Провокации против России

Гитлер, оставаясь в неведении о результатах переговоров Гесса, действительно склонялся к мысли, что Англия скорее всего не откроет второй фронт на Западе в случае германского похода на Восток. Она, по расчетам Гитлера, больше других государств заинтересована в нападении Германии на СССР, чтобы отвести от себя угрозу разгрома. Поэтому он считал, что наступил самый подходящий момент для похода на Восток. Иначе через год-полтора обстановка может для Германии ухудшиться и соотношение военных сил будет в пользу противников Тройственного союза. Таким образом, «миссия Гесса» не внесла никаких изменений в военный календарь Гитлера, а лишь укрепила его в правильности своего решения.

Сталин, имея полные разведывательные сведения о «миссии Гесса», утвердился в мысли о том, что фронт военных действий на Западе со стороны Англии для Германии существует и будет существовать. Черчилль не пошел на сговор с Гитлером. Следовательно, «второй Мюнхен» не состоится. Военная угроза для Германии не снята. Учитывая опыт Первой мировой войны, полагал Сталин, Германия не рискнет воевать на два фронта. Это была бы авантюра, которая связана с ее неизбежным разгромом. Видимо, Гитлер это понимает и в 1941 г. войны против СССР может и не быть. Поэтому не следует провоцировать Гитлера на военное нападение, а продолжать ускоренно укреплять оборону страны.

Такая оценка обстановки Сталиным в основном была правильной. Однако значение «фронта со стороны Англии» было существенно преувеличено, что привело к ошибочным выводам, которые взяли верх во всех дальнейших действиях советского лидера.

В целом «миссия Гесса» и 10-дневные переговоры с ним в Лондоне сработали в пользу Великобритании. Англичане многое узнали от «наци № 3» по плану «Барбаросса», замыслам Гитлера, времени нападения на СССР и другие судьбоносные секреты. Кое-что, очевидно, со своей стороны пообещали. Но все это осталось и хранится до сих пор за «семью печатями» в Форин Оффисе. Приказано документы переговоров с Гессом предать гласности только после 2017 г. Чем объяснить такую сверхсекретность? Об этом узнает другое поколение.

Мы совершенно не случайно вышли на причины, объясняющие, почему война обрушилась на нашу страну именно в 1941 г., а Красная Армия оказалась недостаточно подготовленной к отражению ударов агрессора. Не слепая вера Сталина в советско-германский договор о ненападении являлась причиной допущенных просчетов и ошибок перед войной. Никто из его ближайшего окружения не слышал никогда от Сталина каких-либо успокоительных суждений, связанных с пактом о ненападении. В этом деле сработали другие обстоятельства, а участниками были многие другие персоны.

Сильнейшее влияние на формирование мышления Сталина перед войной, как мне представляется, оказали: заключение советско-японского договора о нейтралитете; тщательно продуманные и грамотно проведенные дезинформационные и маскировочные мероприятия Германии, особенно операция «Морской лев» и так называемая «загадка Гесса», а также другие военно-экономические и политические обманные факторы, которые, как показано было выше, достигли поставленных целей.

В результате стратегических обманных ходов политическая игра была проиграна, так как хитрые дезинформационные меры объективно заставляли советского лидера думать в том направлении, что будто бы войну России с Германией можно хотя бы на несколько месяцев оттянуть, что ее можно задержать на Западе хотя бы до 1942 г., если проводить политику непровоцирования.

Находясь под давлением указанных факторов, Сталин сомневался в правоте разведданных, которые ему докладывались, и недоверчиво воспринимал информацию Англии и других западных правительств о подготовке Германии к нападению на СССР, считая, что они делают это в шкурных интересах — толкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом и таким путем спасти себя от катастрофы.

Высшее военное руководство страны также оказалось не на высоте в этот период. В частности, Генеральный штаб не разобрался в сути странной войны Англии и Франции против Германии, не смог сделать правильных военно-политических выводов из операции гитлеровцев по изгнанию в мае — июне 1940 г. английских войск (около 340 тыс. человек) с континента, хотя имелась реальная возможность их полного разгрома. Остались неразгаданными гитлеровская операция «Морской лев» против Англии и проводимые другие мероприятия по плану стратегической дезинформации, что вводило в заблуждение советских руководителей относительно общего стратегического замысла войны Гитлера.

Основная причина здесь, в моем понимании, состояла в том, что начальники Генерального штаба 1940–1941 гг. были слабыми политиками, не имели собственного мнения в оценке международной обстановки и ее влиянии на военную стратегию Германии и СССР. Не хватало им и широкого стратегического мышления, охватывающего все театры войны и военных действий того времени и способности предвидеть развитие мировых событий. Все это появилось у них позднее.

В многочисленной мемуарной литературе советского военно-политического руководства, как правило, делаются ссылки на неосведомленность о конкретной дате начала агрессии, о выходе вражеских войск в исходные районы для наступления, о составе ударных группировок противника. Этим объясняются наши неудачи начального периода войны.

Однако анализ потока разведывательных данных о подготовке Германии к войне против Советского Союза и возможном времени нападения вермахта на нашу территорию неопровержимо свидетельствует о том, что советское военно-политическое руководство располагало достаточно достоверными сведениями о начале вторжения, возможных силах и средствах, о составе ударных группировок противника, а также о выходе их в исходное положение для наступления.

Разведка госбезопасности, Разведывательного управления Генерального штаба и других служб в этом плане работала достойно. Источники информации направляли в Москву сотни документов, в которых сообщалось о мероприятиях Германии по подготовке к войне, о дислокации войск вермахта в пограничной зоне СССР, об основных направлениях сосредоточения германских сил, о сроках вторжения и даже конкретном дне нападения. Соответствующим начальникам в Центре не хватало решимости взять на себя высокую ответственность и аргументированно сказать правду об этом. У них не хватало воли и доказательности.

Из всего сказанного мне представляется, что ссылки в нашей историографии на мемуарную литературу о недостаточной осведомленности советского военно-политического руководства по указанным вопросам нуждаются в переосмыслении. Они не выдержали проверку временем и требуют корректировки с учетом новых рассекреченных архивных документов. Необходимость пересмотра указанных выше вопросов очевидна, ибо пережитое в Великой Отечественной войне живет сегодня с нами.