Дом Властвующей

Глава 35. Обновлённая Евгения

Взгляд упал на Дарреля — смертельная бледность сошла с лица, а глухой хрип сменился ровным дыханием крепко спящего человека.

— Я хочу быть рядом, когда он очнётся, — никакой победной радости не было. Шемс не отпускало чувство разбитости, горло перехватывало от нелепого желания плакать. Призраки исчезли, а она снова не успела попрощаться, даже толком поговорить и то не вышло. Когда выпал шанс, и долгая тоска преобразилась в мгновения чудесной встречи, она снова сплоховала… потому что о другом думала.

Евгения со вздохом поднялась на ноги.

— Да, будет правильно, если именно тебя Даррель увидит первой, когда проснётся. Это придаст ему дополнительных сил. Полагаю, проклятия Сатис можно больше не опасаться, ибо выглядит «наш пациент» теперь несомненно лучше, — она окинула беглым взглядом всех присутствующих и не давая никому возможности успеть ей что-либо ответить, быстренько нырнула за дверь, ведущую в просторную гардеробную.

— Ну раз угроза очередной катастрофы миновала, я, пожалуй, тоже пойду, займусь разгребанием завалов, вдруг и мне, как Шемс повезёт, и я отыщу ценное сокровище, — в прозрачно-серых глазах Лльюэллина светилась ирония. Но прежде чем уйти он вежливо кивнул Татьяне: — У вас выдался трудный день и ещё более трудная ночь. Увы, полноценно отдохнуть в доме возможно только в покоях Шемс. Но если вы не желаете терять её из вида, то ступайте в гостиную, там есть уютный диван. Посвятите сну хотя бы утренние часы.

По глазам Татьяны не трудно было догадаться, что сон — это последнее о чём она сейчас думает. В голове её бушевал океан вопросов, но из опасения сболтнуть лишнего, говорить при посторонних не хотелось. Женщина вопросительно взглянула на Шемс и, получив в ответ ободряющую улыбку, всё-таки уступила разумным доводам.

Следом за Лльюэллином вскочила и горгулья.

— Мне вернуться в клетку?

Шемс мигом напряглась, в ушах отдавалось гулкое биение пульса. Оставалось только надеялась, что никто не заметил, каких усилий ей стоит сохранять достоинство.

— Спасибо, Чила. Я в долгу перед тобой. И верю, что отыщется способ… примирить… наши стороны. Делай, что хочешь. Только без кровопролития, — напомнила она и попробовала шутливо улыбнуться. Улыбка вышла так себе. — Можешь вернуться в свой мир.

— Я хочу помогать Лльюэллину разгребать завалы.

Лльюэллин уже поворачивал дверную ручку, и инициатива Чилы похоже застало его врасплох.

— Говоря по правде — не самое увлекательное занятие.

— Зато так будет проще не нарушить условия нашей магической сделки. Моя жизнь всё ещё дорога мне, — она не сводила с него горящих глаз.

Шемс с шумом выдохнула накопившееся напряжение. Вот значит в чём дело. Но как Лльюэллин умудрился вынудить горгулью дать клятву подчинения? А ещё, сложно поверить, однако, кажется, Чила испытывает по этому поводу душевное удовлетворение. В конце концов недаром она без промедления умчалась за ним.

Тиббот сгрёб обеими руками в мусорный пакет огарки свечей, использованных в ритуале и аккуратно прибрал в уголок остальные колдовские атрибуты. Его лицо такое живое, такое знакомое и родное, казалось лучиком света в царящей над домом погребальной атмосфере. Глядя на него у Шемс возникало безотчётное желание улыбаться, грусть понемногу уходила. Странные мысли блуждали у неё в голове. Перебравшись в кресло и уютно поджав под себя ноги, она расслабленно потянулась, почувствовав наконец уверенность и спокойствие.

Он подошёл, сел на полу рядом и положил голову ей на колени.

— Можно я тут посплю?

Шемс погладила густую мужскую шевелюру и попыталась прикинуть, когда он отдыхал в последний раз. Даже его голос звучал глубочайшей утомлённостью. Конечно, он имел право быть усталым, ведь он тоже всего лишь человек. Вспомнив, что Тибботу почти исполнилось сто шестьдесят девять лет, Шемс мысленно хихикнула. Человек, но удивительный, противоречивый, невероятный! И овал молодого лица, в обрамлении вьющихся рыжих волос к которым всё время хочется прикасаться, и ямочки на щеках, и тепло его тела — всё это было слишком реальным, слишком человеческим, вызывающим в Шемс вполне плотский интерес…

Тишину разбавляло лишь их дыхание. Всё настойчивее разум обволакивала ленивая дремота, неторопливо овладевая сознанием. Шемс даже не заметила, как тихонько скрипнула дверь гардеробной, и Евгения, одетая в короткую меховую куртку и тёплые штаны, бесшумно прокралась мимо к выходу. Время текло, Морфей незаметно крался по комнате, касаясь спящих своим волшебным крылом и увлекая сквозь распахнутые двери в великую страну грёз.

Трудно сказать наверняка, что её разбудило. Тиббот продолжал спать мирным сном, уткнувшись носом ей в колени и не проснулся даже, когда Шемс осторожно передвинула затёкшие ноги, только пробормотал во сне что-то неразборчиво и прижался крепче.

Повинуясь порыву, она улыбнулась и, наклонившись, поцеловала Тиббота в макушку, затем обернулась на постель. Глаза Дарреля были открыты. Какое-то смятение и настороженность выражались во взгляде этих впалых глаз, как будто сомнения не отпускают, что он действительно до сих пор жив.

— Ты очнулся?! — ахнула Шемс.

— Похоже на то… Долго я тут… провалялся?

— Примерно сутки, — от волнения все нужные слова вылетели из головы, оттого речь получалась сбивчивой. — Теперь всё позади. Ты спасся. И я так счастлива, ужасно счастлива!.. Сатис навсегда сгинула — мы свободны, больше никаких преклонений, пыток и убийств… Мы можем привести свою жизнь в порядок… В общем, дела наши явно налаживаются, правда вынужденное соседство с горгульей немного досаждает, но наверняка это ненадолго.

Даррелю понадобилась пауза, чтобы осмыслить услышанное.

— Должно быть я многое пропустил?

— Главное, что ты к нам вернулся. Как себя чувствуешь?

— Как сошедший с раскалённой голгофы… Знаешь, Шемс, я ведь поверил иллюзиям, созданным мозгом. Это как верить в реальность сновидений до момента пробуждения. Я провёл там вечность, а ты говоришь — сутки.

Шемс тихонечко выскользнула из кольца рук Тиббота, и перебралась на кровать к Даррелю.

— Мне так жаль, — зашептала она с искренним сочувствием. — Я и представить себе не могу… Хочешь поговорить об этом?

Он кивнул, с отстранённым видом рассматривая высокий потолок, снова возвращаясь мыслями в то место о котором рассказывал.

— Я видел себя в пустыне. Немилосердно палящее солнце сжигало кожу. Бесчисленное количество раз оно описывало круги по небу, но никогда не опускалось за горизонт. В мире раскалённых песков не существует ночей, хоть немного разгоняющих адское пекло. Воздух дрожал от зноя, и временами мне чудился вдали живой сфинкс, шагающий по гребню бархана. Разумеется, это был мираж, как и лазурное озеро, обрамлённое зелёной травой и цветами — мучительный, недосягаемый призрачный мираж… Я практически сдался, Шемс, просто ждал, когда уже чёртов песок окончательно поглотит меня, и даже не сомневался, что такова была расплата за мою жизнь.

— Но это не так. Пережитый кошмар — это обыкновенный сон. Ты был тяжело ранен, твоя жизнь была в опасности. Я знаю, я читала об этом. Просто таким образом, через сны наш организм подаёт сигнал о неполадках со здоровьем.

Их эмоциональный разговор всё же разбудил Тиббота. Щуря спросонья глаза, он отстранился от кресла и выпрямился. Голос его прозвучал немного охрипло:

— Но на всякий случай, ты бы проверил себя, ну подвигал бы там руками и ногами, всё ли как прежде хорошо работает… Мир вроде не рухнул пока ты высматривал галлюцинаторных сфинксов. Мы, как можем, приспосабливаемся к новой реальности. В общем, с возвращением, Даррель.

— И я рад тебя видеть, Тиббот. На самом деле рад, без иронии.

— Вы гляньте-ка который час. Бог ты мой! А мы ж ещё не завтракали. Сейчас наскоро сварганю яичницу с чайком. Хотя, наверно, лучше поискать что-нибудь покрепче чая.

В подтверждение своих слов Тиббот устремился к выходу, где нос к носу столкнулся с Евгенией. Шемс при виде неё изумлённо разинула рот, а Даррель даже приподнялся на локтях и выразительно присвистнул.

— Я что опять проворонил момент превращения? Жень, куда ты дела афрокосички Ионы?

Шемс на него сразу шикнула. Только поздно, Евгения замерла, будто о невидимую стену ударилась.

— Ну я пошёл, — Тиббот, чувствуя, что атмосфера накалилась, поторопился вовремя смотаться.

— Тебе очень идёт новая причёска, — Шемс сопроводила свои слова обезоруживающей, слегка сконфуженной улыбкой.

Евгения медленно вдохнула и выдохнула, сняла куртку и кинула её в пустое кресло.

— Девушка из салона «Симфония ножниц» посоветовала сменить стиль. По-моему, верное решение.

— Ты ходила в город?

— А что? Нам вроде больше не запрещается выходить из дома. Понятно, что безопаснее это делать в дневные часы, но это пока. Очень надеюсь, проблема с горгульями скоро разрешится, — Евгения сдула кудрявую чёрную прядь, упавшую ей на глаза, поджатые губы выражали досаду вперемешку с раздражением и ещё что-то… Уязвимость?

— Горгульи охотятся только за Шемс, это ни для кого здесь не секрет, — возразил Даррель. Тон его стал намного мягче и больше не отдавал насмешкой, во взгляде появилась пристальная пытливость. — Тебе там снаружи ничто не угрожает. Но ты всё равно вернулась.

Евгения подошла ближе. Движения её стали какими-то резкими, хаотичными. Неловко задетая ступка с остатками мази упала с прикроватного столика.

— Я не собиралась сбегать. Просто хотела, чтобы все перестали видеть во мне Иону. Да мне и самой… с каждым днём всё невыносимее смотреть в зеркало.

Шемс сорвалась с кровати, чтобы обнять девушку.

— Необязательно всегда казаться сильной. Если тебя это так беспокоит, ты могла просто поговорить с нами, и мы бы тебе рассказали правду: какая ты у нас классная, ни на кого не похожая, единственная и незаменимая.

Глаза Евгении блеснули влагой, казалось вот-вот и она расплачется. Если десятилетиями блуждать в мире теней бесплотным, одиноким духом, незаметно отвыкаешь от дружеского внимания и заботы. Растерянная и слегка дезориентированная она часто-часто заморгала, разгоняя слёзы, затем высвободилась из объятий, спеша за показной хлопотливостью скрыть смущение. Хмуро глянув на Дарреля она прокомментировала:

— Хорошо, что ты воскрес и с виду необычайно бодр и шутлив. Теперь будь любезен, сядь прямо и повернись спиной, чтобы было удобнее снимать с тебя эти чёртовы бинты.

Теперь уж смутился Даррель.

— Эм… Я может как-нибудь сам справлюсь?

— А-а, ну валяй.

Евгения сложила руки на груди и некоторое время молча наблюдала за рядом его неудачных попыток.

— Вообще-то, честно говоря, помощь не помешает, — признал он в итоге.

Шемс не лезла в их непонятные противостояние: состроила загадочное лицо и, обняв подушку, пришипилась на краешке кровати.

Магия сделала своё дело превосходно — от страшной раны не осталось и следа, под несколькими слоями бинтов оказалось крепкое и красивое мужское тело.

Тут и Тиббот как раз подоспел с обедом, но вовсе не обещанной яичницей, а кое-чем поинтереснее, видимо холодильник был снова в действии. Разбудили Татьяну. Лекарства и магические книги на столе быстро сменили тарелки и винные бокалы. Увидев, как Шемс перечитывает их количество, а потом корчит брезгливую гримасу, Тиббот поспешил к ней с оправданиями: