Княжий сын. Отцовское знамя

- Так я к тебе с этим и пришел, боярин, - пожал я плечами. - Лука Филиппович говорил, что ты помочь можешь. Нужно нам боярство и народ убедить, что правда за нами, понимаешь?

- Народ-то, - боярин Ефим задумался. - Народ-то, пожалуй, убедить несложно будет, они в хорошее верить привыкли. Другое дело - бояре. У большинства места пригретые при наместниках, если только тех, кого подальше задвинули, уговаривать. Но если так, дело это провернуть можно. От меня-то вы чего хотите?

- Сам понимаешь, мы не вхожи никуда. В розыске оба, за наши головы цена назначена. А ты можешь и с боярами беседы вести, и… Отправить кого-нибудь слух пустить о том, что князь истинный скоро вернется.

- Под плаху меня подведете, - покачал головой Ефим. - Ой, под плаху подведете. Если узнают, что слухи распускаю, то не сносить мне головушки моей, разве не понимаешь?

- Понимаю, - кивнул я. - И надеюсь, что ты осторожен будешь, потому что ты - для меня ценный человек. А как возвысятся ценные люди, когда я престол отцовский верну, представляешь?

- Ты сначала верни его, - усмехнулся боярин, не купившись на такую дешевую уловку.

- Я-то верну, - я скрестил руки на груди. - И тех, кто отца моего убил, тоже к ответу призову. Мне терять нечего, кончилась моя прежняя жить у матушки под боком, когда мать волкулак задрал, и я теперь себя не пожалею, никого вокруг не пожалею, но место, свое по праву, выгрызу. И те, кто его у меня отобрали, кровью умоются, кровавыми же слезами плакать будут.

- Тише ты, - севшим голосом проговорил Ефим. - Про то, что отца твоего убили, точно знаешь?

- Нет, - мотнул я головой. - Но у лекаря Орловского мышьяк видел. И про отца тоже говорили, что умер он не сразу, а болел. Если на понос изошел, то тем самым мышьяком его и отравили, уж будь уверен.

- Тогда слух пустим такой, что князя Кирилла убили. Пустим по деревням дальним, дальше он сам разлетится, жизнь у них не сказать, чтобы сахар, так что в лучшее верить хотят. В города я своих людей отправлять не буду, иначе они быстро в темницу попадут, а там и расскажут, кто их и куда послал. А если слухи своим чередом дойдут, то еще попытайся источник отыскать.

- Ну, вроде все правильно, - пожал я плечами.

- Правильно ему, - криво усмехнулся боярин. - Чтобы слух пустить, серебро нужно. Есть оно у тебя?

Серебро у меня было: кое-что оставалось из старых запасов, заработанных еще в Брянске, сотня из шатра разбойников, да еще семьдесят мне дали за голову главаря. Но почти все оно оставалось в лагере, под бдительным приглядом Игната, с собой же я взял только тридцать пять рублей на дорожные и другие непредвиденные расходы.

- Сотню могу дать сейчас, - ответил я, вытащил из кармана оба кошеля, пересыпал все деньги в один и отсчитал пять монет, которые забрал себе. - На первое время хватит?

- Хватит, - кивнул Ефим. - А я попытаюсь с кое-кем из бояр договориться. Наместники многих верных Кириллу людей задвинули, и если их правильно позвать, встанут на нашу сторону, никуда не денутся.

Уже на нашу, вот как. Хитер шурин у Луки Филипповича, ничего не скажешь, быстро же он решился. Такого в ближники получишь, никакой власти не оставит, все на себя возьмет.

Но это когда еще будет, да и будет ли. А сейчас уж пусть лучше этот хитрован будет на моей стороне. Так что я, молча, передал ему кошель с сотней полновесных серебряных рублей.

- Тебе остановиться есть где? - спросил Ефим.

- Есть, я не один приехал, - ответил я. - Товарищи мои в “Конском седле” остановились, боярин Лука посоветовал. Я к ним пойду, завтра уже в обратный путь тронемся.

- Правильно он вам посоветовал, - кивнул боярин. - На Купеческую сторону не суйтесь лучше сегодня. А завтра с самого утра уезжай, не задерживайтесь.

- А что такое?

- Сам ближе к ночи увидишь