Княжий сын. Отцовское знамя

Не знаю, доволен ли был Лукич моими действиями или нет, виду он не подал. Я же был доволен: вот оно, начало создания пехоты. Той самой пехоты, что города берет, позволю себе напомнить. А города брать нам придется, куда от этого денемся.

- Вещи свои соберите, - приказал Никита, повернувшись к своим. - Оружие, доспех, какой есть. И потом будете остальным помогать.

- Что с трупами делать, княжич? - спросил у меня Игнат.

- Все ценное снимайте, раздевайте до самых рубах, а потом по ветвям развесим, - приказал я. - Они на горе селян пировали, теперь пусть воронье на их горе попирует.

С имуществом убитых разбойников разбирались до самого утра. Наименее ценную и наиболее громоздкую, вроде медной посуды решили вернуть селянам. Серебро почти все оставили себе.

Харчей разбойники действительно забрали из села много: в одной из палаток обнаружилось несколько бочек солонины и куча мешков с овощами и зерном. Так как полноценного обоза у нас не было, решили вернуть почти все, взять совсем немного для дальнего пути. Сами палатки тоже собрали, но если маленькие могла везти с собой одна лошадь, то для перевозки шатра понадобилась бы везти с собой телегу.

Телега, конечно, у разбойников нашлась, но по поводу того, тащить ли ее с собой, разгорелся спор. С одной стороны, так мы были более маневренными, в случае чего, могли быстро разбежаться. С другой: как ни крути, на телеге можно увезти больше добычи.

В итоге решили оставить шатер брать собой, а заодно создавать что-то вроде обоза, раз уж все равно среди нас появились пешие. Так и увезти можно будет больше. А добычу в итоге взяли богатую, самым ценным из нее было пять неплохих доспехов, которые я раздал новикам, приведенным соратниками Игната по его слову. Так что теперь все конные воины у нас были бронными и оружными.

Тесаков обнаружился десяток, а топоров - полтора, причем, самых разных: от хороших, бородовидных, с окованными металлом топорищами, до самых простецких, которыми и дрова-то рубить можно с трудом.

Единственный нормальный меч оказался как раз у убитого мной атамана, но я великодушно отказался от него, сказав, что лучше возьму свою долю серебром. Тем более, что доля-то вроде и моя, а тратить деньги все равно придется на всех. Серебра, кстати, нашли не так уж много: рублей сто монетой, да еще на столько же ценностей: украшений, мелкой посуды и прочего.

Потом прошлись по бывшему лагерю еще раз, собрали вообще все, что было вплоть до одежды разбойников. Десяток поддоспешников и столько же рубах. Отдадим деревенским постирать, речка тут есть, и можно носить. Ну подштопать, конечно, там, где их болтами пробило. Сапоги то же ладные, кожаные, а те, что на нас рано или поздно испортим все равно. Не в башмаках на деревянной подошве же ходить.

Голову атамана я, кстати говоря, прихватил с собой, тело бросив на поживу воронам. Как мне успел нашептать тот же самый парень, что сдал брата бывшего вожака, за него в Белгороде были готовы заплатить неплохие деньги.

Когда мы закончили развешивать трупы по деревьям и собрались в обратный путь, ко мне подошли братья, те самые, что провели нас сюда. Ничего, толково провели, а то, что нас в итоге заметили, не им в вину ставить нужно, а нам. Вид у братцев был загадочный, но я примерно понимал, чего они от меня хотели.

- Говорите уже, - сказал я, заранее зная, что услышу.

- Возьми нас с собой, боярин, - попросил Антон. - Надоело нам в поле работать и зверя бить.

- Мы тебе пригодимся, - подхватил Глеб.

- Мы много умеем, - снова начал первый. - И из лука стрелять.

- И следы читать, - продолжил второй.

- Да понял я, - остановил я их. - Только, если присоединиться ко мне хотите, то нужно пару вещей сначала пояснить. Не боярин я, а княжич. Незаконнорожденный сын князя Кирилла Орловского. И чем это мне и тем, кто ко мне присоединился, грозит, надо объяснять?

Парни, кажется, ошалели, после услышанного. Антон принялся чесать в затылке, Глеб заозирался, на лицах у обоих появилось удивленное выражение, которое сделало их еще более похожими. Ну, просто близнецы, иначе не скажешь.

- Да вроде бы это, понятно, - снова почесал в затылке Антон. - Но это. Ты же не боишься. С разбойниками ловко как разобрались, может и это осилим.

- А ты правда княжий сын? - спросил Глеб.

- Правда. Если согласны, то есть у меня боярин, который вас под руку возьмет, - согласился, наконец, я.

- К Никите Лукичу идти? - спросил Антон.

- С разбойниками нас равняешь, княжич? - тут же нахмурился Глеб.

- Не, там вам делать нечего, - махнул я рукой. - Вы у нас люди лесные, так что будете тем же заниматься: разведывать. Пойдете под начала боярина Яна, вы его в деревне видели, он с рукой сломанной сейчас. Он тоже человек лесной, раньше ловчим был у наместника. Потом с нами пошел, за правое дело бороться.

- Тогда согласны мы, - заявил Антон.

- Да, мы согласны, - повторил Глеб.

- Ну, раз согласны, позже приоденем вас из добычи. Рубахи ваши хороши, конечно, нарядные, но поддоспешник стеганый он же верней будет?

- Точно, - Антон кивнул.

- Да, - поддакнул ему Глеб.

И все вместе мы двинулись к деревне, оставляя за собой поляну с кострищами и висевшими на ветвях трупами разбойников. Потом их селяне, конечно, снимут, может быть, даже похоронят. Но это потом. А сейчас пусть видят, как с этой мразью нужно разбираться. Да и у молодежи, глядишь, мыслей поубавится, о том, как весело и вольготно в ватажниках ходить.