Многоценная жемчужина

ПРЕДИСЛОВИЕ К КИЕВСКОМУ ИЗДАНИЮ

Я сердечно благодарен за предоставленную моей книге возможность быть переизданной именно в этом городе, святом граде Киеве, некогда так красноречиво воспетом Тютчевым в стихотворном послании А.Н. Муравьеву, — «…Где Первозванного Андрея / Еще поднесь сияет крест…», — и, конечно, не им одним. А какую роль в истории моих собственных занятий христианскими темами три с половиной десятилетия назад сыграло посещение Киева и специально Св. Софии, мне уже не раз приходилось сознаваться. Кто имеет вкус к символам, знакам и знамениям, к «семиотическому» аспекту реальности, не может не оценить такого многозначительного «обстоятельства места», как Киев, в контексте «выходных данных» книги.

Смею надеяться, что книге это подходит: то, что в ней содержится, порой до того близко нашему восточнославянскому миру, что кажется, будто непостижимое чудо открывает тайный доступ из родных подземелий Киево-Печерской Лавры — прямо в святые пещеры Египта, Сирии, Малой Азии. Ведь и словесные, стилистические возможности, которыми пользовалось иноческое предание с самых времен преп. Ефрема Сирина и Отцов пустыни Египетской и которые я пытался передать в моем переводе, это поразительное сочетание обиходнейшей простоты, обнаруживающей себя, например, в уменьшительных формах, и запредельной тайны, так плотно, так вещественно сгущающейся в неожиданных вокабулах, — разве всё это не напоминает потаенные укромы и благодатную тесноту пещер, освященных жизнью поколений иноков, а затем их святыми мощами, лежащими совсем рядом, рукой подать? Есть же у греков пословица: «Чем меньше храм, тем больше в нем благодати». В этом внутреннем пространстве подземельных ходов и созданных той же традицией навыков речи словно бы действуют иные физические законы, чем во внешнем мире; так близко чудо, и временная даль, отделяющая нас от веков начала православной аскетики, тоже вроде бы становится близкой. Важно не оставаться вовне, а спуститься по крутым лестничкам вовнутрь — под своды пещеры, пещеры слова, пещеры своего сердца. Кто же не знает, что древняя духовная наука велит сводить ум в сердце?

Смею надеяться, что та аллюзия на слова Христа, которая лежит в основе заглавия книги, будет вполне понятна читателю. Под конец статьи, завершающей книгу, читатель встретит размышления над притчей из Евангелия от Матфея, 13, 45–46. Напомним, что речь там идет о купце, который повсюду ищет жемчужин высокого качества — и находит единственную и ни с чем не сравнимую «многоценную жемчужину»; чтобы стяжать ее, он продает всё свое достояние и на все вырученные деньги приобретает ее одну. Это образ, помогающий понять жар аскетической сосредоточенности, готовой всё без остатка отдать ради Царствия Небесного. Поэтому мне с самого начала показалось уместным взять для антологии текстов, важнейшей темой коих является именно аскетизм, такое заглавие; впрочем, в 1987 г., когда выходило первое издание, его еще пришлось заменить («От берегов Евфрата до берегов Босфора»), — перемена отечественных обстоятельств тогда не зашла настолько далеко, чтобы допущено было столь неприкрыто христианское заглавие! Позднее, однако, открылась возможность восстановить его — при очередном переиздании.

Книга переиздавалась уже несколько раз. Специально для киевского издания несколько расширено число включенных текстов. При этом я позволил себе исходить в большей мере из мысли о единстве православной традиции, нежели из «востоковедческого» замысла, определившего первоначальный состав; поэтому был введен небольшой малоазийский раздел, существенно расширенным оказался раздел константинопольский, так что пропорция несколько изменилась в сторону греческих текстов. Это было мотивировано прежде всего легким изменением замысла, но также и одним прагматическим обстоятельством; как ни трудно было печатать переводы религиозных текстов в советское время, иногда это получалось: в таком случае мои переводы из греческих Отцов Церкви и византийских авторов, хотя бы и в небольшом числе, находили себе место, скажем, в обоих томиках «Памятников византийской литературы» (1968 и 1969 гг.). То, что вошло туда, в свое время было замечено читателем, — и мне не хотелось ничего перепечатывать в составе новой книги. С тех пор, однако, упомянутые томики стали большой редкостью; поэтому я счел, что не грех включить в книгу кое-что из опубликованного там, взглянув на давние переводы свежим взглядом и кое-что в них исправив.

Как там ни смотреть на вещи, а было бы слишком жаль оставить читателя без такой классики православной культуры, как лирика Григория Богослова, одного из триады Великих Святителей, как гимны преп. Романа Сладкопевца, как стихи о монашеской жизни преп. Феодора Студита и мистические признания преп. Симеона Нового Богослова, — имена-то какие! В подзаголовке книги речь идет о I тысячелетии; расширяя состав, я сохранил ориентацию на временные границы этого периода, но ради того, чтобы включить в книгу образцы творчества Симеона Нового Богослова (949–1022), позволил себе немного отойти от чересчур педантичного понимания этих границ и обратиться к переходной поре между двумя тысячелетиями.

Сергей Аверинцев

ЗОЛОТОЙ ВЕК СИРИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ПРЕП. ЕФРЕМ СИРИН (АФРЕМ ИЗ НИСИВИНА)

СЕМЬ СЫНОВ САМОНЫ

1

Родительницу достославных семи
уподоблю чреде о семи днях,[1]
и светильнику о семи ветвях,[2]
и дому Премудрости о семи столпах,[3]
и полноте Духа о семи дарах.[4]
Благословен Венчающий верных Своих!

2

Украсилась матерь как птица небес,
ибо перья ее — любимые ее;[5]
но прияла сиротство и наготу,
исторгла и отбросила перья свои,
да в воскресении возможет их обрести.
Благословен Венчающий верных Своих!

3

В воскресении матерь воспарит,[6]
и возлетят за нею любимые ее:
кого во утробе носила она,
кого во огне отдала она,
да в царствие небесное возможет ввести.
Благословен Венчающий верных Своих!

4

Муки, понесенные в смерти их,
лютее были родовых мук;
в сих, как в оных, твердость явила она —
ибо крепки узы Господней любви,[7]
крепче мук родов и смертных мук.
Благословен Венчающий верных Своих!

5

Не потерпела матерь, чтоб юнейший из всех
остался как посох ее седин,
но преломила посох ее седин;
победившая в сыне своем шестом
не была и в седьмом побеждена.
Благословен Венчающий верных Своих!

6

Оторвала сынов от объятий своих
и сама отдала их во огнь;
умножала огнь и воздувала дух,[8]
да претворится плотское их естество
в естество ангелов — во огнь и дух.
Благословен Венчающий верных Своих!

7

Будет девственниц наших судить
матерь, лишившая себя сынов:[9]
неразумные девы в безумьи своем
оставляют заботу о светах своих,
но приемлют сынов суеты.
Благословен Венчающий верных Своих!

8

Потому в смущении Судного дня
всуе труждавшиеся об одежде своей
неразумные будут нагими стоять:
не станет елея в сосудах у них,[10]
и светочами их овладеет мрак.
Благословен Венчающий верных Своих!

9

В жертву предала себя Иевфаева дщерь,[11]
возлюбила юница острие меча,
в крови ее жертву сотворил отец;
простецам же дозволено в крови своей
святое приношение сотворить.
Благословен Венчающий верных Своих!

10

О бане брачной она небрегла,
но омылась излитием крови своей[12]
и чистым сотворила тело свое;
через отирание омывающих струй
истребляется сокрытая нечистота.
Благословен Венчающий верных Своих!

11

Анна пророчица во храме святом[13]
без уныния шестьдесят годов провела,
Богу себя по смерти мужней предав;
став вдовою душу свою
обручила нетленному Жениху.
Благословен Венчающий верных Своих!

12

Господа возлюбила наместо мужа своего,
к дому Божию прилепилась наместо дома своего,
Господу послужила в доме Господа своего;
отрешась от уз, Господу предала себя,
и Он свободной соделал ее.
Благословен Венчающий верных Своих!

13

Свободною волей как Владыку своего
приняла Бога, не понуждавшего ее;[14]
всякую свободу вверил нам Бог,
да нашу свободу предадим ему
и соделаемся наследниками Царства Его.
Благословен Венчающий верных Своих!

14

Доколе свободная воля людей
лишь себе внемлет, пребудет рабой;
когда же Богу предаст себя,
поистине станет свободной вполне,
господство бо Господа благо есть.
Благословен Венчающий верных Своих!

15

Возлюбила Анна Бога своего,
и послужила Ему в доме Его,
и созерцала неотступно красоту Его,
во все годы не отвращая от Него очей,
не насыщаясь видением лика Его.
Благословен Венчающий верных Своих!

16

Христовы же девственницы, увы,
блуждают вне дома своего
и в обители своей развлечены умом;
телом в затворе, но душою не там,
леностно изживают свое житие.
Благословен Венчающий верных Своих!

17

О дивный Божий атлет,[15]
досточтимый Самонин сын!
испытуя крепкого, тиран
меж пыток и приманок поставил его
между блаженств и горчайших зол.
Благословен Венчающий верных Своих!

18

Вновь и вновь сулит ему блага тиран;
но как благое возможет дать,
кто всецело блага лишен?
В самом своем благе был он злым,
и горе приносили блаженства его.
Благословен Венчающий верных Своих!

19

Усмотрев, что страдальцы ограждены
противу причиняемого им зла,
Лукавый намерение свое изменил:
ограждая, чтоб вредить, он блага сулил,
да через блага свои причинит зло.
Благословен Венчающий верных Своих!

20

Коль скоро человекоубийца — Отец Лжи[16]
и тогда, когда добрым представляет себя,
должно уразуметь нам, что Бог
и тогда Всеблагий, когда подает зло,
да скорбями ко блаженству нас приведет.
Благословен Венчающий верных Своих!

21

Лукавый личиною прикрыл себя,
да возможет добрым представить себя
и страдальцев верховного блага лишить:
они же избрали терпеть зло,
да высшего блага не лишат себя.
Благословен Венчающий верных Своих!

22

Юнейший разсудил[17] в уме своем,
что есть благо и что есть зло,
и благо, что тиран предлагал,
согласно с истиной счел за зло
и за благо — его зло.
Благословен Венчающий верных Своих!

23

Посему, бодрствен и мудр,
избрал он соделывающее триумф;
юный отрок явил себя
старцем многоопытным по уму,
и ум его был как плавильная пещь.[18]
Благословен Венчающий верных Своих!

24

Предлежащее на выбор ему
в сердце своем он положил, как во огнь:
искусил благо, что сулили ему,
и проклятие в нем прозрел,
через муку же обрел торжество.
Благословен Венчающий верных Своих!

25

Отверг он благо, что сулили ему,
усмотрев проклятие из него,
и тиран был поруган от него,
когда Лукавый умножал муку его,
Благий же украшал венец его.
Благословен Венчающий верных Своих!

26

Не убоялся он безчестий, чинимых ему
от тирана, сулившего ему честь;
нам от насильства — и страх, и срам,
но юноша возмог равно презреть
насильство от тирана и честь от него.
Благословен Венчающий верных Своих!

27