Когда тело говорит НЕТ: цена скрытого стресса

Таким образом, самостоятельность представляет собой развитие этого внутреннего центра контроля.

5. Привязанность

Привязанность — это наша связь с миром. Из-за детских привязанностей мы приобретаем или теряем способность оставаться открытыми, здоровыми и заботиться о себе, учимся выражать гнев или бояться его и подавлять, развиваем чувство самостоятельности или переживаем его утрату. Взаимоотношения также жизненно важны для излечения. Одно исследование за другим демонстрируют, что одиночки, лишенные социального контакта, подвержены наибольшему риску заболеть. Люди, которые чувствуют настоящую эмоциональную поддержку, имеют лучший прогноз на выздоровление, независимо от того, какая у них болезнь.

С тех пор, как четырнадцать лет назад на предстательной железе был обнаружен небольшой узелок, семидесятиоднолетний Дерек ежегодно сдает анализ крови на ПСА. Два года назад ему провели биопсию, которая показала наличие раковых клеток: «Онколог очень напугал меня, сказав, что я нахожусь в высокой группе риска. Поэтому я согласился пройти шестимесячную гормональную терапию, которая уменьшает опухоль. Это напрочь убивает твой тестостерон. Ты должен делать укол каждые три месяца. После гормонального лечения онколог хотел начать проведение лучевой терапии, рассчитанной на семь недель. Я сказал „нет“, я не хочу этого, потому что многое об этом прочитал. Лучевая терапия и хирургия — это временное решение проблемы, рак часто возвращается через несколько лет. А радиация разрушает много не только больных, но и здоровых клеток организма».

«Что вы пережили, когда вам поставили диагноз?»

«Я сообщил о нем только жене и двум дочерям. Не сказал об этом ни одному другу. Держал все в себе.

Раньше я был одиночкой. Я был абсолютно закрыт. Теперь я очень общительный. Мне нравится, когда меня окружает много людей. Раньше мне это было не по душе. Прежде я был бы абсолютно счастлив, если бы нашел какую-нибудь пещеру и смог там провести всю оставшуюся жизнь. У меня поменялись все приоритеты. До болезни я шестнадцать часов в день отдавал своему хобби — работал в мастерской и был абсолютно счастлив. С тех пор как я заболел раком, прошло два года. За это время я ни разу не переступил порога мастерской.

Теперь я хочу, чтобы в моей жизни присутствовало много людей. Болеющие раком поддерживают друг друга. Именно это нам необходимо — говорить об этом. Всю оставшуюся жизнь мы будем обсуждать это. Кажется, именно так мы и должны поступать».

«Разве люди не нуждаются в поддержке, в возможности делиться своими переживаниями, независимо от того, есть рак или его нет? Как вы считаете, почему рак должен вас этому научить?»

«Я сам задавался этим вопросом. Когда мне впервые сообщили о диагнозе, я возвел вокруг себя стену и никого не впускал внутрь, потому что за ней я чувствовал себя в безопасности. Я сделал ошибку, поступив так. Я изо всех сил боролся с онкологией в течение одиннадцати месяцев. Когда я, наконец, решил, что рак исчез, я стал рассказывать людям о своем опыте: о том, что у меня был рак и я избавился от него. Я очень гордился этим фактом».

«Вы начали общаться, когда решили, что победили рак, но не во время борьбы с ним, когда больше всего нуждались в поддержке. Почему вы отгородились от своей жены?»

«Я никогда не ощущал ее поддержки… и все же… я знаю, что она поддерживала меня… но я не впускал ее в свою жизнь. Вокруг меня образовалась стена, и я никого не впускал внутрь».

Иногда нам проще почувствовать горечь или ярость, чем позволить себе испытывать ноющее желание контакта с другими людьми, которое когда-то принесло разочарование и первый раз породило гнев. В основе нашего гнева лежит глубинная нереализованная потребность в настоящем близком контакте. Излечение требует и подразумевает необходимость принять свою ранимость, которая заставила нас отключить эмоции. Мы больше не беспомощные дети; нам не нужно бояться эмоциональной уязвимости. Мы можем разрешить себе удовлетворить базовую потребность в общении и бросить вызов укоренившемуся убеждению, что нас не любят, которое бессознательно обременяет множество людей с хроническими заболеваниями. Стремление к эмоциональной близости с другими людьми — это необходимое условие для исцеления.

6. Самоутверждение

Помимо принятия и осознания, кроме выражения гнева и обретения самостоятельности, а также наряду с развитием нашей способности к привязанности и сознательного стремления к взаимодействию с другими людьми, появляется самоутверждение: когда мы заявляем себе и всему миру, что мы существуем и что мы такие, какие мы есть.

Много раз на протяжении всей книги мы видели, как люди выражают свою убежденность в том, что если они не действуют, то испытывают лишь пустоту, пугающую пустоту. В своем страхе мы ошибочно приравниваем реальность к суматохе, факт существования — к деятельности, а значимость — к достижениям. Мы считаем, что независимость и свобода означают свободу действовать или реагировать так, как мы хотим. Самоутверждение представляет собой более глубокое понятие, чем ограниченная автономия действий. Это утверждение нашего существования, позитивная оценка нас самих, независимо от нашей истории жизни, личности, способностей или того, как нас воспринимает окружение. Самоутверждение бросает вызов главному ложному убеждению — что мы должны как-то оправдывать свое существование.

Для этого не нужны действия. Сам факт существования не зависит от действий.

Таким образом, самоутверждение может быть полностью противоположным действию, причем не только в узком смысле, как отказ делать то, чего мы не хотим, но и как освобождение от самой необходимости действовать.

7. Аффирмация

Когда мы произносим аффирмацию, мы делаем позитивное утверждение; мы движемся к чему-то полезному. Есть два важных утверждения, которые помогут нам исцелиться и оставаться цельными, если мы будем им следовать.

Первое утверждение касается нашего собственного творческого «я». На протяжении многих лет после того, как я стал врачом, я был чрезмерно поглощен трудоголизмом и не обращал внимания на себя и свои внутренние побуждения. В те редкие моменты, когда я находился в состоянии покоя, я замечал небольшое трепетание в области живота, едва заметное беспокойство. В моей голове иногда звучал слабый голос, шепчущий: быть писателем. Сначала я не мог понять, что это — изжога или вдохновение. Чем больше я слушал, тем громче звучало послание: мне нужно писать, выражать свои мысли — не только для того, чтобы другие услышали меня, но и чтобы я мог слышать самого себя.

Нам говорят, что Бог создал человека по своему образу и подобию. У каждого есть желание творить. Творчество выражается при помощи множества способов: через писательство, искусство или музыку, изобретательность в работе или любым другим путем, уникальным для каждого из нас, будь то приготовление пищи, садоводство или обсуждение социальных проблем. Суть в том, что надо уважать свои побуждения. Поступая таким образом, мы исцеляем себя и других; не делая этого, мы притупляет ощущения нашего тела и ослабляем наш дух. Когда я не писал, я молча страдал.

«То, что в нас есть, нам необходимо выпустить, — писал Ганс Селье, — в противном случае эти чувства могут вырваться наружу в неподходящем месте или будут безнадежно сжаты разочарованием. Великое искусство состоит в том, чтобы выражать свою жизненную силу через определенные каналы и с той скоростью, какую даровала нам Природа».

Вторая важная аффирмация касается Вселенной — нашей связи со всем, что в ней есть. Предположение о том, что мы изолированы, одиноки и лишены связи, — токсично. Независимо от того, насколько жестоко и как часто жизнь показывает нам свою темную сторону — это не более чем горькая иллюзия. Это часть патологической биологии веры.

С точки зрения физики мы видим, что наше чувство отчужденности от Вселенной ошибочно: мы не обращаемся «из праха в прах», мы — это ожившая пыль. Мы являемся частью Вселенной, которая временно наделена сознанием, и мы никогда не отделяемся от нее. Неслучайно в отношении духовной работы так часто используют слово «искание».

Столкнувшись с болезнью, многие люди почти инстинктивно начинают искать свое духовное «я», зачастую они выбирают удивительные пути. У Анны обнаружили рак груди. Она еврейка, но воспитывалась в другой религии, нежели ее предки. Теперь за духовной поддержкой она ходит в католическую церковь. «Моя любовь — это Бог, и поэтому я остаюсь сильной. Я хожу в церковь и принимаю причастие; я знаю, что Бог любит меня. Я служу у алтаря. В первый раз, когда я это сделала, я держала распятие и две свечи, и священник сказал мне: „Ты алтарница“. Я повторяю это, особенно когда чувствую себя по-настоящему ужасно: „Я алтарница“. И священник сказал мне: „Если ты алтарница божья в соборе, то ты всегда являешься алтарницей божьей. Ты… любима“».

Лилиан, женщина с артритом, у которой я брал интервью, перешла из пресвитерианства в иудаизм. Она выросла в Шотландии, в эмоционально скованной семье, где был установлен строгий контроль. В иудейской вере она обрела свободу быть собой, принятие и радость жизни, в которой ей всегда отказывали. Она все еще не совсем свободна: когда ее брат приходит к ней в гости, она прячет менору и субботние свечи. Но она спокойна, как никогда раньше. «Я чувствовала, что если я хочу излечиться, то должна сбросить духовные оковы», — говорит она.

Другие люди, с которыми я говорил, нередко заявляли о своей приверженности традиционной религии. Кто-то медитирует, другие общаются с природой. Каждый ищет свой путь к свету внутри и снаружи. Для многих это не простой поиск. Где бы мы ни потеряли ключ, как Насреддин, мы все предпочитаем начинать свои поиски под уличным светом, где хорошо видно.

«Ищите и обрящете», — сказал один из великих учителей. Сам поиск — это нахождение, поскольку человек рьяно ищет лишь то, что, как ему уже известно, существует.

Многие люди занимаются психологической помощью другим, даже не задумываясь о собственных духовных потребностях. Другие ищут исцеление исключительно в духовной сфере — в поисках Бога или вселенского «Я», — даже не осознавая важности поиска и развития собственного «я». Здоровье зиждется на трех столпах: теле, психике и духовной связи. Игнорирование любого из этих факторов приводит к дисбалансу и болезни.

Когда мы хотим исцелиться, но ищем только в легкодоступных местах, то обычно находим то, что Насреддин и его соседи обнаружили под уличным фонарем: ничего. Насреддин в своей ипостаси простака не знал об этом. А в роли мудреца и учителя прекрасно это осознавал.

Насреддин, простак и мудрец, живет в каждом из нас.