Княжий сын. Отцовское знамя

- А жаль, - покивал тот. - Про Луку Филипповича слышал?

- Боярина? - спросил я. - Ну да. В Брянске Анисим предлагал за ним идти охотиться.

- О, значит коптит небо еще Аниська? Рад слышать, думал, что ему его мошенничества рано или поздно не простит кто-нибудь, да голову открутит, - Федька усмехнулся и продолжил. - Жаль, что отряд у тебя малый, у Луки-то, говорят, два десятка конной рати с собой, дружина боярская. Но за его голову цену подняли. Раньше две сотни давали, теперь четыре. И за сына его отдельная цена - сотня. Ты не слышал, что они в Орле учудили?

- Не слышал, - мотнул я головой, чувствуя, как в горле у меня резко пересыхает.

- Подослал Лука парня какого-то в город. Тот кожу где-то достал, якобы посланник боярина Сергея, прибыл чтобы сынка боярского допросить. И запутал всех, лекарем прикинулся, как-то хитростью добился, чтобы Лукича из темницы в терем перевели. А потом они вместе одного из стражников убили, Лукич в одежду его переоделся, да так из города и ушли. Ты представляешь себе?

- Вот дает, а, - притворно восхитился я.

- А то, утер он нос орловским. Те все: “крепость у нас, порядок”. А какой же порядок, когда пленника ценного какой-то парень из города выводит, да еще и так, что сообразили только к рассвету. Начальник стражи их рвал и метал, говорят, чуть ли не всю смену, кто в тот день дежурил, в темницу пересажал. И пошли ведь, никто и слова против не сказал.

Борис Русланович? Ну да, на него похоже, я-то помню, как он лекаря в холодную посадил. Ну да, и скажешь ему что-то против, мигом без головы окажешься. В гневе он страшен, это правда.

- За парня того орловские, кстати, тоже награду назначили - пятьдесят рублей. Зовут его Олегом, роста среднего, волос темный, бороды не носит. Таскает с собой кожу боярина Сергея, представляется его помощником. Говорят - в лекарских делах разбирается, боярич ведь действительно при смерти лежал, а тот его на ноги поднять смог.

Чиновник срезал очередной кусок стружки, приподнял деревяшку к глазу и посмотрел на меня, будто из самострела целился. И вроде бы ясно было, что он просто проверяет ровная ли у него ложка получается, но все равно было не по себе. Говорил-то он обо мне, пусть и сам знать об этом не мог.

- Да они далеко, наверное, уже, - пожал я плечами, пытаясь принять беззаботный вид, как будто все сказанное меня не касается. - Да и не с нашими силами с боярской дружиной связываться, сам понимаешь.

- Понимаю, а жаль, - вздохнул он и принялся чесать в затылке, снова уставившись на деревяшку.

- Ты мне вот что лучше скажи, - попытался перевести я тему и ляпнул первое, что пришло на ум. - А Егора Стужу-то поймали с остальными?

- Поймали, в начале весны еще взяли, неподалеку от Курска. Вот повеселился небось честной народ, посмотрел, как чернобоговым слугам кожу крючьями сдирают, и как те на костре корчатся.

- Ну и слава Красному Тельцу, - пожал я плечами и сделал знак, отгоняющий беду.

Местный чиновник его, конечно, повторил, после чего спросил:

- А так, конечно, есть что предложить из более мелких заказов. Тут целая куча паскудников только и ждут, пока их головы отпилят и принесут мне. Интересует?

- Да не особо, - мотнул я головой. - Сам понимаешь, мы этим не промышляем особо, опасно. Да и при деньгах сейчас, с разбойников взяли немного, ты вот подкинул. А нам больше ничего и не надо, остановимся на неделю тут, отдохнем, пока деньги не пропьем.

- Понимаю, таким путем добытые деньги только и пропивать, - усмехнулся Федька. - Но, как закончатся, заходи. Ты себя зарекомендовал уже, так что пару наводок подкину. Сам понимаешь, в городе тоже есть бандюги, и городская стража их не всегда может достать.

- Да где их нет, - я поднялся с места, снова кивнул чиновнику и пошел прочь из ратуши.

Слова его меня напрягли, и это еще мягко сказано. Неприятно это, узнать, что за голову твою назначили награду, пусть и такую небольшую, как пятьдесят рублей. Да и как сказать, деньги эти мне кажутся небольшими, потому что в руках у меня бывали гораздо более крупные суммы…

Ладно хоть узнавать меня особо некому, и если мы снова на земли Орловского княжества не сунемся, то ничего страшного не случится. Да и живут же боярин Лука и его сын так уже целый год, и вроде ничего не боятся. К тому же у меня четыре десятка клинков, это не я должен бояться, это меня опасаться должны.

Я так задумался, что на выходе из ратуши не заметил невысокого лысеющего старичка, который носил длинную, похожую на козлиную, бородку, столкнулся с ним и чуть не уронил на землю. Дед, поднявшись на ноги не принялся ругаться, как поступил бы любой нормальный человек, а наоборот принялся раскланиваться и извиняться, а потом медленно посеменил дальше по улице.

- Жидовня, - проговорил стоявший у двери стражник и плюнул старичку на след.

Проговорил с такой явной ненавистью, что я даже заинтересовался: чего это он. На след плюнуть это не порча, конечно, но до нее недалеко, то же самое, что к Чернобогу с его чертями послать.

- Кто? - не понял я.

- Да жид это, таскается сюда, все пороги обил уже, - ответил тот.

- А кто такие жиды? - не понял я. Вроде такой же человек, как и все, чего его ненавидеть-то.

- Да, воры они все, подлецы. Ростовщики. И еще в Красного Тельца не верят, считают, что их бог какой-то избрал. Только ему и молятся.

- Как христиане что ли?

- Не, жиды хуже мертвобожников, - махнул рукой стражник. - Те не трогают никого, и в слове своем тверды. А этим лишь бы обмануть. Была бы наша воля, вымели бы их уже, но у них родственники по всем Вольным Городам и каждый из правителей им что-то да должен. Говорю же, ростовщики. Ладно хоть в городе селиться им пока наместник не позволяет, у них своя слобода для общины. А ты откуда такой взялся, что про жидов не слышал ни разу?

- Да, из Брянска, у нас их нет.

- Да? Вообще нет? - удивился тот. - Тогда повезло вам, брат, потому что мужчины у них воры и ростовщики, а женщины - колдуньи. Вот такое вот племя жидовское.

Оставив стражника, продолжавшего рассуждать о проклятом племени, я двинулся по пути, который мне описал боярин Лука: обошел крепость и остановился у богатого подворья, с первого взгляда на которое становилось ясно, что принадлежит оно родовитому боярину.

Подумал пару мгновений, а потом постучал так, чтобы внутри слышно было. Из окна второго этажа терема высунулась голова мужчины в высокой стоячей шапке, который зычным низким голосом спросил:

- Ты к кому, парень?

- К Ефиму Сычу, - ответил я и показал берестяную грамоту, которую мне дал с собой боярин Лука. - С посланием.

- От кого? - заинтересовался тот.

- Лично в руки велено, - проигнорировал я его вопрос.

- Тогда заходи, там не заперто, сейчас я спущусь. Но смотри, если зря меня потревожил…

Я толкнул воротину и вошел на подворье, и тут же отшатнулся назад к стенке: на цепи, ведущей к вбитому в землю штырю сидел огромный мохнатый черный пес, размером едва ли не с молодого теленка, который рванул в мою сторону, стоило мне только пересечь границу двора.

На мгновение мне показалось, что они тут волкулака на цепь посадили, но нет псина была, хоть и страшной, но не настолько. К счастью цепь была достаточно короткой, да и вела себя собака удивительно воспитано: обнюхала мне ноги, докуда смогла дотянуться, после чего потеряла интерес и двинулась обратно на свое место.

Теперь я смог осмотреть двор, на котором в отличие от имения боярина Сергея не оказалось дружинного дома и конюшни. Зато был курятник, и еще пара строений, которые я принял за хлева. Сбоку от терема стоял невысокий пристрой, над крышей которого, тем не менее, возвышалась печная труба. Видимо, дом для прислуги.

Боярин оказался тем самым мужиком в шапке. Вблизи я смог его лучше рассмотреть, он был круглолиц, высок и крепок, обладал хитроватым прищуром глаз. Но с первого взгляда было понятно, что это - не воин. Торговец, может быть дипломат, но не воин, и дружины своей не водит, поэтому здесь дружинного дома нет.

- Что там у тебя? - спросил Ефим, протянул руку и взял письмо. Когда он заметил печать с разрубленной башкой волкулака, брови его поползли вверх. - Ты кто такой, парень?

- Там все сказано, - ответил я.

- Ладно, - выдохнул боярин и покачал головой. - Похоже, втянете вы меня в историю. Пошли в дом.

И мы вместе прошли через двор и вошли в боярский терем. Пес, кстати, даже не дернулся, хотя я был уверен, что, если бы я попробовал войти внутрь один, он непременно перехватил бы меня, завалил на землю и задержал. Ну или перегрыз бы горло, в зависимости от того, как его научили поступать с непрошенными гостями.

Мы поднялись на второй этаж, вошли в комнату, которая считалась личными боярскими покоями, что только звучало внушительно, а на деле оказалось обычной спальней. Разве что кровать побольше, белье на ней побогаче, да письменный стол имелся, на котором были разбросаны куски кожи.

Ефим тщательно прикрыл за собой дверь, повернулся ко мне и только сейчас стащил с себя шапку, сразу оказавшись на пол-ладони ниже меня. Под шапкой он, как выяснилось, прятал шикарную, почти на всю голову, лысину… Стеснялся что ли?

- Как там Лука, живой? - нетерпеливым тоном спросил он. - Сынок у него как?

- Нормально все с ними, не жалуются. Помощь твоя нужда, боярин Ефим.

- Помощь… - пробормотал тот. - Замиряться ему надо с наместником, вот и помощь вся. Покаяться, да и все. Он воин справный, а тут как раз литовцы нарываются, если вовремя прийти, то могут простить и даже за помощь наградить.

- Ты грамотку-то прочти, боярин, - как можно более терпеливо проговорил я, кивнув на свернутый кусок бересты, который Ефим по-прежнему держал в руках.

Тот будто только сейчас вспомнил о ней, сломал печать, развернул и принялся читать. Читал он долго, судя по тому, как двигались его глаза, раз за разом возвращался на прежние строки и перечитывал их по нескольку раз. Но по мере того, как до боярина доходил смысл сказанного в грамоте, брови у него поднимались все выше и выше. Хорошо, что он шапку снял, иначе свалилась бы.

- Это правда? - спросил он, закончив чтение и уставившись на меня широкими глазами

- Правда, - только и оставалось кивнуть мне.

- Ну-ка подойди-ка к окошку, встань у него, - попросил он, а когда я выполнил его просьбу, покачал головой. - Извини, но не похож. Что-то общее есть, но все равно не похож. Как вообще Луку угораздило-то с тобой связаться?

- На верность он мне поклялся, - ответил я. - После того, как я его сына из Орловской темницы спас.

- Так это ты был?! - боярин принялся чесать в бороде. - Да, наслышан я об этой истории, наслышан. А стражника-то зачем убили?

- Я не хотел, - пожал я плечами. - Это уже Никита Лукич сам решил.

- А, ну тогда ясно, узнаю племянничка, узнаю. Значит, решил ты отцовское наследство заполучить? Это дело трудное будет. Я бы даже сказал очень трудное.

- Потому и готовимся так, - пожал я плечами.

- Сколько у тебя ратников-то?

- Если с дружиной Луки Филипповича считать, то сорок человек. Немного.

- Тогда доброго совета послушай, - боярин подошел к столу, на котором стояла зажженная свеча и принялся сжигать принесенный мной кусок бересты. - Людей и у тебя правда немного, но, если серебро есть, можно наемников нанять и какой-нибудь Полоцк захватить. Имея за спиной даже бедное княжество, своих претензий добиться будет проще. Орел тоже небогатым был, когда Кирилл начинал, а сейчас он – крепость, какую и тысячей воинов не взять.