Прощай, Германия

Глава 11. Приятная неожиданность, похожая на чудо

Глава, в которой нежданно-негаданно приходит весть, о том, что служба Эдика в Германии продлевается ещё на некоторое время.

С выездом домой живодёра капитана Черкасова и бегством на запад соседки-проститутки Эллочки, эсэсовский дом опустел, и помимо Громобоевых в нём остались жить лишь привидения. По ночам раздавались скрипы и вздохи, ветер завывал в мансардных окнах шпилевидных башенок, черепица на крыше ходила ходуном. Эдуард несколько раз подал рапорта с просьбой о предоставлении другого жилья, без крыс и теней убиенных фашистов. Командир полка отмахивался, мол, месяц можно потерпеть, но наконец, смилостивился и дал ключи от трёх комнатной квартиры в новой пятиэтажке. А чего жалеть-то, новый дом уже наполовину опустел, ведь офицеры каждый день уезжали к новому месту службы.

Эдик взял десяток солдат, и они за один заход перетащили аппаратуру, койки, диван, два стола, две тумбочки и вешалку из прихожей. Ценного имущества было не много, в основном всё временное, ведь Громобоев так и не стал заказывать контейнер с вещами и мебелью из дому — зачем? Пару месяцев можно перекантоваться и на ветхой мебели.

Едва он перетащил свой нехитрый скарб, как его срочно вызвали в штаб. Запыхавшийся посыльный ворвался в незапертую квартиру и громко выкрикнул:

— Товарищ капитан! Я вас полчаса разыскиваю, а вы оказывается в новой квартире! Замполит полка рвёт и мечет, требует к себе!

Эдик натянул сапоги и поспешил на зов начальства. В кабинете Патрушенко сидели два знакомых капитана, оба тоже были ветеранами войны в Афганистане. Офицеры что-то быстро писали.

— Громобоев! Где вас черти носят! Мне нужно срочно о вас докладывать и документы сегодня же нарочным отправить. По гаштетам что ли шатаешься? Днем с огнём не найти!

— А что случилось?

— Первый и главный вопрос: вы в Германии служить хотите?

Что за глупый вопрос? Кто же не хочет, особенно в свете новых экономических обстоятельствах. Зачем спрашивать, когда ответ и дураку ясен. Эдик надеялся дотянуть до конца ноября и получить ещё одну получку, чтобы купить «Жигули» и увести на машине аппаратуру и вещи. На другую, более дорогую скопить никак не получалось.

— Конечно, хочу! Надеюсь уехать в декабре! — ответил Громобоев. — Хотя по плану наш батальон ликвидируют двадцатого ноября, а то и раньше.

— Ха! Двадцатого! Это твой комбат губу раскатил! Первого ноября тут не будет уже ни одного солдата, а до седьмого ноября и офицеров в батальонах не останется! Мечтатели!

Эдика словно окатили холодной водой и он мгновенно погрустнел. Значит, выходило так, что времени до вывода в Союз оставалось всего пара недель и максимум, на что можно рассчитывать — ржавый с трудом передвигающийся на колёсах ни кому не нужный металлолом. Скорее всего — старенький «Москвич».

«Вот черт!» — чертыхнулся про себя капитан.

— Но вам дается шанс, — произнёс подполковник Патрушенко с выражением на лице, на котором была видна откровенная неприязнь и зависть. — Вы можете ещё послужить некоторое время…

— Что я должен сделать? Продать душу? — ухмыльнулся Громобоев. — Записаться на сдачу органов?

— Ну, такие жертвы не нужны. Если желаете, надо просто написать рапорт о согласии на перевод в другую часть на равнозначную должность. Пришла разнарядка на пять офицеров прибывших в полк в этом году по замене. Заменяют воинов-интернационалистов и «чернобыльцев». Три замкомбата и два ротных. Вы счастливчики! Ну, так как? Желаем остаться? Или надо посоветоваться с женой?

В голосе замполита полка слышалась явная неприязнь и обида.

— Конечно! А чего её спрашивать! Согласен!

— Ну мало ли… Вдруг вас домой тянет… Тогда пишите рапорт, заполняйте анкету, и вперед: бегом по службам. Берите полный расчет, получайте предписание и в новый полк. Ваша новая часть стоит… — Замполит полка порылся в бумажках и продолжил. — В городе или деревеньке под названием Цайц. Хрен знает, где это место находится. Вроде бы там стоит танковый полк, должность — замполит танкового батальона.

Другие офицеры уже закончили возню с рапортами и анкетами и уставились на начальника.

— Ну, все, что таращимся? Живее берите обходные листы, на оформление дел сегодня и завтра.

Придя домой Громобоев огорошил супругу, она впала в транс, не веря в своё счастье.

— Не врёшь? Ты часом не пьян? Опять вместо службы сидел в гаштете со Странко и Толстобрюховым?

Эдуард отрицательно покачал головой, и на лице его засветилась лучезарная улыбка.

— Точно это не слухи?

— Нет! Я уже рапорт написал, тебя не спросив. Хотя если ты против…

— Громобоев, ты псих? Конечно, хочу остаться!

— Тогда собираем манатки. Завтра я уезжаю на новое место, а через несколько дней вернусь за вами на машине.

Ольга заглянула в календарь. Принялась что-то подсчитывать.

— Сегодня двадцать восьмое октября. Я видела на подъезде объявление — десятого ноября отключат воду и электричество в квартирах. Успеем уехать?

— Думаю, успеем, — заверил жену Эдик и помчался оформлять документы.

В штабе его ждал Кожемяка с пачкой бумажек. В глазах приятеля читалась зависть. Андрей пояснил ситуацию и ввёл Эдика в курс дела, почему ему и другим товарищам выпало счастье.

— Этой зимой, как обычно бывает в ноябре-декабре, офицеры подали рапорта на поступления в Академии, и тут вдруг на тебе — объединение Германии. Летом они уехали сдавать экзамены, в июле-августе успешно поступили, а в это время вместо марок ГДР получка пошла в бундасах, на которые можно купить и машины, и аппаратуру и шмотки. А в Москве что делается? Талоны, купоны, дефицит? В магазинах длинные очереди и пустые прилавки, того и гляди голод начнётся! Жёны быстро смекнули, да и мужи тоже сообразили, дружно отказались учиться, написали рапорта и поехали обратно в Германию. Об этих любопытных фактах написали в газетах, и поднялась шумиха. Мол, как же так, офицеры, особенно политработники, предпочли карьеру и учёбу на жизнь в капиталистической стране! Променяли идеи на валюту! Какой скандал! Об этой шумихе узнал начальник Главного Политического управления и велел всех хапуг и рвачей вернуть обратно! (Хорошо ему генерал-полковнику сытому и всем обеспеченному так заявлять!) Генерал Лизичев так и распорядился: не хотят учиться — ладно, но хрен им, а не Германия! И действительно, приказал всех срочно откомандировать во внутренние округа. Пока они поездом ехали в свои части, их обогнал приказ о замене. А на кого заменить? Чтобы не заморачиваться, решено набрать из нашей выводимой армии группу вновь прибывших и прослуживших менее полугода ветеранов войны и ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС. Ты, Громобоев попал в число этих двадцати счастливчиков! Радуйся!

Эдик пожал руку приятелю.

— Не журись, Андрей! Думаю, в Ленинграде ещё встретимся…

— Может быть… — ответил с завистью Кожемяка. — Эх, а мы через десять дней с Черновым погрузимся в свои старенькие машинёшки и поедем домой. Я за свой десятилетний «Форд» спокоен, надёжный аппарат, а вот как Сёмка на убитых «Жигулях» доедет до границы — даже не знаю… Придётся брать на буксир, если что…

На следующее утро, в шестом часу Эдуард в приподнятом настроении уже ехал в неизвестный ему Цайц, который опять следовало найти самому. Но сначала предстояло попасть в Намбург, где размещался штаб дивизии.

Громобоев подхватил чемодан, прыгнул в пригородный поезд идущий до узловой станции. В Рослау он посмотрел масштабный план железных дорог и нашёл этот самый городок Намбург. От Цербста это место находилось довольно далековато, гораздо южнее, что тоже хорошо, значит и климат теплее.

Капитан предусмотрительно купил в привокзальном кафе сардельку с булочкой, густо намазал её горчицей и кетчупом. Запил завтрак пивом, не смог себе отказать в удовольствии — купил пару банок. Как говорится: заморил червячка. До штаба добираться предстояло несколько часов, с двумя пересадками, запах наверняка за дорогу выветрится, а раз так, то можно было слегка расслабиться, тем более что режим жёсткой экономии марок окончился!

В вагоне скорого поезда было жарко, и Громобоев расстегнул плащ-пальто, сверкнув на солнце орденами, ему опять предстояло ходить представляться командованию, а этот ритуал предусматривал парадную форму. Вначале скорый поезд домчал его до Лейпцига, а потом другой, медлительный и скрипучий четырех вагонный состав, напоминающий пригородный трамвай довёз в Намбург, далее по приметам характерным для советских гарнизонов, добрался до штаба дивизии.

Войдя в старинное серого цвета здание штаба, Эдуард отметился в кадрах, оставил там свой багаж, узнал у дежурного, где находится начальник политотдела, встал у дверей с табличкой «полковник Косьяненко» и стал ждать начальство. Прошло полчаса, и от нечего делать Громобоев принялся изучать стенд лучших офицеров дивизии, в надежде узнать знакомое лицо. Эдик просмотрел два десятка фотографий в парадной форме, половина с боевыми орденами — однополчане по необъявленной войне. Не обнаружил ни одной знакомой физиономии, а жаль, ведь где-то в этих местах служит Лука, Степанцов и бывший комбат Пустырник. Эх, отыскать бы боевых друзей, чем чёрт не шутит!

«Найду — славно покутим!» — размечтался Громобоев, но внезапно его размышления прервал неприятный скрипучий голос и вернул к реальности.

— Капитан! Почему не приветствуешь старшего по званию! Громобоев минуту назад видел краем глаза какого-то солидного офицера в конце коридора, но не придал значения, мало ли начальников может шарахаться по штабу дивизии.

Эдуард резко развернулся на каблуках — перед ним стоял маленький усатый полковник с колючими, злыми глазами, который свирепо играл желваками и таращился на него. Казалось он пытается испепелить взглядом провинившегося, или насквозь пробуравить чёрными зрачками. Громобоев узнал начальника политотдела, его фото висело на другом стенде — среди фотографий командного состава армии и дивизии в фойе первого этажа. Капитан резко приложил руку к фуражке и отдал молодцевато честь.

— Кто таков? — вновь рявкнул полковник. Повторяю вопрос, почему не приветствуешь старшего по званию?

— Я читал информацию на стенде, смотрел фотографии, — начал оправдываться капитан.

— Не заметил он! Начальство надо замечать даже спиной! Интуитивно чувствовать его приближение! Ты откуда взялся, нахал?

«Неужели нужно обязательно орать?» — мелькнула мысль. — «По-человечески говорить совсем разучились? Он видимо и на жену орёт, или наоборот, дома его самого имеют в хвост и в гриву, а тут он отыгрывается на подчинённых?»

— Капитан Громобоев, замполит танкового батальона. Прибыл из Третьей Ударной армии для дальнейшего прохождения службы.

— Нет такой должности — замполит! — вновь зарычал полковник.

— Виноват, заместитель командира батальона по политической части.

— То-то же! Ладно, зайдешь через полчаса! Я пока занят, — буркнул полковник и скрылся за дверью.

Обескураженный таким грубым обращением и негостеприимным приёмом Эдуард простоял не полчаса, а все сорок минут, и лишь потом постучался и вошёл. Полковник сидел, вальяжно откинувшись в кожаном кресле, и читал свежий номер «Правды». Рядом на большущем письменном столе, лежала ещё целая стопка газет и журналов.