Прощай, Германия

Глава 10. Танки едут домой

Глава в которой рассказывается с какой нервотрепкой осуществлялась погрузка и отправка техники на родину, а зампотех раскрывает Громобоеву все тайные мафиозные воровские схемы.

Вскоре после празднования объединения страны полк приступил к погрузке танков и прочей техники на платформы. Впервые после сорок пятого года эшелоны массово двинулись на восток: через всю Восточную Германию, потом Польшу, далее по Белоруссии и Украине куда-то в район города Кривой Рог. Выводимой техникой пополняли местную дивизию, а кто желал в ней служить тоже мог туда убыть.

Первыми погрузились артиллеристы. Ста двадцати миллиметровые самоходные гаубицы, чадя дымом и копотью, устремились по лесным просёлкам на грузовую станцию, за ними потянулись колёсные машины подвоза боекомплекта. На второй день эвакуации зенитноракетный дивизион перегнал «Шилки» и БТРы, затем несколько суток колонны БМП мотострелков запрудили подступы к товарным площадкам, и наконец, наступила очередь танкистов.

Офицеров и прапорщиков батальона, каждого с двумя-тремя солдатами и с флажками в руках расставили на перекрестках и поворотах, чтобы не дай бог, тяжелые танки не раздавили какого-то зазевавшегося немца пешехода или легковую машину.

Командир полка на совещании как обычно ругался, громко кричал, требовал то одно, то другое, а комбат Перепутенко с ним долго препирался. Весь спор заключался в том, сколько литров солярки должно быть в топливных баках.

— Обеспечить безостановочное движение! Чтоб ни в одном танке топливо не зависло! — шумел полковник Бунчук. — Наша задача загрузить технику быстро и в срок. Танки на платформы загоняют лично командиры рот, а то не приведи господи, механики свалят машину. Тепловоз подадут в шестнадцать, начало движения эшелона в двадцать. Караул сопровождения должен быть готов в пятнадцать часов: вещи, продукты, оружие, документы. Комбат, вы лично отвечаете за успешную погрузку!

Перепутенко определил Эдуарду особо опасный участок перегонного пути: руководство перекрёстком асфальтированной дороги с просёлочной, ведущей в какую-то деревню. На асфальт накинули настил из досок, чтобы нечаянно траками не повредилось шоссе и чтобы немцы, потом не начали судебную тяжбу за порчу покрытия. По обе стороны дороги стояли солдаты с флажками, прямо по центру, на осевой разметке, а на обочине сам Громобоев. Капитану велено было следить за бойцами, чтобы они бдили, а не улеглись в траву дрыхнуть. Регулировщиков обрядили в белые каски с красными звездами, в светлые комбинезоны с белыми светоотражательными рукавами, и каждому вдобавок к флажку по белому жезлу с полосками. Ну, прямо как настоящая военная автоинспекция!

Чуть в стороне в теньке под соснами стоял топливозаправщик и в нём дремал Странко, зампотех должен был заправлять заглохшие танки, или ремонтировать, если кто-то вдруг остановится и не дотянет до платформы.

Все группы регулировщиков выставили заранее, примерно за час до начала марша. Командир полка проехал на «Уазике», проверил готовность на маршруте, что-то прокричал из кабины, не останавливаясь, и скрылся в клубах пыли. Убедившись, что всё готово, полковник Бунчук дал по радиостанции команду на начало движения. Вдалеке за лесом послышался громкий рёв моторов, и вскоре на дороге показалась первая грохочущая машина. На вооружении батальона было сорок два танка «Т-64». Пусть не самая новая техника, но и не старая.

Один за другим мимо Эдуарда со страшным грохотом и скрежетом проползали эти броне гиганты. Командир полка безостановочно носился на своем «Уазике» взад вперёд от полка до станции, что-то громко орал, грозил всем кулаком. Вдруг один из танков не доползя пяти метров до шоссе, выплюнул выхлопной трубой чёрное облако копоти, движок судорожно затарахтел, захлебнулся и бронемонстр замер. Наступила напряжённая тишина.

Как назло рядом постом регулировщиков во главе с Громобоевым оказался командир полка. Полковник Бунчук выпрыгнул из «Уазика» и громко заверещал.

— Замполит! Что за муйня! Почему танк заглох? Почему не заправили как следует технику?

— А я знаю? Я что начальник ГСМ? — отругнулся капитан. — Моё дело регулировать.

— Вот и регулируй! Но ты должен вникать во все вопросы! В том числе и боевой подготовки и вопросами подготовки техники на марше!

— Я вникаю, и знаю, что все машины готовы и исправны. Может быть топливо не кондиционное, или его не долили, или украли…

Заслышав последние фразы, командир буквально взбеленил. Он затопал ногами, весь затрясся, и даже фуражка упала с его большой головы в придорожную пыль.

— Да как ты смеешь! Молчать! Я разберусь с вашим батальоном и накажу всех подряд! Сплошные болтуны и демагоги!

В этот момент бензовоз дал задний ход, и зампотех чертыхаясь вместе с солдатами, принялся доливать в баки солярку.

— Майор Странко! Живее! Погрузка идёт, а вы тормозите движение! Я же велел проследить за заправкой топлива. Накажу!!!

Володя небрежно, через плечо, не глядя в сторону Бунчука, матюгнулся и громко и внятно произнёс:

— Да пошёл ты на……

Командир снова затопал ногами, смачно ругнулся в ответ, вскочил в машину и куда-то уехал, словно бы по точно указанному зампотехом адресу.

— Вовка, ты очумел? Кэпа послал. Он точно тебя сегодня грохнет.

— Не грохнет, ты не знаешь наших отношений.

— Каких ещё отношений?

— Не мешай заправлять танк, иди, и регулируй движение. Видишь, немцы стоят и сигналят, мне нужно всего пять минут, можешь им пока открыть проезд.

Эдуард дал команду солдатам пропустить машины, и несколько стареньких «Трабантов» и «Варбургов» переехали по дощатому настилу и поспешили по своим делам.

Странко быстро дозаправил танк, бронемашина чихнула, завелась и, лязгая траками и катками, медленно уползла за поворот. Майор сел в бензовоз, и проезжая через шоссе задорно подмигнул Эдику, приветливо помахав рукой. Зампотех уехал следом за глохнущим танком, а Громобоев остался стоять на обочине. Ещё целый час он глотал пыль и считал танки: тридцать шесть, тридцать семь…сорок… наконец, прополз последний. Но нет, вдали показался тягач БТС с монументальной «тридцатьчетверкой» на сцепке. Теперь можно было сниматься с поста. Подъехала «техничка», загрузились и все направились на погрузку. К тому времени, когда Эдуард добрался на станцию, на хвостовую платформу эшелона по эстакаде вползал последний танк батальона.

Хорошо поддавший спирта комбат Перепутенко обнимался с командиром полка и оживленно жестикулируя, болтал всякую служебную неслужебную чепуху. Разбирали нюансы погрузки танков, обсуждали сиськи стоявшей в сторонке немки-железнодорожницы. Рядом покачивались на нетвердых ногах такие же подвыпившие зампотех полка и Мишка Толстобрюхов. Громобоев вылез из «Урала» и увидел сюрреалистическую картину: тягач втягивал на платформу следом за собой стянутый с полкового постамента «Т-34». У «памятника» были заварены сваркой катки и траки, поэтому он не двигался, а полз и бороздил гравий и бетон, словно цеплялся за последний плацдарм и не желал покидать Германию, завоёванную им в далёком прошлом.

— Хоть и не числится он за полком, а не оставим супостатам нашу славную и героическую и прославленную «тридцатьчетверку»! — рявкнул Бунчук. — Верно я гутарю, Павло?

— Конечно, правильно! Хрен фашистам, а не памятник! — поддержал командира полка, Перепутенко, пьяненько хихикая. — Давайте, товарищ полковник, на посошок! Чтоб техника хорошо дошла на Родину!

Комбат заметил подъехавшего Эдуарда и замахал руками: — Эй, замполит, всё в порядке? Иди к нам…

— Да ну вас всех…, — ответил капитан, хмурясь и не приветствуя начальственных собутыльников. Громобоев отошел в сторону и присел на засохшую траву. Он был недоволен и раздражен дневным хамским поведением командира полка и не хотел с ним пить. Странко тем временем проследил за работой солдат: как они закрепляли технику на платформах, проверяли закрытие люков танков, кабины автомобилей. Караул сопровождения в составе капитана Зайнуллина и трёх сержантов, уже грузился в теплушку.

Громобоев тепло попрощался с начальником караула, командиром второй роты и с сержантами. Ротный накануне вернулся из дому, успел в срок перегнать машину с добром, и уже отправил семью поездом.

Сейчас Зайнуллин убывал из Германии безвозвратно, и после передачи эшелона с техникой, он должен был принять должность замкомбата в новой дивизии, а сержанты после разгрузки сразу по домам — на дембель. Вот кто был настоящими счастливчиками!

Следующим вечером Громобоев по каким-то делам забрёл в штаб и стал нечаянным свидетелем искреннего горя Бунчука. Полковник в комнате дежурного по полку разговаривал по телефону, и в этот момент от приятеля узнал страшную весть — немцы хотят купить «тридцатьчетверку»!

Оказывается, командир танкового полка в Дессау не утянул на буксире в уходящий последний эшелон памятник времен войны, а продал за хорошую цену коммерсантам. А этому ушлому немцу требовался ещё один танк времен войны в хорошем состоянии. Давал сто тысяч бундесмарок.

Полковник Бунчук позеленел лицом, громко взвыл и швырнул форменную фуражку о пол. Потом чуть помолчал и громко простонал, обращаясь к замполиту:

— Нет, ну ты представляешь, какие наши соседи суки! Проклятая немчура купила у них танк! Фрол Иванович мне сейчас позвонил и сказал, что они сейчас к нам вот-вот должны уже подъехать, посмотреть нашу «тридцатьчетвёрку» и прицениться. Что мы им покажем? Пустой постамент? Какой же я идиот! Это же надо так лопухнуться! О, а как я старый дурень радовался вчера, что удалось утянуть и погрузить этого железного мастодонта! Кому он нахрен нужен в Кривом Рогу? Ведь его просто так переплавят на металл! А здесь бы танк ещё постоял в частном музее, туристов радовал…

— Не отчаивайся, Сеня…, — попытался утешить его замполит.

— А я отчаиваюсь! И я буду отчаиваться! Это же надо — сто тысяч! Мы могли бы себе ещё по одному новому «Мерседесу» купить!

Начальники понуро побрели на КПП встречать впустую приехавших немецких гостей, а Эдик поспешил к Странко поделиться услышанным разговором.

Громобоев нашел майора сидящим в канцелярии батальона, перед ним лежала кипа путёвок, промасленных грязных бумажек и разных формуляров. Володя проводил какие-то вычисления на калькуляторе, записывал цифры в столбик, сверял с журналом и тетрадью. Он явно подбивал какой-то баланс.

— Какие успехи, счетовод? — весело спросил Громобоев. Его прямо-таки распирало желание рассказать и поделиться услышанным разговором в штабе.

— Отчёт по ГСМ делаю, не мешай. Помолчи пять минут.

— Ага, махинации никак не удаётся скрыть!

— Заткнись, а то дам в ухо! Я же говорю — пять минут тишины!

Странко стучал пальцем по калькулятору, складывал цифры, суммы сверял с блокнотиком, и перепроверял, а его не типичные для технаря тонкие длинные пальцы, словно у пианиста, быстро бегали по кнопочкам.

— У-ф-ф! — наконец-то звучно выдохнул майор, захлопнул журнал, сложил тетради и формуляры в стопку. — Ну, наконец-то всё готово!