Тени Аквамарина

Часть 33

Всю ночь я сидел на месте моего первого убийства. Было сложно осознать то, что только что произошло. Мои мысли все время уводили меня к закатанным глазам моей жертвы. Я не пытался оправдать себя, я это сделал, и теперь многое из того, что я говорил, потеряло значение. Многое, что я говорил, не оправдалось на практике. Я называл Леона жестоким, а людей, которые отнимали жизни, животными. Даже того, кого я убил, я называл зверем. Но в итоге сам стал им, как только получил зеленый свет. Леон свалил всех, кто был убит, в одну кучу. Их тела давили друг друга своим весом, и было сложно разглядеть кого-то конкретного. Куча тел, которые больше напоминали пластмассовых манекенов. Окровавленных и изуродованных манекенов. Этой ночью Леон иногда пытался заговорить со мной. Снова что-то о целях и оправданных жертвах. Снова о том, что не время заботиться о единицах. Но я так устал от этого. Я ушел из города, чтобы смотреть и чувствовать, но я уже давно не вижу разницы между теми, кто остался, и теми, кто ушел.

Я встал и, медленно подойдя к Леону, сел рядом. Я спросил, знал ли он, что все это время мы ели человеческую плоть? Я был уверен, что он знает, но мне хотелось услышать его ответ. Он, посмотрев на меня, сказал, что знал. Я взялся за голову и сжал руки как можно сильнее, чтобы силой заглушить всю ненависть, которую испытывал в данный момент. Но эта информация будто смешалась с общим фактом моего убийства и проскочила между всем испытываемым мной ужасом. Она словно осталась без должного внимания.

Этой ночью меня часто рвало. Я понимал, что я это делал от незнания того, что ем, но было несложно догадаться после того, как я увидел, что происходит с этим животным, который ел людей. Он ел и испытывал их эмоции. Наверное, это остаточный эффект от препарата «I2». Все встало на свои места. Еды из городов практически не достать, вокруг нет ничего, что можно было бы поймать для еды, кроме одного. А те, кто безумнее остальных, на секунду испытывают что-то новое, поедая других. Я сидел и смотрел на землю, свои руки. Я не видел ничего, ради чего можно было жить. Больше нет ясного мира за пределами городов. Нет ни одного места в мире, где бы люди могли быть счастливы. Но мне кажется, я могу еще кое-что сделать. Мне нужно что-то сделать, иначе я не знаю, как я смогу жить с мыслью обо всем этом.

Я сказал Леону, что нам нужно пойти в город С и вернуть жизнь этому лагерю. Леон ответил, что не может так рисковать. Если мы не вернемся в свой лагерь вовремя, то произойдет то, чего я хотел бы избежать. Он сказал, что во всех городах сейчас усиленный контроль из-за нас. Единственный город, в который дольше всех доходит отчет о ситуации, – это город А. Поначалу я хотел возразить ему, но мои мысли были сосредоточены на другом. Я не верю в то, что каждый прибегает к такому способу выживания, поедая всех вокруг себя. Я сказал, что в обратный путь я пойду один. Я помогу лагерю С и только потом вернусь. Он ничего не ответил, но мне было все равно. Я это сделаю, мне нужно это сделать. Возможно, если я буду выбирать жителей лагеря, то они будут другими. Не такими жестокими. Или Леон накачивал их своей идеологией после того, как привел всех? Я не знаю, но я хочу верить, что дело не в людях, а в тех, кто их освобождает. Если навязывать им свои условия свободы, то все будет иначе.

Я лег на сырую землю и закрыл глаза. Я представлял, как организую лагерь, позову в него Андрея, и мы положим начало новому этапу освобождения людей. Возможно, мы не остановимся на одном лагере, а когда поймем, что у нас получилось, организуем массовую эвакуацию тех, кто остался в своем сознании, и будем расширять лагеря. ZENO не будет нам мешать, я уже немного знаю о том, как он работает, и его основные протоколы. Пока мы дойдем до города А, я как можно больше узнаю у Леона все, что нужно для организации колонии. Возможно, он захочет мне помочь, но, если он и предложит, я откажусь. Мне сложно принять, что я все еще завишу от него, но теперь у меня есть цель, ради которой я буду рядом с Леоном столько, сколько нужно.