Позывной "Зайчик"

ГЛАВА 13

Гроул не приукрашивал — в его номере действительно стояла огромная двуспальная кровать, но не потому, что он заранее планировал кого-нибудь в неё затащить, нет. Просто адхен привык отдыхать с максимальным комфортом, что хоть как-то компенсировало периодические лишения на заданиях.

Невероятное проницательные слова девчонки, которая умудрилась угадать его расу, неприятно озадачили, но её осведомленность Гроул проверит в самое ближайшее время и если окажется, что она знает не только это, то тогда уж…

До комнат оставалось всего несколько шагов, когда висящее на его плече тело обмякло и со спины раздался удовлетворенный вздох и последовавшее за ним посапывание.

Не понял?!

До кровати Гроул дошел в считанные секунды, ещё мгновение понадобилось, чтобы переложить Заю на одеяло и лишь после этого до адхена с большим опозданием дошло, что девчонка… Уснула!

Не меньше минуты он, подбоченившись, сверлил спящую нахалку возмущенным взглядом, но даже это её не разбудило. А вот это уже странно.

Присел, заглянул под одно веко, затем под второе и поморщился — это была весьма странная, но при этом своего рода защитная реакция на ментальное воздействие. И что теперь? Когда это чудо природы изволит проснуться?

По опыту прошлых лет Гроул знал, что обычно эффект длится не меньше четырех часов и может растянуться до суток, но у него не было ни малейшего желания проводить всё это время со спящей Заей. Да это было банально скучно!

Особенно с учетом того, чем он собирался занятья ещё полчаса назад.

Мысль вызвала очередной виток недовольства и Гроул завалился на кровать рядом со спящей девчонкой. С неё станется сбежать сразу же после пробуждения. Ищи её потом по всему городу. Нет уж, так просто он её не отпустит.

Через некоторое время просто так валяться на кровати наскучило и адхен немного размялся, принял ванную, не закрывая дверь, чтобы услышать малейшие изменения в состоянии гостьи, поужинал… На город степенно опустилась ночь, окутывая спальню таинственным полумраком, и Гроул вновь расположился на кровати. Непонятно откуда закралась сочувствующая мысль о том, что провести сутки в обуви и такой неподходящей для сна одежде будет на очень комфортно, и плотно переплелась с ещё одной, но уже намного более фривольной. Трогать он её не будет, нет… А вот полюбова-а-аться… Почему бы и да?

Подумано — сделано.

В раздевании девиц всех рас и возрастов Гроул был большим специалистом (он ещё поквитается с ней за бессовестное предположение о его мужской несостоятельности!), так что уже довольно скоро вся девичья одежда невнятной горкой расположилась на кресле, а сама Зая осталась лишь в одном нижнем белье.

Кстати, не местном. Упущение!

Прочь полетел лиф, освобождая два небольших, но аппетитных полушария с нежно розовыми и невероятно призывно манящими горошинками сосков, следом отправились скромные хлопковые трусики, являя его придирчивому взору аккуратный холмик, таящий в себе одно из самых древних и прекраснейших наслаждений во вселенной, но на любование Гроул дал себе всего несколько секунд, а затем с лёгким сожалением прикрыл обнаженную Заялу одеялом.

Насилие — это не для него. Только не этот вид.

Но пускай только проснется и тогда…

Заснул адхен только под утро, но и тогда не убрал руку с бедра сладко и бессовестно-беспечно сопящей рядом гостьи. От Гроула ещё никто не уходил. Особенно из его постели!

Пробуждение было тяжелым и довольно странным. Меня окружали незнакомые запахи, я находилась в абсолютно незнакомом помещении и что самое странное, мне было тяжело и жарко. Попытка повернуться и скинуть одеяло была жестко пресечена кем-то позади и сразу же стало понятно, что тяжело мне от мужской ноги, лежащей поверх моего бедра и руки, завернувшей меня в одеяло, как гусеницу в кокон.

Ещё секунду спустя я поняла, что лежу под одеялом голая. Совсем.

Это открытие так сильно меня возмутило, что сон как рукой сняло. Разом вспомнился прошедший день, задание, мир, знакомство… Ладно, обувь он с меня снял, чтобы ноги не затекли. А белье зачем? Чтобы попа не спарилась?

— Ну что ты сопишь… — недовольно буркнули мне в ухо и потерлись подбородком о затылок, царапая нежную кожу щетиной и вынуждая дернуться. — Проснулась, так и скажи.

И без какого-либо перехода деловито уточнил.

— Как самочувствие?

— Жарко, — раздраженно выдала я и попыталась сбросить с себя хотя бы его ногу.

Это не получилось, но видимо Генри что-то понял из моих судорожных кривляний под одеялом, потому что убрал не только ногу и руку, но и развернул меня к себе. Вместе с одеялом.

И тут же я увидела, что сам он лежит снаружи и тоже не слишком одет. Взгляд против воли заскользил по обнаженным плечам, находя их крайне привлекательными, на мгновение задержался на шее и так как ниже я просто физически не могла увидеть, мы лежали чересчур близко, то пришлось поднимать взгляд выше.

На лицо, которое сейчас выражало крайнюю степень заинтересованности…

— Доброе утро, — выдала я таким тоном, каким обычно желают сдохнуть. — По твоей милости я бездарно профукала первые сутки. Где моя одежда?

— Уже уходишь? — невинно поинтересовался тип крайне коварной наружности. — А как же насчет нашей вчерашней договоренности?

— Это какой?

— Той, где на время выполнения задания ты соглашаешься остановиться у меня.

— Не помню, чтобы я давала согласие…

Этим хмурым утром я не была настроена на флирт и всеми силами пыталась дать ему это понять. Особенно после его вчерашней выходки! Да я быстрее воткну ему под ребра нож, лежащий в сумке, чем соглашусь на сожительство с тем, кто применяет свои способности без причины. Да ещё такие, которые разжижают мозги и заставляют чувствовать себя безвольной маринеткой!

— Какая-то ты неласковая с утра, — прищурился Генри и предложил, как ему думалось, идеальный вариант повышения настроения. — Может стоит позавтракать? Могу заказать в номер.

Захотелось сказать что-нибудь очень грубое, например: «засунь себе завтрак куда-нибудь в…», но я сдержала неуместный порыв и растянула губы в фальшивой улыбке.

— Ты невероятно проницателен. Но моё настроение точно улучшится в кратчайшие сроки, если ты уберешь руку и дашь мне, наконец, встать.

— Руку? — наигранно удивился Генри и уставился на неё, словно только что понял, что она лежит поперек моей груди поверх одеяла, мешая пошевелиться. — Ах, да. И как я сразу не понял, что она не на своём месте?

А затем разом произошло следующее: рука была поднята, но лишь затем, чтобы одним резким движением откинуть в сторону одеяло и лечь уже непосредственно мне на грудь.

— Эй! — только и успела возмутиться я, а следом и губы постигла та же участь. Их накрыло.

Но не рукой, которая собственнически сжала всё, что под ней находилось, а губами, нагло атаковавшими мой рот и не оставляющими ни шанса на побег.

Первым желанием было яростное сопротивление, борьба до последнего, но это быстро прошло, как только я поняла, что действия Генри мало похожи на насилие. Поначалу это было похоже на принуждение, да… Но вместе с этим я оставалась практически свободна в действиях. Он не блокировал ни руки, ни ноги, не причинял мне боли, и что самое главное — его грубоватые поцелуи не были неумелыми ласками мужлана, годы не видевшего женщину. Скорее это было что-то дикое, звериное, но невероятно умелое и очень распаляющее. Пробуждающее во мне самой то самое древнее начало настоящей женственности, когда окружающий мир становится чем-то крошечным и несущественным, а сознание концентрируется на нем одном. На мужчине, который знает, что делать, когда рядом женщина.

А не такое уж и хмурое утро, как я погляжу…

Пока я в некотором смятении прикидывала, куда деть руки, не слишком ли у меня маленькая грудь и вообще — не похожа ли я на бревно, всего лишь позволяя себя ласкать и практически ничего не делая в ответ, Генри на мгновение оторвался от груди, поймал мой смущенный взгляд и ухмыльнулся так понимающе, что в груди что-то екнуло и я зарделась, как пионерка.

— Расслабься, — посоветовали мне таким хриплым голосом, что внизу живота впервые заныло настолько томно, что я сама себя испугалась.

А затем время сжалось в тугую пружину и мир закружил вокруг меня одной.

Его широкие ладони были везде: на талии, на ягодицах, на бедрах и даже между ними. Его настойчивые пальцы без стеснения исследовали не только грудь, но и проникали туда, где всё требовательнее пульсировало моё женское начало. Его напористые губы обжигали шею, прокладывали влажные дорожки в самых различных направлениях, которые невозможно было угадать, заканчивали свой путь на моем лице и вновь отправлялись в путешествие по телу.

Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент я поняла, что ещё немного и я просто не выдержу — доберусь до сумки и приставлю к его горлу нож! Сколько можно меня терзать? Это было настолько мучительно сладко, что практически невыносимо!

А спустя мгновение он, наконец, внял моим мысленным мольбам и приглушенным хриплым стонам и вошел в меня одним мощным рывком.

Кажется, я впервые поняла, что секс — это не просто слово, а близость, это не так уж и бессмысленно. Но если поцелуи и ласки были лишь прелюдией и предназначались лишь для того, чтобы подготовить меня к главному, то последующие за этим движения познакомили меня с великолепным словом «Наслаждение».

Непрекращающиеся поцелуи шеи и груди грозили перерасти в настоящие укусы, но сейчас меня это беспокоило меньше всего. Больше всего я желала, чтобы это никогда не кончалось! По телу проходили неведомые волны наслаждения, накатывая всё чаще и мощнее, хотелось вцепиться в мужскую спину и от переизбытка эмоций расцарапать её в кровь, навеки оставляя на нем свои следы, хотелось впиться в его губы и прокусить их насквозь, чтобы он хоть на мгновение ощутил силу охватившего меня желания… Впервые в жизни хотелось растворить в мужчине, которого я практически не знала. Остановить время, а может, наоборот, растянуть его в бесконечность!

Хотелось…

Я так и не смогла окончательно сформулировать, чего бы мне конкретно хотелось, потому что мир, сфокусировавшийся в одном-единственном мужчине, вдруг вновь замер… И рассыпался миллиардом обжигающих частиц. Они проникали под кожу, заставляли выгибаться в дугу и стонать от невыносимого наслаждения.

Это было потрясающе!

Не знаю, сколько прошло времени, когда мир перестал кружиться, дыхание выровнялось и окружающая меня действительность обрела четкие формы, но именно этот момент выбрал Генри, чтобы нарушить его сладкое очарование.

— Когда я просил расслабиться, я немного не это имел в виду, — проворчал пират, чья колючая щека бессовестно покоилась на моей груди, затем почему-то тяжко вздохнул и продолжил. — В следующий раз я свяжу тебе руки. У меня не спина, а полотно: «Показательная порка кнутом».

Претензия откровенно смутила, но так как из своего положения до сих пор придавленной я ничего не видела, то сочла нужным язвительно парировать.

— Во-первых, я не виновата в том, что ты такой хлипкий. А во-вторых, с чего ты взял, что будет следующий раз?