Дом Властвующей

Глава 36. Сделка

Всё меняется и все меняются внутри себя каждый день и каждый час. Меняется распорядок жизни, убеждения и ценности. Все события будущего совершенно точно зависят от множества неожиданных стечений обстоятельств, их комбинаций, совпадений, но в первую очередь от одного первого шага. И сегодня Шемс впервые перешагнула порог покоев Лльюэллина. Здесь, как и повсюду пришлось пробираться через разбитую в щепки мебель, разбросанные вещи, разрушенные межкомнатные перегородки. Единственная уцелевшая лампа в надорванном абажуре высвечивала торчащий из руин немного необычной формы струнный инструмент с переломанным надвое грифом.

— Не знала, что ты умеешь играть на гитаре, — Шемс заявила о своём приходе довольно громко, так чтобы её услышали.

Лльюэллин вышел из спальной, в которой успел навести относительный порядок.

— Это мандолина, — он взял в руки сломанный предмет, — подарок отца.

— А говорил, что не хранишь памятные вещи. Значит ты учился музыки?

— Слишком давно, как будто в другой жизни. Вещи — это всего лишь вещь, Шемс. Цепляться за них не уникально, но незачем.

— Я храню мамин дневник и её обручальное кольцо. Наши вещи напоминают нам какие мы есть на самом деле. Я провела с тобой бок о бок достаточно времени, Лльюэллин, поэтому чтобы ты ни говорил, как бы ни старался показать, что тебе всё равно — я не верю.

— Твоё право верить во что хочется или не верить ни во что. Реальность от этого не поменяется. Мы никогда снова не станем теми, кем были когда-то. Невозможно перечеркнуть всю прожитую жизнь и просто начать с чистого листа.

— Да почему же?! Почему мы снова не можем жить нормально? Почему нельзя взять контроль над жизнью в свои руки, например, найти время для увлечений, вернуться к музыке?

— Помнишь слова Тихика, «жизнь — это всего лишь этап»? Рано или поздно, невзирая на все оправдания, которые мы добросовестно себе находим, нас ждёт та же участь, нам также придётся отправиться следом за ними в ад. Не только мне, Даррелю и Тибботу, но и тебе, и Евгении. Никто из нас не обретёт рая или хотя бы покоя. — Лльюэллин покрутил в руках мандолину и что-то изменилось в его лице, как будто он наконец позволил эмоциям проявиться. Светлые глаза насмешливо смотрели на Шемс. — А вообще-то, знаешь, теперь я почти убеждён, что Тихик всё именно так и спланировал. И когда-нибудь, когда завершаться земные пути наших падших душ, мы вновь соберёмся, но уже по ту сторону. Безусловно с твоим появлением множество удивительных сюрпризов ждёт представителей тамошних элит.

— И пусть. Но есть ведь разница в том, случится это завтра или через пятьдесят лет. Пока у нас есть время, до тех пор мы имеем возможность менять судьбу. Кстати, — спохватилась Шемс, — о посланниках ада. Я искала Чилу, надеялась получить совет, как же нам всё-таки сторговаться с её соплеменницами.

— Чила была здесь не более пяти минут назад. Может, это ты спугнула её своим появлением.

— Она начала меня избегать, что за новость? — Шемс нахмурилась. — Ну ладно… Помочь тебе с уборкой? Хочешь, попробую повторить фокусы Тихика?

— Не нужно. Береги силы. Сейчас мы под защитой, но это временно.

— Да, неприятно признавать, но без Чилы ритуал нам не повторить.

— Да и с призраками рано или поздно возникнут проблемы.

— Мы ведь что-нибудь придумаем?

— Не знаю, Шемс. Но принимать какое-то решение нужно уже сейчас.

Девушка закусила губу, подумать было о чём. На долгие месяцы для неё, а для кое-кого аж на столетия, заколдованный дом открылся целым миром, сложным, жестоким, но единственным доступным в силу своей изолированности. И вот пришла пора идти дальше: собирать пожитки, возвращаться домой, заканчивать школу, выбирать профессию, в общем, вступить в точку отсчёта нового этапа своей жизни…

Когда настенные часы, висевшие в покоях Шемс, подтвердили, что снаружи уже глубокий вечер, все обитатели дома, включая Чилу, собрались там же в гостиной, а их взгляды напряжённо следили, как порхающий снег оживляет картину за окном.

— Лучше приоткрыть створку, тогда Миназия гарантированно нас почувствует, — любезно подсказала девушка-горгулья.

Шемс прикрыла глаза, сознанием спаиваясь воедино со стенами и получая возможность руководить всеми процессами в доме, но теряя способность управлять своим телом.

Небольшое мысленное усилие и массивная высокая створка распахивается наружу.

— А это не опасно? — заволновался Тиббот. — Мы успеем вовремя заметить их появление?

— Взгляни на неё, — Чилу раздражало подобное невежество. — В таком состоянии погружённости, когда дух ослабил связь с грубой материей, отчётливо отслеживаются любые энергетические потоки. Шемс почувствует стаю ещё на подлёте, болван.

Даррель прокашлялся, привлекая к себе внимание.

— В таком состоянии Шемс не сможет вести переговоры. Может, ты Жень, представишь им наше предложение, — под предложением он подразумевал Чилу, с намёком кивнув в её направлении, — в деталях описав все его достоинства.

Евгения убрала выбившуюся прядь волос за ушко и нервно улыбнулась.

— Хорошо. Начнём с того, что, — она заглянула в поданный ей листок, где обычной шариковой ручкой были заранее прописаны предполагаемые условия предстоящего контракта, — свобода Чилы идёт в обмен на свободу Шемс…

— Ещё я заберу с собой Лльюэллина, — прерывая её, внезапно объявила горгулья.

— Что?! Нет!

На Чилу посыпался град возмущённых восклицаний.

— Да никто не говорит про уготованную ему адскую бездну! — Чила вроде бы пыталась убедить всех присутствующих, но взгляд неотрывно впивался в красивое мужское лицо, слишком уж ждущий взгляд, буквально просящий. — Я унесу его в наш поднебесный город. Там никто и пальцем не посмеет тронуть…

— Это твоё условие? — Лльюэллин продолжал хранить непоколебимое спокойствие, вся фигура его дышала холодной сдержанностью.

— Нет уж! — Тиббот в отличие от брата долготерпением не отличался. — Я больше никому тут не позволю приносить себя в жертву.

— Жертву? Вот значит как?.. — Чила будто подавилась. Её лицо, ставшее белым до прозрачности, выглядело теперь каким-то уж совсем юным, совсем растерянным, а на глазах — почти слёзы.

— Она влюбилась, — полушёпотом констатировала Евгения.

— Ещё чего! — самообладание мгновенно вернулось к горгулье: и голова вновь высоко вздёрнута, и осанка королевская, только подбородок предательски дрожит. — Возомнили о себе невесть что, смертные ничтожества…

Прерывая её, электрический свет моргнул, задрожал часто-часто, заставляя тени метаться по стенам, и вспыхнул вновь. Словно под воздействием сильного порыва ветра оконная створка резко захлопнулась. И буквально, через считанные мгновения за тёмным стеклом появились силуэты. Несмотря на наглухо запечатанное окно звуки снаружи по-прежнему проникали сюда беспрепятственно и растекались по комнате, наполняя пространство шорохами крыльев и гневным шёпотом.

— Вот они, красавицы, явились не запылились, — недовольно бормотал Тиббот, заслоняя собой бесчувственное тело Шемс.

— Мы хотим заключить сделку, — громко и смело начала Евгения. — Вы, думается, заинтересованы в возвращении Чилы. Так почему бы не принять компромиссное решение.

Гул голосов с той стороны зазвучал эмоциональнее. Среди возмущённых, удивлённых и презрительных интонаций отчётливо улавливались и угрожающие нотки.

То ли полы плаща взлетали за спиной фигуры, приблизившейся к окну, то ли крылья, в темноте не разобрать. Чей-то смутный силуэт прильнул к стеклу и стало видно выразительное широкоскулое лицо.

— Это именно то, что нам нужно, — провозгласила старшая горгулья прекрасно поставленным голосом с полнозвучным красивым тембром. — Отдайте адское дитя, заблудившееся в чужих мирах, отпустите Чилу, и мы немедленно оставим вас в покое.

— Условия абсолютно неприемлемые, — возразил Даррель. — Только Чила, никто другого мы вам не отдадим, хоть штурмуйте, хоть осаду устраивайте.

— Похоже вы не понимаете. Природа этого дитя иная, несовместимая с земной средой. По мере взросления её энергия, её магические силы будут искажаться, мутировать, преобразовываться в нечто неуправляемое, непознанное… Вселенная всегда стремится к равновесию, а появление подобных аномалий ведёт к болезням, войнам, катастрофам космического масштаба. Такова расплата за нарушение баланса.

— Хватит молоть чушь! Шемс просто милая и безобидная девушка. По-вашему же выходит, будто она готова спровоцировать целый рагнарёк.

— Именно так. Мы видим, ведь в этом наше предназначение — недопущение хаоса — дарованное свыше и обязательное к исполнению.

По всем признакам переговоры грозили зайти в тупик.

— Кажется у меня есть решение этой проблемы, — Чила презрительно прищурила веки и закинула ногу на ногу. С самого начала переговоров она отчуждённо сидела в кресле напротив остальных домочадцев, коллективно собравшихся на просторном диване. — Шемс ведь сама хотела жизни простого смертного, так пусть откажется от магии, точнее, от той её части, что ведёт к патологическим процессам.

Лльюэллин качнул головой.

— Нельзя просто взять и вытащить из кого-то часть его сущности. Энергетические контуры организма слишком плотно переплетены, разорвать их для любого означает либо смерть, либо обречение на физическую и психологическую неполноценность.

— Верно, — Чила подарила ему улыбку, полную хищного очарования. — Но не обязательно выдирать с корнем, можно вычленить этот злокачественный участок и наглухо его запечатать.

— Не слишком-то это отличается от того, о чём только что предупреждал Лльюэллин, — тень недовольства легла на лицо Дарреля. — Запечатать искру магии, почти то же самое, что лишить человека голоса или зрения — важной части с которой он родился.

Лльюэллин повернулся в его сторону, чтобы заметить:

— Может оказаться, что магия Шемс имеет двойственную природу. Как-никак ты её отец, кое-что она вполне могла и от тебя унаследовать. Так что нет объективных причин полагать, что все её сверхъестественные способности отключатся полностью, хотя риски конечно существуют, но по-другому не бывает. Собственно, право принимать окончательное решение в этом деле всё равно остаётся за Шемс.

— Она приняла решения, — сообщила Евгения, глядя в бумажный лист на коленях, текст в котором менялся прямо на глазах. — Она согласна.

— Что скажешь, Миназия? — Чила обратилась к своей сестре и предводительнице.

После полного и неоднократного прочтения контракта, некоторых корректировок и дополнений, согласие между сторонами было наконец достигнуто. Пользуясь дарованным Миназией правом, Чила поставила внизу подпись и склонилась над Шемс, готовая провести обряд запечатывания.

— Ты должен отпустить её руку, а ещё лучше отодвинься в сторону, — велела горгулья Тибботу, — иначе я и тебя зацеплю.

Тот в ответ вперил в Чилу тяжёлый взгляд исподлобья, но всё-таки пальцы, сжимающие тонкое запястье девушки, разжал.

Закрыв глаза и запрокинув голову, Чила опустила ладони на плечи Шемс и зашептала на неведомом наречии какое-то древнее заклинание. Все присутствующие, как заворожённые слушали её и наблюдали за сверкающей пыльцой, невесомым облаком рассыпавшейся вокруг бесчувственного тела Шемс и постепенно угасающей. Так прошла минута, две, три…