Двое непутевых. Русальная неделя

Дальнейшие события разворачивались очень быстро.

Испугавшись медведя (да кто бы ни испугался), я завопила, зажмурилась и попутно постаралась призвать свою магию. Уж не знаю, зачем именно — косолапого никакой дождик не испугает — но и стоять без дела не хотелось.

В тот же самый миг, еще прежде, чем мои веки сомкнулись, Миша ринулся наперерез своему соседу, обращаясь в волка.

Серый хищник был заметно мельче бурого, и медведь оскалился, словно усмехаясь, однако радовался он рано — Миша зарычал.

Приоткрыв один глаз, увидела, что медведь попятился, его передние лапы чуть подогнулись, а голова хоть и немного, но все же склонилась, и при этом Миша едва ли его тронул. Все же мой первый знакомый сказочник не зря хвастался своим дедом — очевидно, клановость у оборотней что-то, да значила.

Но не успела я обрадоваться почти безболезненному завершению конфликта, как с неба на нас полилась вода. Очень много воды, словно кто-то вновь перевернул озеро.

Всю полянку затопило, раздались крики, матюки и проклятия, остро запахло псиной и диким зверем.

Ага, вот и моя магия на помощь пришла. Своевременно, ничего не скажешь… ладно хоть, хвост не вырос.

— И почему, когда происходят неприятности, вы двое всегда оказываетесь рядом? — возникнув словно из-под земли, спросила мокрая и недовольная Березова.

— Потому что мы невезучие? — выдвинула предположение я, разводя руками.

Ну а что еще тут ответишь?

— Завтра утром жду вас в кабинете ректора для выяснения подробностей, — покусав губы, выдала дриада, смерив нас пристальным взглядом. — И вас тоже.

Она кивнула в сторону медведя, уже вернувшего свой людской облик, и удалилась прочь.

Ну, ладно хоть и косолапого тоже позвали, а то отдуваться за него мне совсем не хотелось. И кажется, скоро я начну ходить к ректору, как к себе домой…

— Мира, ты зачем это сделала?! — обернулся ко мне Миша, едва Березова ушла.

Выглядел он довольно забавно — мокрый до нитки, глаза желтым огнем полыхают, на лице застыло праведное негодование.

Кстати, про сырость — надо бы в академию вернуться, а то так и воспаление легких подхватить недолго.

— Сделала что? — уточнила, направившись в сторону здания.

Б-р-р… холодно. Жаль, что собирать влагу я пока не научилась. Нет, могу попробовать, но как бы ненароком не хапнуть и все те восемьдесят процентов, из которых сама состою.

— Вступилась! Я же мужчина, тем более оборотень! — Миша семенил следом, но в отличие от меня, вроде даже не мерз.

Ишь ты, какой… и действительно, зачем вступилась? Пусть бы и дальше его подкалывали…

— Затем, что так делать нехорошо, а вовсе не из-за тебя, — пояснила, наконец добравшись до спасительного тепла.

— А, ну конечно, — фыркнул волк. — Не из-за меня… действительно!

Еще минуту назад возмущавшийся моим поведением, теперь он обиженно поджал губу. А говорят, что женская логика странная… да по сравнению с логикой оборотней это просто образец рациональности!

— Что ты хочешь от меня услышать? — я остановилась рядом со своей комнатой, скрестив на груди руки.

— Я? Хотя бы объяснения, почему ты так себя ведешь… — начал заводиться волк. — Между прочим, оборотни все прекрасно слышат, а еще у них отменный нюх. И я не раз слышал, как ты мне врала, чтобы не ходить гулять, и я не раз чувствовал, что ты меня боишься…

— Объяснения? — теперь вскипела я. — А может, это тебе стоит объясниться?

— Насчет чего, интересно, я должен объясняться, если динамо тут ты?

— Может насчет того, что обманул меня? Я ведь так искала информацию о настоящих родителях, а вместо того, чтобы помогать, ты мне мешал! Ты меня предал! — выпалила на одном дыхании.

Миша открыл рот, собираясь, кажется, что-то сказать, но я уже залетела в спальню, хлопнув дверью.

Перед тем, как скрыться в комнате, мне показалось, что в коридоре мелькнула чья-то тень, но слишком злая на Мишу, я даже не обратила на это внимания.

Злая. Вот опять злая. И чего это со мной? То Кощей, теперь волк… хотя нет, оба раза волк, библиотекарь просто под горячую руку попался. И все же надо бы сходить перед ним извиниться. Только сначала одежду высушить.

Однако едва я переоделась в сухое и собралась уже было отправиться к Кощею, как в комнату вернулись девчонки.

— Вот это ты натворила, убогая, — с порога фыркнула Соня. — Теперь тебя все феи ненавидят.

— А почему феи? — уточнила, глядя на девчонок.

Они уже были сухие — Соня, в отличие от меня, умела пользоваться своей магией вполне достойно.

— Потому что всех с факультета природных созданий русалки высушили, а оборотням итак не холодно. Эльфам с гномами тоже помогли, а феи слишком вредные, поэтому остались мокрыми, — хихикнула Злата. — А еще они очень не любят мочить свои крылья. Говорят, потом еще сутки летать толком невозможно, баланс сбивается.

— Ну, хорошо, что только феи. А то думала, меня ненавидит вся академия, — нахмурившись, пожала плечами.

— Ой, да ладно тебе, убогая. Забей просто. Здесь вечно что-то случается, — махнула рукой Соня. — Лучше подумай, что нам на выходные делать, а то моя душа просит приключений.

— Какие приключения, если академию все равно покидать нельзя? — вместо меня ответила Злата. — Можем опять девичник устроить, или с лешими сходить на пруды…

— От тех прудов после Мириного вмешательства одни лужи остались, а заново воды набрать еще не успели, — скривилась Соня. — Кстати, все же я не права. Русалки тебя тоже недолюбливают, им теперь не поплавать.

Прекрасная новость, еще и русалки.

— Тогда девичник, — вслух проговорила я. — Позову Прашу, посидим, поболтаем.

— Нет, — как-то слишком резко дернулась Соня.

— Что нет?

— Давай обойдемся без Праши, — отрезала русалка.

— Почему? Вроде она хорошая, — растерялась Злата.

Да и я, если честно, тоже пребывала в замешательстве. Соня конечно обзывается постоянно, но на самом деле она вовсе ведь не злая.

— Хорошая, да только с виду, — фыркнула русалка. — Мне она сначала миленькой показалась, думала, неужели ты, убогая, такую хорошую девочку к нам смогла привести? А потом стала замечать, что милая она одним лицом, зато сразу до приторности. А на самом деле не такая. Но я всегда знала, что от кикимор ничего хорошего ждать не приходится… тьфу, одно слово — кикиморы!

— С чего ты вообще это взяла? — раскрыла рот.

Фига себе у нашей Сони оказывается мысли… а я считала, ей Праша все же нравится.

— Так кто, думаешь, нас Березовой сдал, когда мы щуку спаивали?

— Это серьезные обвинения, — нахмурилась Злата. — Почему ты решила, что нас вообще кто-то сдавал?

— Да-да, — покивала я. — Мы столько шума наделали, вся академия сбежалась.

— Ага, я тоже так сперва решила. Мы-то с ребятами из кустов смотрели, как Березова вас поймала… уж прости, но попадаться всем разом было бессмысленно.

— Да ничего, я привыкла влипать в неприятности. Так что насчет Праши?

— Злата, ты вот недавно мне рассказывала, что ночью ходила к Березовой… — Соня повернулась к дриаде.

— Ну да… — та покраснела. — Жорик мясом подавился, кашлял долго, вы уже спали. Я перепугалась и понеслась к профессору, чтобы та помогла.

— Разве держать жмапиков первогодкам не запрещено? — вскинула брови я.

— Лучше уж пусть бы меня наказали, чем с Жориком что-то случилось, — поджала губу Злата. — Но я до Березовой так и не достучалось, а потом он кашлять перестал, переварил. Эх, сколько раз ему говорила, что жевать надо лучше, так все равно целые куски глотает!

И дриада погрозила плотоядному цветочку пальцем. Жмапик сыто икнул и клацнул челюстями.

Да уж, вспоминая, как Жорик без ущерба глотал Сонины железяки, страшно представить, каких размеров должен был быть кусок, чтобы он подавился. Мне казалось, цветочек и коровью тушу целиком способен проглотить, а после добавки потребовать.

— Может, она отошла, — пожала плечами я. — Ну мало ли… вдруг у нее с кем-то роман, и она в своей спальне не ночует. И вообще, при чем тут Праша?

— Нет, я утром у нее спросила, ради любопытства, — медленно протянула Злата, начав кое-что понимать. — И она сказала, что спит, как бревно, и разбудить ее довольно сложно.

— Вот-вот, — вскинула указательный палец Соня. — А встречала она вас на пороге академии, одной из первых. Значит, ее кто-то заранее разбудил, но мы ведь вместе были. Только Праша с нами на печке не ездила.

Да уж, действительно подозрительно, но…

— Глупости. Березова могла еще не ложиться спать, вот и услышала… не думаю, что Праша способна на такое.

— Как знаешь, убогая, — не стала спорить Соня. — Но сюда ее больше не води. И не плачь потом, если она тебе какую пакость сделает.

По пути в библиотеку, я размышляла над словами Сони.

С чего она вообще взяла про Березову? Нет, то есть русалка объяснила свою точку зрения, но ведь это же не аргумент! Профессор могла проснуться банально потому, что в туалет захотела, или там водички попить.

А Праша бы не стала на нас доносить — зачем ей это? Мы ведь так хорошо ладим, болтаем, много времени вместе проводим.

Впрочем, и Соня зря наговаривать бы не стала, и уж если она так сказала, значит действительно верила в свои слова. Эта вобла та еще вредина, но под шипастой кожанкой прячется вполне себе неплохой человек, справедливый и бескорыстный.

Но и Праша…

Ох, как сложно-то все.

Вздохнув, я припомнила тот вечер, когда мы угнали печку. Действительно, кикимора на ней кататься не стала, но сразу идти к Березовой…

Праша ведь такая милая, улыбчивая девчонка! Она всегда так стесняется, когда зовет меня погулять, и краснеет, когда разговор заходит о парнях, и забавно теребит свои косы, когда решает домашку.

Нет, не верю. И без того я в последнее время слишком скрытная, все неведомых врагов опасаюсь, так теперь еще что, и подругу бросить? Лучше уж с Соней поговорю, постараюсь ее убедить, что Праша хорошая и Березовой настучать на нас никак не могла. Уверена, русалка ко мне прислушается, если приведу разумные доводы.

Приняв решение, я зашагала бодрее. Вот, так и сделаю, чем пустыми сомнениями маяться и всех вокруг подозревать. А может даже наберусь храбрости, и прямо спрошу у Березовой, почему она тогда проснулась…

До библиотеки добралась окончательно успокоившись. Осторожно толкнула дверь, опасаясь, что Кощей уже спит, но тот сидел за своей стоечкой.

Закутавшись в теплый плед и попивая ароматный чай, бывший злодей всея Руси разгадывал кроссворды.

Услышав скрип, он поднял взгляд, тепло улыбнувшись мне.

— Неужто извиняться пришла, девонька? — деда Кош проницательно прищурился. — Али опять меня в чем-то обвинять будешь?

— Извиняться, — вздохнула в ответ. — Если, конечно, извините.

— Не волнуйся, я не злопамятный, — библиотекарь махнул рукой. — Чаю будешь?

— С удовольствием.

Пройдя к стойке, я уселась на стул, наблюдая, как Кощей ставит чайник.

— Грек, обессмертивший свое имя тем, что сжег храм Артемиды, — произнес старичок, протягивая мне чашку. — Девять букв. Думал Геростат, но тут всего восемь…

— Правильно «Герострат», — выдала, после минуты мучительных раздумий. — С двумя «эр».