, там, увы, не обнаружилось. Зато обнаружилась та самая изумрудная табакерка.

— Что!? Опять? — воззвала Шемс в никуда.

Но когда забавный чёртик выскочил из-под крышки, сердце сжалось от какого-то глубокого чувства, немного неясного, сочетающего щемящую печаль, нежность и прилив слезливой сентиментальности.

— Что я должна теперь сделать? Ты столько твердил, что веришь в меня… Спасибо конечно за это, но вот скажи честно, всё произошло, как ты и планировал? Неужели все наши мысли и поступки настолько предсказуемы? Неужели эти адские авантюры стоят глупых игр с человеческими судьбами?.. Ну чего ты добился? Чего тебе не жилось нормальной спокойной жизнью, без жертвоприношений, без козней и интриг?.. Понимаешь? Я успела привязаться к тебе, Тихик… Мне и раньше доводилось терять близких — это больно… Мамы не стало, тебя не стало, теперь вот может не стать Дарреля. А я ведь только его нашла… Исключительно поганое чувство, как будто заблудилась в глухом лесу и выбраться из него невозможно. Знаю, я маг, наверное, даже сильный, но я не нахожу в себе этих сил. Я злюсь… И меня в дрожь бросает от мыслей, что моя демоническая сущность — это и есть моё истинное Я…

Шемс повздыхала сокрушённо, понимая, что все жалобы на вселенскую несправедливость не играют в её жизни никакой роли. Два ёлочных шара, неловко задетые плечом, столкнулись, звякнув мелодичное «дзынь». Раскрытая табакерка отправилась на консоль, а уставшие глаза коснулись собственного зеркального отражения.

Сердце глухо ёкнуло и провалилось в пропасть, повстречавшись с нечто новым из разряда колдовства и наваждений. Ни песнопение Сатис, ни встреча с горгульями, ничто, как оказалось, до этого момента не приводило Шемс в такой ужас. Она смотрела на точную копию себя и не узнавала. И дело тут вовсе не в испачканных щеках и спутанных волосах, напоминающих воронье гнездо. Лицо отражения выражало такую жестокость, что девушка невольно отшатнулась. Немигающий взгляд, свойственный холоднокровным убийцам, замер прямо на Шемс, в лице, лишённом мимики, лишь самые уголки губ кривились довольной ухмылкой.

Чьё это колдовство?! Шемс поддалась порыву и запустила в зеркало первое, что попалось под руку.

Удара металлическим подсвечником стекло не выдержало, мгновенно покрывшись неровными трещинами, отчего вид у зазеркального двойника стал только более зловещим.

На миг Шемс зажмурилась, в попытке упорядочить мысли, а когда распахнула глаза, отражение вновь изменилось. Вернее, черты остались прежними, но на красивом лице появилась страшная гримаса безумия. Белые зубы скалились, горящий сумасшествием взгляд пугал до смерти.

— Что тебе нужно?! — Шемс и сама уже теряла связь с реальностью, загипнотизированная странным и необъяснимым явлением.

Но вот двойник тихо вздохнул, как-то осунулся, маниакальная исступлённость исчезла из глаз, сменившись такой безмерной печалью, что пальцы Шемс невольно сжались в кулаки, а сердце вдруг заныло от тоски и боли, будто его пронзила невидимая игла. По щекам полились слёзы. Горячие, солёные, они капали на пол, на снежную вату под ёлкой и по эту, и по ту сторону зеркального полотна. Там также, как и здесь плавали блики, чарующе мерцали огоньки праздничных свечей, паутинки серебряных дождинок, опоясывающие зелёное дерево, блестели и переливались в их неверном свете.

Шемс коснулась ладошкой трещин на зеркале, и отражение сделало то же самое.

— Кто ты?

Губы отражения вопрошали о том же. Зато позади него, в глубине комнаты, краем глаза выхватился ещё чей-то тёмный силуэт. Это заставило Шемс резко обернуться назад — никого. Но когда растерянный взгляд снова обратился к зеркалу, за спиной странного двойника уже стоял чёрт-Тихик.

— Ты задаёшь совершенно нелепые вопросы, дитя, — он укоризненно качнул головой. — Конечно же, это ты. Кто ж ещё?

— Неправда! Я не такая! — Шемс взбудоражило его появление, а сердце, и без того тревожно стучащее, кажется забилось ещё сильнее, если это было возможно.

— У каждой души столько граней, что эти лишь песчинка среди огромного космоса существующего внутри тебя. Дитя, ты можешь быть любой, можешь меняться, обновляться, тебе подвластно всё и в полной мере, просто не бойся обращаться к нему.

— Ты не настоящий, да? Тебя здесь нет?

Тихик обиженно поджал тонкие губы, вздохнул как-то неоднозначно и исчез. В зеркале осталось только собственное отражение Шемс, которое теперь вело себя вполне обычным образом.

Вероятно, она начинала понимать, хотя вера в безграничность собственных возможностей пока находилась в шатком положении. Да и как не переступить ту тонкую грань, чтобы не потерять себя, не превратиться однажды в одно из недавних отражений?.. И тут же в голове нарисовался Тиббот, почему-то в совершенно неподходящем ему образе ангела-хранителя. Шемс даже смутилась, но улыбнулась таким странным мыслям.

Но вот наконец-то удалось добраться до мягкой чистой постели, укрыться воздушным одеялом, закрыть глаза, расслабиться и заснуть.