Лев Новоженов

Тихим вечером

Тихий теплый вечер. Окна открыты. На письменном столе уютно горит лампа. Я смотрю в книгу, но никак не могу сосредоточиться. Снизу, со двора, упрямо лезет в уши чей то голос, мужской, настойчивый:

— Вер, а Вер, ну выйди!

— И не выйду, и не проси! — отвечает женский голос.

— Ну, Вер, ну поговорить надо!

— Не о чем мне с тобой разговаривать!

Буквы бессмысленно чернеют на бумаге. А голос все просит и просит:

— Ну, Вер!

И тут неожиданно рядом с моим окном в разговор вступает женское контральто, с его обладательницей я частенько раскланиваюсь в лифте:

— Верка, выйди же к нему наконец, телевизор смотреть мешаете!

— Не выйду я к нему, Марья Николаевна!

— Вот упрямая девка, совсем малого замучила!

— И не уговаривайте, Марья Николаевна!

Откуда-то справа, уже из другого окна комментирует стариковский тенор:

— А парень-то хороший, душевный парень! В прошлом году замок мне врезал. Специальность хорошую имеет. Такие ребята на дороге не валяются.

— Очень нужна мне его специальность! — твердит упрямая Верка.

— Это ничего, это она ему характер свой показывает, — встревает кто-то еще. Похоже, скоро весь дом примет участие в разговоре. — Сколько я за своей Светланой Филаретовной ухаживал, и-эх! — страшно подумать. А все-таки моя взяла.

— Сиди уж, твоя взяла! — перебивает, очевидно, Светлана Филаретовна. — Шел бы ты, старый, гнать лучше!

— Ну, Вер!

— Чего тебе опять?

— Ну, выйди, общественность же тебя просит!

— Вера! Вы меня слышите? — раздается сверну над моим окном. Это говорит жилец из 90-й квартиры. — Вера! Вот что написал великий английский поэт Шекспир еще в XVI веке:

«Я ненавижу», — присмирев.
Уста промолвили, а взгляд
Уже сменил на милость гнев.
И ночь с небес умчалась в ад.
«Я ненавижу», — но тотчас
Она добавила: «Не вас!»

Сонет № 145.

В переводе Маршака.

— Уж этот Шекспир умел! Умел! Ничего не скажешь! — одобряют голоса.

Некоторое время стоит молчание. Все словно обдумывают только что услышанное.

— Ладно, сейчас выйду! — сдается неуступчивая Вера. — Жди у подъезда.

— Ну, вот! Ну, наконец-то! Так-то бы давно! — звучат голоса.

И наступает тишина.