Сквозь страх

Глава двадцать четвертая

Я открыла глаза, и в первую секунду мне показалось, что я в больнице, лежу на операционном столе. Холодно, жестко, в глаза бьет яркий свет лампы.

Повернув голову вправо, я увидела стоящего рядом Юру.

«Да, я в больнице, – пронеслось в голове, – наверное, что-то с ребенком, мне делают операцию…»

Стоп. Если это операционная, откуда тут взяться мужу?

Следом вспомнилось, что произошло перед тем, как я очнулась: зеркальная комната, Агата, укол. Я попыталась приподняться и обнаружила, что не могу этого сделать. Мало того, что во всем теле ощущалась невиданная доселе ватная слабость, так еще руки и ноги были привязаны!

Я рванулась, забилась на жестком столе.

– Развяжи меня немедленно! Что происходит?

Оглядевшись, я сообразила, что нахожусь в подвале. Только теперь тут стоял стол, на котором я лежала, сбоку от меня торчал штырь для капельницы, а еще имелся столик, где громоздились пузырьки, шприцы и прочие медицинские инструменты. Помимо тусклой лампочки, помещение освещалось светильниками.

– Очнулась? – Юра избегал моего взгляда. – Это для твоей же пользы. Чтобы ты не могла себе навредить.

– Прекрати нести чушь! С чего мне это делать?

– Юра хочет сказать, что все пройдет гораздо безболезненнее и легче, если ты будешь послушной девочкой и не станешь нам мешать.

Последние месяцы были очень тяжелыми. Мне пришлось увидеть многое, узнать о мире и людях то, о чем я и помыслить не могла. Пора бы уже привыкнуть. Но сейчас, глядя на некогда любимого мужа, отца моих детей, на лучшую подругу – на людей, которых любила всем сердцем, на которых привыкла опираться, кому доверяла, у кого искала утешения, я понимала, что не могу принять, уместить в голове происходящее. Мне легче было поверить, что я больная, сумасшедшая, потенциально опасная, какая угодно, и только в этом все дело.

А никак не в том, что эти двое хладнокровно сговорились против меня.

Сердце не желало смириться, но разум все прекрасно понимал. Я чувствовала, что раздваиваюсь, разваливаюсь на две половины, разрушаюсь… Скорбь, обида, ложные надежды, мысли, что я сама виновата или неправильно оцениваю происходящее, рано или поздно уничтожат меня, раздавят мою личность.

Я перестану быть, если буду колебаться между очевидным вещами и желанием, чтобы все стало, как когда-то: крепкая семья, близкая подруга, счастье и покой.

В ту самую минуту, лежа на столе, привязанная, беспомощная, одинокая, я поняла: если буду слабой, они меня уничтожат. Я рассыплюсь в прах. Спаять меня воедино и дать силы бороться может только одно: ненависть.

Иногда не любовь, а именно ненависть способна спасти человека.

И, почувствовав, как сильно я ненавижу этих людей, я дала себе слово, что выберусь. Что накажу их. Что они не смогут меня сломать.

Мне стало легче. Пусть чуточку, но легче.

– Что вы хотите со мной сделать? – спросила я, отметив, что голос не дрожит.

Агата подошла ближе. На ней были потертые джинсы и черная футболка. Одета немарко, как и Юра.

– Убить собираетесь?

Юра поперхнулся и закашлялся, неловко взмахнул руками, точно собрался взлететь, но не смог. Совесть, что ли, подняла голову?

– Нет, можешь не волноваться, – улыбнулась Агата.

Как я прежде не замечала, что, даже если она широко улыбается, глаза остаются серьезными? Холодными. Или раньше такого не было?

– Мы не тронем тебя. В этом нет необходимости. Не нервничай.

– Спасибо, я спокойна, – огрызнулась я, резко повернула голову и в упор поглядела на Юру.

Он не успел отвести взгляд, стушевался.

– Значит, все было ложью? Я догадалась, что у тебя кто-то появился, не думала только, что она! Вы соврали, все подстроили – с твоей родословной, с наследством?

– Нет, все правда, – ответила за него Агата. – Юра – действительно потомок нашего славного древнего рода.

– Я не ослышалась? Ты сказала «нашего»? Ты тоже из Балкуновых?

Она проигнорировала мою реплику.

– Юра не знал о своем происхождении, для него это стало сюрпризом (надеюсь, приятным!) Как и для тебя.

– Но не для тебя, верно? Ты-то знала заранее!

Агата негромко засмеялась мелодичным, рассыпчатым смехом.

– Разумеется. Впоследствии мы с Юрой обсудили все и пришли к согласию, поняли, что наши интересы совпадают.

Пока я лежала на сохранении, они и спелись, подумалось мне. Агата соблазнила его не только роскошным телом, но и грядущими возможностями. Устоять он не смог.

Агата улыбнулась Юре. У меня в груди клокотала ярость, но я решила, что это хорошо: лучше злиться, чем бояться.

– Ваши интересы совпали – чудно! Я в схему не вписываюсь, а как насчет Ксюши?

Я попыталась снова поймать взгляд Юры, но он благоразумно отошел в угол, где я не могла его увидеть.

– С Ксюшей все будет хорошо, – отвечала мне снова Агата. Человек, которого я долгие годы называла мужем, молчал. – Мы заберем то, что нам нужно. Ксюша останется с нами. Ты будешь свободна.

– А что вам нужно? Что?

– Разве ты до сих пор не поняла?

Конечно, я догадалась. Не хотела и мысли допускать, но что еще это могло быть? Вернее, кто?

– Мой ребенок? Вы хотите забрать моего ребенка?

– Все очень просто, – снова улыбнулась Летова, и я почувствовала, что готова убить эту тварь. Если бы у меня был нож или пистолет, я не задумалась бы ни на секунду.

«Роды примерно через месяц, за это время я что-то придумаю! Илья и Леля помогут, забьют тревогу!»

– Вы будете держать меня здесь целый месяц? В подвале?

– Нет, глупышка. У нас нет времени. Ты все испортила, некстати решив сыграть в частного детектива. Ускорила процесс, так что нам пришлось слегка подкорректировать планы. Поэтому рожать тебе придется здесь и сейчас. Не буквально сию минуту, но в ближайшие часы.

Ужас, который я испытала, было уже ничем не задавить – ни гневом, ни ненавистью, ни презрением.

– О чем ты? Как? Я не готова… Нужен врач, – запричитала я, завертев головой в поисках Юры. – Юра! Ты ей позволишь? Это же твой ребенок!

– Не нервничай, дорогая, иначе придется вколоть тебе сильное успокоительное. А это может навредить малышу, – сказала Агата.

Я призвала на помощь остатки мужества. Мне нужна ясная голова, чтобы сражаться.

– Объясни мне. Я заслуживаю хотя бы знать, зачем вам мой ребенок.

– Ты все равно не поймешь, Лора. Это слишком сложно. Но я скажу тебе, что будет дальше. Насчет врача не беспокойся. Мне приходилось принимать роды, сделаю все, что будет необходимо.

«Когда ты успела научиться? Откуда эти навыки?» – хотела спросить я, но не стала.

– Мы вызовем искусственные роды. Ребенок появится на свет, большего тебе знать не нужно. Что касается твоей судьбы, решение за тобой. Станешь орать на всех углах, что произошло, винить мужа и меня – закончишь дни в психушке. Тебе никто не поверит. Врач, который тебя наблюдает, документально подтвердит, что произошел выкидыш. Ничего странного, угроза прерывания беременности у тебя была несколько раз, все записано в медицинской карте. Твой муж ждал ребенка не меньше тебя, оплачивал лечение, взял отпуск, чтобы помогать жене, заключил договор на оказание платных услуг родовспоможения – это тоже зафиксировано, аванс внесен. Твои обвинения будут выглядеть бредом, и многие люди подтвердят, что у тебя были безумные идеи: врачи, которым Юра рассказывал о твоих выходках; рабочие, заделывавшие проход на лестницу, после того, как ты его разломала; мать Юры пришла и…

– Вы все подстроили! – Как же я была зла на себя, на свою доверчивость. – Призраки, звуки пианино, изменившаяся комната – это ваших рук дело!

Илья был прав! Абсолютно прав!

– На самом деле, нет. – В самоуверенном тоне Агаты впервые прорезались ноты сомнения. – Насчет вашей спальни все ясно. Безусловно, это устроили мы. И звуки клавиш, мелодия – ничего сложного. Современная техника и не такое позволяет провернуть. Убрать следы тоже было проще простого, Юра сделал это без труда. Что же до призраков…

– Лора, честное слово, ты нездорова, – вступил в разговор Юра. – Я иногда не мог взять в толк: то ли ты троллишь нас, раскусила и пытаешься вывести на чистую воду, то ли у тебя с головой неладно, ты страдаешь галлюцинациями!

– К появлению призраков вы отношения не имеете? – уточнила я.

– Лора! – Юра сделал несколько шагов и теперь стоял рядом со своей любовницей. – Нет никаких призраков! Их не существует!

Только он ошибался. Да, они с Лорой и вправду не видели их, но это не означало, что призраков и не было.

Прямо сейчас, в эту минуту, они наполняли помещение. Из-за лестницы, единственного темного пятна в подвале, вышла старуха в черном платье, с брошью. Следом за ней появился мужчина.

Дети. В подвале было множество мальчиков и девочек, они стояли возле моего стола, рядом с Агатой, около Юры. Это было поразительно, еще недавно здесь не было никого, кроме нас троих, теперь же – целая толпа, десятки детей разного возраста.

Все взгляды были устремлены не на меня.

Они смотрели на моих мучителей.

Мертвецы. Призраки. Потусторонние сущности. Сегодня впервые они не пугали меня, мне не хотелось закрыть глаза и завопить, убежать, спрятаться. Звучит безумно, но я чувствовала родство с ними: они, как и я, не могли выбраться из гиблого места. Десятилетиями, веками не могли покинуть эти стены.

Я не знала, кто они и как тут очутились, что их здесь держит, зато понимала: призраки явились не затем, чтобы навредить мне. Быть может, они никогда не хотели этого, наоборот, желали прогнать меня из дома, чтобы спасти?

Эта мысль не казалась глупой. То, что считалось злом, могло обернуться добром. Почему нет, если те, кого я считала друзьями, превратились во врагов?

В подвале стало заметно холоднее, и Агата с Юрой почувствовали это. Я видела, как они ежатся. Пусть они не замечали окруживших их призраков, но ощущали присутствие, что лишний раз подтверждало мою правоту: потусторонние гости существовали!

– Вы не видите их, да? – усмехнулась я. – Ничего, главное, что они видят вас.

Это прозвучало зловеще, и подбородок Юры дернулся. Я поняла, что он напуган, хотя скрывает это. Агата оставалась невозмутимой.

– Хватит этого бреда. Надеюсь, ты уловила все, о чем я говорила. Нет смысла сопротивляться и обвинять нас. Сама же и поплатишься. Лучшее, что ты можешь сделать для себя, когда все будет позади и ребенок появится на свет, это дать Юре развод и оставить Ксюшу с отцом, поскольку твое психическое состояние нестабильно. Поверь, мы все организуем правильно, по закону, я юрист. Ты уедешь из дома, тебе тут никогда не нравилось, а лучше – из города. Останешься цела и невредима, начнешь новую жизнь. Деньги у тебя будут – мы позаботимся.

– Я должна продать вам детей, обоих своих детей, и убраться прочь.

– Грубовато, но в общих чертах верно. Ничего другого тебе не остается. Второй вариант – ты делаешь то же самое, но только новую жизнь начнешь в психиатрической клинике. Выбирай.

– А вы не боитесь, что, оставшись на свободе, я начну мстить вам? – сквозь зубы проговорила я. – Что терять мне будет нечего, и я вас достану?

Юра прерывисто вздохнул и отвернулся, очутившись лицом к лицу со старухой, которой не видел. Сюрреалистическая картина.