Провокации против России

Новая союзная коалиция: конфликт интересов, «тайная война», на грани развала

Ведущее положение в организации и практической деятельности в антигитлеровской коалиции занимал Советский Союз. Он был ее лидером, а его вооруженные силы и народ неимоверными жертвами и усилиями долгое время в единоборстве перемалывали «непобедимое» фашистское воинство.

Что касается Англии и США, то их объединение в союзную коалицию вовсе не означало, что Лондон и Вашингтон отказались от своих прежних империалистических планов, ради которых они вступили в войну. В течение всей Второй мировой войны они вели политику, направленную на максимальное истощение СССР в войне против Германии, на затягивание открытия второго фронта.

Пассивно-выжидательная стратегия англо-американцев, на которую в своих планах делал расчет Гитлер, составляла кредо политики Черчилля и Рузвельта. Они исходили из того, что не должны спешить со вступлением в войну с Германией своими сухопутными войсками. Откровенно и цинично идею выжидательной стратегии выразили США. Так, еще 26 июня 1940 г. (после капитуляции Франции) комиссия объединенного штаба вооруженных сил США заявила: «Пока выбор остается за нами, мы должны избегать столкновения…»[63] Сенатор Г. Трумэн 24 июня 1941 г., то есть после нападения Германии на СССР, произнес известные всему миру слова: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом, пусть они убивают как можно больше…»[64]

Но замыслы Лондона и Вашингтона на истощение Советского Союза в войне с Германией потерпели крах.

Именно Советские Вооруженные Силы сыграли решающую роль в разгроме фашистской Германии. А советская политика сумела обеспечить благоприятные условия ведения вооруженной борьбы и перелом в ходе войны в пользу Советского Союза.

При этом советская политика и дипломатия решали в основном крупные международные задачи: 1. Формирование антигитлеровской коалиции. 2. Разрушение союза государств фашистского блока. 3. Предотвращение нападения на СССР Японии на Востоке и Турции на Юге. 4. Принятие мер, обеспечивающих разгром врага, освобождение оккупированных территорий и установление послевоенного мира на демократических принципах.

Формирование антигитлеровской коалиции осуществлялось под давлением и при активной деятельности Москвы. Приведу конкретные факты.

В начале июля по нашей инициативе стала возобновляться политическая и дипломатическая деятельность между Англией и СССР. Советское руководство поставило вопрос об оформлении новых отношений между двумя странами. Черчилль сделал встречный шаг, направив через посла Криппса 7 июля дружественное письмо лично Сталину. В письме британский премьер сообщал, что помощь Англии Советскому Союзу будет оказана не только вооружением и материалами, но главным образом воздушными бомбардировками Германии.

Сталин в беседе с Криппсом высказал предложение о возможности заключения между Англией и СССР соглашения по двум пунктам: о взаимной помощи во время войны и обязательстве не заключать сепаратного мира с Германией. Черчилль согласился с предложением Сталина.

12 июля 1941 г. по инициативе правительства СССР в Москве было подписано советско-английское соглашение о совместных действиях против Германии. Стороны обязались оказывать друг другу помощь и поддержку в войне против Германии, не вести переговоров с Германией и не заключать перемирия или мирного договора без обоюдного согласия СССР и Англии. Соглашение имело большое международное значение. Оно способствовало установлению союзнических связей между СССР и Англией и положило начало образованию союза стран антифашистского блока. В последующем оно было заменено советско-английским договором от 26 мая 1942 г.

В течение конца июня — августа 1941 г. велись результативные переговоры военных и экономических миссий в Москве, Лондоне, Вашингтоне.

Дальнейшими ступенями создания антигитлеровской коалиции, на мой взгляд, являются советско-польские соглашения 1941 г. (30 июля, 14 августа, 4 декабря) об оказании друг другу всякого рода помощи и поддержки в войне против гитлеровской Германии; аналогичного рода советско-чехословацкие соглашения; заключение 16 августа 1941 г. соглашения между СССР и Англией о товарообороте, кредите, клиринге; обмен нотами 2 августа между СССР и США о продлении советско-американского торгового соглашения и экономическом содействии со стороны США Советскому Союзу.

Особо хочу отметить важное значение ряда бесед Сталина с высокопоставленными представителями США и Англии, в частности с личным представителем президента Ф. Рузвельта Гарри Гопкинсом. Она состоялась в Москве 30–31 июля 1941 г. и оказала положительное влияние на дальнейшее развитие советско-американо-английских отношений.

В начале беседы Г. Гопкинс был настроен весьма пессимистически: ему казалось, что СССР под ударами военной машины Германии рухнет в течение ближайших четырех — пяти недель и ему уже ничто не поможет. Но Сталин с олимпийским спокойствием убеждал его в неизбежности поражения Германии и просил у США алюминий, оружие, другую военную продукцию.

На вопрос Г. Гопкинса, где будет проходить линия фронта осенью — зимой 1941 г., чтобы можно было информировать об этом Рузвельта, Сталин ответил, что война слишком маневренная и могут появиться всякие неожиданности. Однако с уверенностью можно информировать президента, что фронт Ленинград — Москва-Киев будет удержан, Советский лидер говорил уверенно, четко, ясно и просто.

Г. Гопкинс позднее вспоминал о Сталине: «Не было ни одного лишнего слова, жеста, ужимки. Казалось, что говоришь с замечательно уравновешенной, разумной машиной. Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете. Если он всегда такой же, как я его слышал, то он никогда не говорит зря ни слова. Кажется, что у него нет сомнений. Он создает у вас уверенность в том, что Россия выдержит атаки немецкой армии[65].

Г. Гопкинс после бесед со Сталиным уезжал из Москвы в полной уверенности, что Россия будет сражаться до конца и в конечном счете победит. В этом он заверил Рузвельта и Черчилля и что есть смысл начать военные поставки стойкому союзнику.

В это время вся западная пресса трубила на весь мир: «Немцы у стен Кремля», «Осталось две-три недели», «Сталин бежал из Москвы», «Разгром России предрешен». На Ф. Рузвельта это действовало. Он колебался и с пристрастием допрашивал и переспрашивал Гопкинса:

— Гарри, что представляет собой Сталин, это серьезный человек? Как он себя ведет: спокоен и уверен, или нервничает? Пользуется ли поддержкой армии и народа?

— Сталин — серьезный, спокоен, уверен в победе, авторитет огромный, — отвечал Г. Гопкинс.

— Гарри, выдержит ли Россия напор немцев? Где будет фронт осенью? Не появится ли у Сталина желание пойти на сепаратный мир с Гитлером?

— Россия выстоит, сепаратного мира не будет. Линия фронта: Ленинград — Москва — Киев, — ответил кратко Г. Гопкинс.

— Скажи, Гарри, как говорит Сталин, заметил ли ты в его голосе сомнения? Что запомнилось тебе в его образе?

— Он говорит так же, как стреляют его войска, — метко и прямо. Ни разу он не повторился. Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, как будто они были обдуманы много лет назад. Образ его нельзя забыть — суровый, грубоватый, решительный. В блестящих сапогах, плотных мешковатых брюках, в тесном френче. У него приземистая фигура, большие руки и такие же твердые, как его ум. Голос резок, но он все время его сдерживает. Во всем, что он говорит, — именно та выразительность, которая нужна его словам.

Он непрерывно курит, что, вероятно, и объясняет хриплость его тщательно контролируемого голоса. Он не признает пустой болтовни. Его юмор остр и проницателен. Он довольно часто смеется, но это короткий смех, скорее всего сардонический.

Фрэнк, советский лидер — человек дела. Он войну рассматривает с точки зрения дальнего прицела. Если бы он боялся немедленного поражения, то не говорил бы о первоочередности поставок алюминия!

Краткие, односложные ответы Гопкинса удовлетворили президента. Он верил ему, своему преданному помощнику. Верил, что Москва не сдастся, Россия выдержит, капитуляции не будет. Но ей нужна помощь оружием, техникой и многим другим. Англия уже заключила соответствующий договор с Россией. А вот США опаздывают. Почему так происходит? Президент решил пересмотреть свои планы.

Примерно в том же духе проходили переговоры советского лидера с лордом Бивербруком и Авереллом Гарриманом (личные представители Черчилля и Рузвельта), которые находились в Москве 31 сентября — 2 октября 1941 г.

Перед встречей со Сталиным американский военный атташе твердил Гарриману о том, что Россия обречена, Красная Армия деморализована поражениями, нет ни малейших возможностей отстоять Москву. О каких поставках в СССР стратегического сырья и боевой техники вести речь, если все это попадет немцам? Атташе даже сказал: «Если ваша миссия хотя бы несколько дней задержится в Москве, не исключено, что вы будете пленены вместе с русскими…» Гарриман и Бивербрук шли на прием к Сталину в подавленном состоянии, хотя и пытались сохранить бодрый вид.

Советский лидер вдохнул в гостей струю новой жизни. Он сам сделал детальный и правдивый военный обзор. Был абсолютно спокоен. Говорил неторопливо и обстоятельно, как будто у него была масса свободного времени. Не скрывал трудности с производством вооружения, попросил в первую очередь поставлять танки, во вторую — противотанковые орудия, а уж затем — самолеты, объяснив, что их выпуск у нас уже налажен. Обстоятельно разъяснил, какое сырье и оборудование необходимо поставлять в Россию уже сейчас, чтобы в 1942 г. пустить такие-то заводы. Сталин посоветовал гостям поехать в военные госпитали, встретиться и побеседовать с ранеными командирами и красноармейцами, посетить Большой театр, съездить с ним на концерт. Гарриману и Бивербруку стало стыдно за свое паническое настроение[66]. Поездив по фронтовой Москве, они убедились, что Россия выстоит, немцы не смогут поставить русских на колени.

Личные беседы Сталина с Г. Гопкинсом, А. Гаррима-ном и У. Бивербруком сыграли определяющую роль в том, что союзники заключили все важнейшие соглашения по поставкам вооружения и техники в рекордно короткие сроки.

Критики Сталина упрекают его в том, что будто бы в беседах с Гопкинсом, Гарриманом, Аденом и другими западными представителями он играл роль артиста, стараясь показать излишнюю самоуверенность, приукрасить события на фронте, чтобы тем самым добиться получения военной помоши от западных стран. Все это досужий вымысел склочников.

Сталин никогда никому не подыгрывал. Наоборот. Он поражал своих оппонентов правдой, и только правдой, железной логикой, умом, памятью, уверенностью в победе, умением отлично разбираться в сложной военной обстановке того времени. Приведу на этот счет ряд фактов.

8 декабря 1941 г., то есть на следующий день после нападения японцев на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор, президент Рузвельт через советского посла в Вашингтоне М. Литвинова высказал Сталину пожелание об участии СССР в войне против Японии. Напомню, что 5–6 декабря Красная Армия под Москвой перешла в контрнаступление, ход и исход которого были еще не ясны.