Неоновый лабиринт

* * *

Спустившись по трапу челнока, я огляделся, активируя щит «зонтика». Снова дождь и мрачное серое небо. На Нова-Терра сезон дождей. Потому надеяться на солнечный день не приходится — в ближайшие месяцы тут будут лишь сырость, промозглый холодный ветер да скованное серыми тучами небо, столь близкое к уровням Верхнего Города.

«Скорей бы корабль закончили, — мысленно взмолился я, — Ненавижу планеты. Все они стремятся меня убить…»

В космосе мне значительно спокойнее, чем на твердой земле. То ли столь велика во мне сила привычки, возникшая вместе с жизнью в космосе, на кораблях и станциях, то ли чувство слабости, из-за того что нет в руках штурвала корабля и нет привычной стальной скорлупы, отделяющей от остального мира…

Планеты давят на меня своим небом, громадными зданиями и скоплениями разумных существ. Суета повседневной жизни обывателей, стремящихся успеть как можно больше до конца очередного однотипного дня, вызывает во мне ассоциации с насекомыми, что вечно куда-то торопятся, прокладывая свои «дорожки». Многоэтажные дома и вовсе кажутся мне ульями или даже термитниками, где насекомые роятся, покидая эти «жилища» лишь для того, чтобы отправиться на добычу еды. Впрочем, покойный Винсент называл подобное здания — голубятнями или клетками. И я не могу с ним не согласиться.

Такие «дома» не кажутся надежными. Нет в них ощущения крепости, в которую возвращаешься, чтобы жить. Пристанище. Наверное, так будет правильным назвать многоэтажки. Входя в квартиру ты чувствуешь запах соседской стряпни с пары этажей ниже, которую и бродячие собаки не рискнут есть. Слышишь скандал у жильцов снизу, топот детских ног сверху…

Нет чувства изолированности, защищенности и собственной территории, где можно хоть криком исходить от радости — постоянно есть осознание того факта, что соседи всё услышат и хорошо если не вызовут полицию. Да и масса ограничений, созданных законами, давят на чувство собственности.

Корабль в этом плане лучше. Зайдя в свою каюту, обладающую полной звукоизоляцией, ты остаешься один или с женщиной, что разделит с тобой постель. А уже если корабль не чей-то, а собственный… Чувство свободы и власти оказывается непередаваемым. Ощущение мощи двигателей, несущих многотонную махину, повинующуюся твоей воле, возможность отправиться куда угодно…

«Как там писал Говард? — вспомилось мне его произведение про Конана-киммерийца, — Что есть свобода? Это ветер в волосах, надежный сокол на плече, сильный конь под седлом и степь вокруг!»

Дойдя до навеса у выхода из посадочной зоны, я увидел Разумовского. Офицер был одет в темный костюм, туфли и серый плащ из водоотталкивающей ткани. Между указательным и средним пальцами мужчины была зажата дымящаяся сигарета, а сам он с наслаждением выдыхал клубы табачного дыма, стоя неподалеку от урны. На голове у него была одета темно-серая шляпа с небольшими полями.

Всем своим видом он напоминал не офицера внешней разведки Человеческой Империи, а частного детектива тридцатых годов двадцатого века. Ему не хватало для завершения образа Chrysler Imperial Convertible Sedan C-H, с эффектной блондинкой за рулем, да короткоствольного револьвера в руке.

Повернув голову, Разумовский прищурился, а затем улыбнулся, бросая недокуренную сигарету в урну.

— Рад вас видеть, Алекс, — произнёс офицер, идя ко мне навстречу, — Как прошел полет?

— Спасибо, товарищ майор, — пожал я протянутую в приветствии руку, — Планово и без стрельбы на этот раз.

— Это радует. Что-то, в последнее время, в столице стало жарко не по сезону, — усмехнулся Разумовский, — То и дело плазмой махнуть начинает…

— Увы, — кивнула я соглашаясь, — И это печалит. Мне всегда казалось, что тут должно быть безопаснее, чем на других планетах.

Покачав головой, майор бросил взгляд на город, огни которого освещали громадные здания. Во взгляде офицера были горечь и тоска.

— Здесь живет моя семья, капитан. И мне от этого грустно… Ведь, столица — тот ещё клубок змей и пауков. Выжить тут… сложно.

— Я это ощутил на своей шкуре, товарищ майор.

— Да… И это очень печально, — кивнул Разумовский и, сделав приглашающий жест следовать за ним, направился к выходу из посадочной зоны, — По поводу нашей ситуации… Гнелий Темирязев уже задержан, как и очень многие офицеры флота, армии и СИБ, что были с ним связаны. Однако, дело оказалось куда глубже, чем просто коррупционная схема. Это этническая группировка, готовившая попытку отделения от государства целого сектора.

Идя рядом с майором, я прикинул возможные варианты и произнёс:

— Сектор Посполитый, полагаю?

— Он самый. Туда отправился флот Ордена — восстанавливать власть Императора… огнёми мечом, так сказать, — хохотнул Разумовский, — Однако, проблема не в этом, а куда серьёзней, чем очередной мятеж.

— Поляки не на пустом месте решили выйти из Империи? — поинтересовался я.

Вздохнув, Разумовский закурил ещё одну сигарету, а затем протянул пачку мне. Отказываться я не стал, ибо настроение было паршивым, а услышанные новости не располагали к его улучшению. Да и в целом, сигареты ныне дефицит — далеко не все могут позволить себе даже одну пачку в год.

— В точку, — произнёс майор, когда мы сделали по затяжке, — Они не просто захотели воспользоваться грядущей войной, а получили поддержку из вне. И нам с вами предстоит выяснить кто именно им помогает, дает информацию, а затем найти их агентов тут, в столице.

Прикинув какой объем работы нам предстоит, я выдохнул очередную порцию табачного дыма:

— Это будет долго, сложно и муторно… Особенно, если учесть, что я не следователь.

Грустно усмехнувшись, Разумовский посмотрел мне в глаза и произнёс:

— Вам придется этому всему научиться. Жизнь… долгая. А ваша служба в СВР не закончится постройкой корабля. Навыки следователя и аналитика пригодятся в будущем. Тем более, что не всегда вы будете простым капитаном миниатюрного кораблика, как миллионы, Варнер. Рано или поздно, под вашим руководством окажутся тысячи разумных, за жизнь каждого из которых ответственность будете нести именно вы. Осознайте данный факт и смиритесь с ним. Жизнь волка-одиночки закончилась. Теперь вы — элемент Системы. Такой же как я, как Берроуз, Скотт и Вайскер… Сейчас вы на второй ступени снизу. Придет время, и вы окажитесь на вершине…

В этот момент мы подошли к бронированному кару, рядом с которым стояли два его собрата военного образца. Вокруг машин прохаживались люди в форме спецназа СВР.

— Сюда перевели боевые подразделения? — спросил я майора, садясь в наш кар.

— Нет, — покачал головой мужчина, — Это группы, прибывшие сюда со мной. Собственно, десантная группа фрегата разведки. Нас сорвали с операции и вызвали сюда, когда вы устраивали бои в нижнем городе.

— Занятно, — пробормотал я.

— Очень. Особенно в свете вскрывшихся фактов.

Стоило нам закрыть дверь пассажирского отсека, как спецназовцы погрузились в машины сопровождения, и те взлетели над площадкой, рыская вокруг нашего кара.

— Куда мы отправляемся? Скотт и Вейло же прибудут позже.

— Ваши парни отправятся принимать пополнение. Не много, но пятерых оперативников я смог выдавить, — ответил майор, — Собственно, потому я решил вас разделить. А мы — в здешние апартаменты Темирязева. Будем устраивать обыск.

Представив себе размеры жилища сенатора, я покачал головой. Видимо, мы там застрянем надолго. Любой обыск требует педантичности, цепкости взгляда, усидчивости кропотливой работы. И это без учета проверки и анализа документов, которых у Темирязева будет целый архив. Иначе у члена Имперского Сената быть не может в принципе.

— Вдвоем мы там долго провозимся, — вырвалось у меня.

— Физически обыск будут проводить дроиды со специализированными ИИ, — махнул рукой Разумовский. Нашей задачей будет контроль и управление. Да и документы придется самим разбирать… Машины штука хорошая, но человеческий взгляд может заметить то, мимо чего компьютер пройдет мимо… Кстати, что там с восстановлением вашей Немезиды?

— Я запустил инсталяцию слепка личности, но сколько времени это займет — пока не ясно. Сама платформа осталась на верфях, — грустно развел руками я, — Не тащить же её сюда в надежде на то, что она вдруг включится по пути?