Лев Новоженов

Упершись рогом в плетень

— Лучшим ответом на митинги 23 февраля был праздничный финал Белой Олимпиады вечером того же дня, но в Альбервиле.

Такая вот мысль.

Все перепуталось, и много людей разучилось смеяться.

Темное, зловещее большинство утратило чувство юмора, просто перестало владеть им.

Отсутствие чувства юмора связано напрямую с потерей представлений о добре и зле, нравственном и безнравственном, полезном и вредном, хорошем и дурном, теплом и холодном, полосатом и в крапинку.

И зима — какая-то не зима, а то ли поздняя осень, то ли ранняя весна, не разберешь.

И либерально-демократическая партия совсем не либеральная и уж, конечно, не демократическая, а, извините, черт-те что и сбоку бантик.

И женщины как-то не очень женщины и мужчины — не полностью мужчины.

И на каждой газете, как ни посмотришь, обязательно написано, что она и независимая, и непременно народная, что совершенно не означает, что народ торопится ее покупать.

И что такое народ — тоже не совсем понятно. Это как йети, снежный человек: все говорят о нем, вон даже и следы, но никто ни разу его не видел, так сказать, полностью.

Демократы выходят на улицу, и думаешь, что вот это уже точно народ. Не может быть, чтобы не народ, как пить дать — народ. Но не успеешь укрепиться в своем убеждении, как тебе тут же и разобъяснят, что какой же это народ, вы что, народов не видели, это еще не народ, а вот погодите, как будет народ, так мы вас сразу и предупредим.

Выходят коммунисты, и — опять не народ. Ах ты, боже мой, и где же ты таишься, миленький, появись на минуточку, дай на тебя хоть глазком-то глянуть!

А один публицист все наскакивает на КГБ и наскакивает, разоблачим, мол, всех, кто работал в КГБ, и уж тогда заживем, так заживем, что уж надо бы лучше, да некуда.

А я думаю, что проще перепись населения произвести: как раз то самое оно и будет. Я думаю, что оба эти списка совпадут. Или почти совпадут. Тысяча туда, тысяча сюда, какая, собственно говоря, разница! Ну, не тысяча, а десяток тысяч, ну, ладно, сотня. Сотня тысяч! Все равно ведь и эта сотня тысяч тоже будет не народ.

А другой зарубежный, но русский писатель признался в своем публичном выступлении, что вернулся на родину не просто так, а чтобы поучаствовать в гражданской войне, не мог, знаете, пропустить столь замечательный шанс. Правда, он так и не пояснил, в качестве кого собирается участвовать. Как писатель? С целью насобирать материал на новую книгу? Или как боевик? Или как тот и другой одновременно? Такой современный вариант Хемингуэя, чтобы не сказать больше — Дмитрия Фурманова.

Писатель худ, еще не лыс, и от всей его фигуры веет решительностью человека, сильно недоигравшего в детстве в «казаки-разбойники».

Их сейчас ужасно много, недоигравших в «казаки-разбойники».

Их в детстве, что ли, родители рано загоняли домой, черт его знает.

И вот сейчас они торопятся взять свое, и мы с ними как-то не совпадаем по амплитуде, что весьма обидно.

Нам хочется детей уже своих воспитывать, а им еще — в «казаки-разбойники».

На иного посмотришь, взрослый же дядька, и брюхо уже, и двойной подбородок, а туда же: гимнастерку напялит, ремнями перетянется, портупеями всякими и ну давай маршировать взад-вперед.

Между прочим, тот русский, но зарубежный писатель жалуется на скуку, которая царит в комфортабельной Западной Европе, откуда он прибыл сюда и где, надо полагать, набрался сил и как следует отдохнул, чтобы уж полноценно, с максимальной отдачей принять участие в гражданской войне.

Не сомневаюсь, что в результате участия писателя в гражданской войне из-под его пера выйдут разные яркие, захватывающие произведения, написанные сочным, образным языком, как он это умеет, и тут уж, как говорится, ничего не жалко, пускай и гражданская война.

Я всегда подозревал, что в России лучше всего жить вахтовым методом, как это заведено у нефтяников.

Для тех, кто незнаком с вахтовым методом, поясняю, метод сей заключается в том, что бригаду нефтяников забрасывают на буровую, в тайгу, к комарам, в нечеловеческие условия жизни, забрасывают на месяц или на два, а потом, по истечении срока, меняют на другую, свежую бригаду, возвращая измотанных людей в цивилизацию, в нормальную среду, пока снова не придет их черед отправляться в тайгу. Очень, говорят, повышает производительность труда и вообще способствует.

Повторяю, вот так бы и в России жить, вахтовым методом.

Марк Аврелий из рода Антонинов, император и мудрый человек, сказал однажды: «Я — Антонин, но я и человек. Для Антонина отечество — Рим, для человека — весь мир».

С тех пор телевидение и разные другие штуки типа орбитальных станций и сверхзвуковых истребителей сделали земной шар еще меньше, чуть ли не размером с яблоко.

Хотя, конечно, можно притвориться, что ничего этого нет, можно просто не замечать этого еще какое-то время, просуществовать, упершись рогами в родной плетень.

Эй, что мы там еще не пробовали! Коммунизм уже пробовали, демократию — тоже, осталось попробовать фашизм.

Ах, вам не нравится это слово, ну замените его на какое-нибудь другое, мало ли в нашем языке благопристойных терминов!

И давайте, давайте возвращать все обратно. Молдавию, Украину, Азербайджан, Грузию, Армению, Прибалтику, а там, дальше, страны Восточной Европы, а дальше, дальше — война, но уже не гражданская, увы, уже не гражданская.

Неужели еще надо пережить и это?