Сквозь страх

Глава двадцать восьмая

Произнося это, Илья вскочил на ноги пружинисто и стремительно, как гимнаст, увлекая за собой Агату. Она извивалась, пытаясь вырваться, но тщетно. Шприц выскользнул из ее руки и хрустнул, когда Илья наступил на него.

– Стреляй, что ты стоишь! – завопила Агата.

Юра вскинул руку. Он попал бы, с двух шагов промахнуться невозможно, даже если захотеть. Но я ему не позволила.

Пока сознание мое продолжало осмыслять произошедшие с Ильей перемены, тело бросилось вперед. Я вцепилась в руку Юры, дернула ее – и сделала это как раз вовремя. Он выстрелил, но пуля ушла вбок, не коснувшись Ильи.

Юра попытался стряхнуть мою руку, оттолкнуть меня, но я не отпускала. Мы боролись, и ему плевать было, что я беременна: он толкнул меня прямо в живот. Но я не сдалась.

«Прости, малыш! Мы должны постоять за себя!»

– Отцепись, сука! – прорычал он.

Ну уж нет!

Почувствовав, что эффект неожиданности от моего броска проходит, Юра сильнее и скоро одержит верх, я вцепилась ему в руку зубами, сомкнула челюсти изо всех сил, как будто от этого зависела моя жизнь (скорее всего, так и было). Юра взвыл от боли, рванулся, но я повисла, как бульдог, чувствуя во рту солоноватый привкус его крови.

Он отшатнулся от меня, ударившись спиной о стену, едва не вывихнув мне челюсть, и я разжала зубы. Но тут же, не давая ему вздохнуть, ударила в пах, вложив в этот удар всю свою обиду, все разочарование. Юра согнулся пополам, а я, не дожидаясь, пока он очухается, вырвала у него пистолет.

За моей спиной раздался грохот, следом – женский вопль, но я не стала оборачиваться. Юра поднял голову. Лицо было искажено болью и яростной, бурлящей злобой, густо замешанной на страхе смерти.

– Выстрелишь? Убьешь? – спросил он меня, как недавно я спрашивала его.

– Убивать – это по вашей части, – выплюнула я и с размаху ударила его рукояткой по голове.

Он не успел отвести удар. Я еще раз размахнулась и снова ударила. Глаза его закатились, и Юра мешком рухнул у моих ног.

«Поверженный», – пришло мне в голову.

Долго ли он будет так лежать? Скоро ли очнется?

Не так уж важно. Теперь я была уверена, что смогу одолеть его. Да и кого угодно смогу одолеть, ведь я справилась, я смогла! Мне захотелось издать боевой клич американских индейцев, вскинуть руку в победном жесте или сделать еще что-то подобное, но вместо этого, держа пистолет в руке, я развернулась к Илье и Агате.

Мне показалось, я сражалась с Юрой очень долго, но на самом деле прошло не более пары минут. Однако за это время произошло многое.

Дверь кладовки была сорвана с петель и валялась на полу – вот что за грохот я слышала. Часть стены кладовки была разворочена, точно от взрыва, так что образовался большой пролом.

В этом проломе виднелась дверь в зеркальную комнату. Растрепанная, обескураженная, растерявшая свой апломб Агата сидела на полу, неловко подогнув одну ногу под себя, прислонившись к двери: похоже, некая сила швырнула ее, приложив затылком и спиной о толстую поверхность.

Я повернулась и посмотрела на Лелю.

– Как ты? – прошептала я.

Она прикрыла глаза в знак того, что слышит меня.

– Все будет хорошо, – сказала я и, прижимая левую руку к животу, пошла к Илье, который стоял, не сводя с Агаты своего жуткого кровавого взгляда.

Он превратился в чудовище, но я не боялась его. Встала рядом и сказала:

– Пистолет у меня.

– Он не понадобится, – прозвучал ответ. – Поговорим, Елизавета?

Илья резко вздернул подбородок, и Агата, как его зеркальное отражение, сделала то же самое, застонав от боли.

– Смотри на меня, – приказал он. – Кто я?

Агата не могла опустить голову, глядя в лицо Ильи. Я тоже смотрела на него. Дальше произошло нечто, равного чему я не видела и не увижу, наверное, никогда.

Сквозь красивые, благородные черты Ильи проступило другое лицо. Пергаментная кожа, глубоко посаженные черные глаза, тонкогубый щелеобразный рот… Старуха!

Агата задохнулась от шока. Как выброшенная на берег рыба, она открывала и закрывала рот.

– Зеркальная комната отнимает у того, кто владеет ею, возможность иметь детей. В любом своем воплощении ты бесплодна.

«В этом Агата не солгала», – подумала я.

– Поэтому вам с муженьком приходилось искать подходящих детишек, чтобы в нужный момент переселять в их тела свои гнилые души, а потом оформлять нужные бумажки, завещать имущество «приемным детям». Но это еще не все, верно? Зеркальная комната дарила бессмертие не только тебе и мужу! Вы зарабатывали миллионы, торгуя этой возможностью! За баснословные деньги отдавали молодые «сосуды» богатым старцам; переселяли души умирающих детей в здоровые тела: любой родитель отдаст все за возможность отвести от края могилы неизлечимо больного ребенка. Устроили настоящую ярмарку: выбирай на вкус, в чьем теле хочешь продолжить жизнь!

– Не припомню, чтобы ты жаловалась, старая ведьма! Ты тоже готова была платить! – прохрипела Агата.

– Но ты подвела меня, дрянь!

– Я не виновата! Это Пантелей, – в отчаянии завопила Агата.

– Твой дворовый пес взбунтовался…

В этот миг сквозь черты старухи проступила внешность мужчины в костюме, которого я видела в доме и сначала приняла за одного из рабочих. Выходит, его звали Пантелей.

– Я годами делал все, что ты желала. Ты никогда не узнала этого, но дело было не в деньгах. Я любил тебя и ради тебя не знал жалости. Однако та девочка… Она была похожа на ангела, спустившегося на землю. Я не смог погубить ангела! Захотел спасти, но ничего не вышло.

– Твой муж убил твоего пса, – лицо старухи вновь вытеснило лицо мужчины. – Но ненароком пострадала и девчонка. В зеркальной комнате что-то пошло не так, хотя ты уверяла: все хорошо, все в порядке!

– Девочка погибла, я тоже! – Это снова был Пантелей.

– И теперь мы обречены блуждать тут вместе со всеми, – завопила старуха.

Голоса, что рвались из горла Ильи, стали такими мощными, оглушительными, что мне пришлось зажать уши. Сила, звучавшая в этом многоголосом хоре, сбивала с ног. У Агаты пошла носом кровь. Она сучила ногами, хотела отвести взгляд от Ильи, прижать ладони к ушам, но не могла сделать ни того, ни другого.

– По твоей милости все мы застряли здесь – и я, и Пантелей, и дети! Ты думала когда-нибудь, куда деваются души детей, десятки, сотни душ, которые проклятая магия зеркальной комнаты вырывала из тел, чтобы подселить вместо них души тех, кто платил тебе звонкой монетой? Не знаешь? Так я скажу! Мы все тут! Мы не можем уйти! Ты не видела нас, но мы видели тебя. Ненавидели и ждали, когда сможем отомстить. Пока ты жива, мы не можем освободиться!

– Врешь! Ты сумасшедший, псих! – завизжала Агата. – Ничего этого нет!

– Спроси ее. – Илья указал на меня. – Она слышала и видела. Ее дочь тоже. Есть люди, которые могут чувствовать таких, как мы. А есть и другие люди…

Илья широко ухмыльнулся.

– Медиумы. Люди, которые не только видят и слышат мертвых, но могут стать нашими голосами, нашими руками.

Я понятия не имела, что Илья – медиум!

Интересно, знал ли об этом он сам?

Агата содрогнулась всем телом. Я видела, как страстно она стремится освободиться, встать, но у нее не получалось, как не получалось у Лели, которую она обездвижила препаратом. И кто скажет, что все в мире не возвращается сторицей?

Злорадствовала ли я? Еще как. Ни секунды не сомневалась, что души погубленных Агатой людей говорят с нею через Илью, и надеялась, что ей воздастся по заслугам.

– Что ты мне сделаешь? – Агата хотела, чтобы вопрос прозвучал высокомерно, дерзко, уверенно, но голос выдал ее страх.

– Как что? Ты испытаешь действие зеркальной комнаты на своей шкуре.

– Но ведь она не…

– Оставь это! Мы не собираемся проводить «таинство обмена» – так ты это называла? Войдешь туда одна. Можно было прихватить твоего сообщника, – Илья небрежно махнул в сторону Юры, все еще лежащего без сознания, – но он нам не навредил. У нас к нему нет счетов. Придется тебе отправиться одной.

И тогда железная Агата сломалась окончательно. Лицо ее дрогнуло и исказилось.

– Пожалуйста, нет! Не надо! – Она поглядела на Юру и крикнула, хотя и знала, что он не слышит: – Помоги же мне! Бесполезный идиот! Павел никогда не позволил бы, чтобы со мной что-то случилось, а ты…

Она задохнулась. Похоже, Юра разочаровал не только меня, но и Агату. Ясное дело, она не любила его, как своего драгоценного Павла, но он был ей необходим.

– Что с ней произойдет? – спросила я и прислушалась к себе.

Нет, мольбы Летовой меня не тронули.

– Человек не может провести в запертой зеркальной комнате более шести минут, – ответили мне. – Произойдет полный распад…

– Лора! – вскричала Агата. – Лора, прошу тебя, не позволяй ему! Ты добрая, хорошая, я знаю. Спаси меня, это же будет на твоей совести!

О совести вспомнила, смотрите-ка!

Я подошла к ней, взглянула сверху вниз.

– Ты собиралась отправить в зеркальную комнату моих друзей. Разрушила мою семью, отняла мужа, собиралась отобрать дочь и убить моего нерожденного ребенка. Я не ослышалась, Агата? Ты только что попросила меня о помощи?

Мне хотелось плюнуть ей в лицо, но я сдержалась. Лежачего не бьют.

– Ключи от комнаты у нее в заднем кармане. Достань их, открой комнату и отойди, – скомандовал Илья.

Я нагнулась к сидящей на полу Агате и сделала все, что нужно. Ключ повернулся. Агата прижималась спиной к двери, и я не могла отворить ее.

– Отойди, – повторил Илья, и я послушалась.

– Нет, пожалуйста, я не хочу! – выкрикнула Агата, собрав остатки сил. – Я проклинаю вас, слышите меня? Будьте вы…

– Проклятие падет на голову проклинающего, – проговорил Илья.

Стремительным движением выбросил перед собой вытянутые руки ладонями вверх, а после резко сжал кулаки. Агату швырнуло вперед, дверь в зеркальную комнату распахнулась.

– Прощай, Елизавета, – сказал Илья и разжал ладони.

Женщина, которую я знала как Агату Летову, влетела в комнату спиной вперед, и сразу после этого тяжелая дверь захлопнулась. Ключ сам собой повернулся в скважине. Последний вопль Агаты замер, когда дверь оказалась заперта: по всей видимости, зеркальная комната хоронила в себе звуки.

В наступившей тишине я услышала, как застонал, завозился Юра. Наверное, скоро он придет в себя. Пистолет по-прежнему был у меня, но я не думала, что мне придется обороняться от бывшего мужа. Без Агаты этот человек не был опасен: чего стоит пешка, если нет королевы?

Илья опустил руки, и они поникли вдоль тела, точно у него не хватало сил поднять их. Голова свесилась на грудь, и я не видела его лица. Казалось, что у тела Ильи нет опоры, и он в любой момент может упасть.

– Илья, – тихонько позвала я, – с тобой все хорошо?

Он не отвечал. Я увидела, что холл наполняется людьми. Не понимаю, откуда они появлялись, и не могу этого описать. Люди материализовывались прямо из воздуха, который стал густым и вязким.

Господи, сколько же их было! В основном – дети. Совсем крошки и постарше, мальчики и девочки; все как на подбор, миловидные. Но одна девочка в белом платье выделялась даже среди них: она вправду напоминала ангела. Та самая девочка, которую я видела чаще остальных, та, которую не смог погубить Пантелей.