Шеф-повар Александр Красовский

Глава 13

Встречи иногда бывают полезными

так подумал я, столкнувшись, нос к носу с Лисицыным, мой тренер по айкидо, выглядел сейчас совсем несолидно, не то, что пятнадцать лет спустя. Сейчас это был молодой мужчина лет двадцати восьми, может, немного старше. Плотный, невысокий, но без брюшка, появившегося с годами и даже без лысины.

— Иваныч, привет, с праздником! — сказал я машинально.

Лисицын так же механически поздоровался и хотел пройти мимо, но вдруг остановился и удивленно спросил:

— Ты, кто, парень? Я тебя не узнаю.

Его два спутника коротко стриженые ребята с переломанными ушами с интересом разглядывали меня так же, как и третий, мальчишка, в котором я с трудом узнал Толю Ларцева, моего первого тренера.

Я немного замялся, не зная, что сказать, но затем промямлил:

— Ээ, я немного занимался у Лебедева до армии, там вас и видел.

— Хм, а поздоровался так, как будто сто лет меня знаешь, — улыбнулся борец. Он секунду помолчал, с интересом разглядывая меня, а затем спросил:

— Кстати, не хочется снова борьбой заняться? Я как раз набираю себе учеников.

На мой вопросительный взгляд он пояснил:

— В этом году я закончил спортивную карьеру и с осени работаю тренером в «Динамо».

— А вы всем встречным на улице предлагаете заниматься борьбой? — улыбнулся я.

— Не всем, — сообщил Виктор Иванович. — Но опыт не пропьешь, сразу понятно, что ты парень перспективный, так, что приходи, попытка, как говорится не пытка. Тем более говоришь, что уже занимался вольной борьбой. Ну, а не получится, так не получится.

Он объяснил мне, когда и куда явиться на первую тренировку и на прощание пожал руку. Все его шуточки я знал, поэтому был к ним готов и не дал ему захватить ладонь в неправильный захват, а сам удачно сделал этот приемчик. Лисицын скорчил гримасу от боли, и затем изумленно воззрился на меня.

— Да, мы такие, — гордо произнес я и освободил его ладонь из своего захвата.

— Вот видишь, тебе прямой путь в мою команду с такими грабалками, — сообщил Лисицын, растирая ладонь, слегка посиневшую после моих тисков. Оба его спутника засмеялись, глядя на своего сконфуженного приятеля.

— Что Иваныч, не на того напал? — усмехнулся один. — Парень то с сюрпризом оказался.

Толик Ларцев молчал, смеяться над тренером, ему было не по возрасту, но на меня он смотрел с завистью.

Но на сегодня сюрпризы не закончились, это оказалась не последняя, неожиданная встреча. Я уже стоял у театра в ожидании Людмилы, и пытался понять, как буду объяснять Лисицыну свои умения в неизвестной на это время борьбе, когда прямо на меня вышла в полном составе моя заводская бригада, два года назад провожавшая молодого токаря в армию.

— Красовский, мать твою! — удивленно вытаращился на меня Борис Крючков, наш мастер участка. — Откуда ты взялся? Ты же в армии вроде бы служишь? Парни, знакомьтесь, кто не знает — это наш самый главный раздолбай в цеху за последние годы, Сашка Красовский, — представил он меня двум незнакомым мужикам, пока остальные столпились вокруг и начали заваливать кучей вопросов. В первую очередь ребята интересовались, когда я дембельнулся и почему не пришел снова работать на завод.

— Красовский, хоть ты и раздолбай, но, помнится, последние месяцы перед армией взялся за ум, — сообщил Крючков, узнав, чем я сейчас занимаюсь, — так, что бросай свою поварскую стезю, приходи к нам, зарплату человеческую будешь иметь.

— Здравствуйте, товарищи, что тут происходит — раздался взволнованный голос моей жены. Бывшие коллеги отреагировали моментально. Люда, раскрасневшаяся от холодного ветра, была необыкновенно хороша.

В наступившем молчании я громко сообщил:

— Ребята, познакомьтесь, моя жена Людмила…

Стас Чернавский наш лучший фрезеровщик присвистнул и сказал:

— Ну, Красовский, ты еще тот деятель! Не успел из армии придти, как женился. Расскажи, где жену нашел, может, там еще такие красавицы остались?

— Кто бы спрашивал? — возмутился Крючков. — Сашка шли его подальше. Ты Стас сам в семнадцать лет женился, к двадцати двум годам трех детей наплодил, так что нечего новых жен искать, сначала своих карапузов подними.

После появления Люды, разговор у нас сам собой завершился, мужики тоже торопились домой, к праздничному обеду. Ну а мы с Людой отправились шиковать.

Люда, когда я предложил поход в ресторан после демонстрации, вначале отнеслась к моей идее неодобрительно.

— Ой, Саш, ну зачем мы будем деньги, тратить? Лучше давай, дома посидим, салатик сделаем закуску. Ты так хорошо готовишь!

Однако прогиб у жены не прошел. Я уже был настроен на ресторан, хотелось освежить память, в которой ресторанные блюда оставались венцом совершенства, как, к примеру, суточные щи и солянка в привокзальном ресторане, или лангет в сметанном соусе в ресторане Кивач.

Вот и сегодня мы отправились в сторону ресторана.

Улицы были полны народа, гуляющего по городу после демонстрации, несмотря на плохую погоду. Из репродукторов, установленных на крышах, доносились бодрые марши и песни, поэтому настроение у нас было отличным.

В ресторане, как ни странно, никого не было. После улицы здесь царила необыкновенная тишина. В раздевалке в вестибюле на вешалке сиротливо висело единственное пальто и шапка ушанка. Гардеробщица внимательно разглядывала нас, пока мы раздевались. Она явно что-то хотела сказать насчет нашего возраста, но удержала слова при себе, народа ведь и так не было.

Люда, обнаружив пустой зал, явно замандражила.

— Саша, посмотри, здесь никого нет, может, все-таки домой пойдем?

Я отрицательно мотнул головой и, взяв жену за руку, подвел к столику у стены.

Официантку мы ждали недолго. Пожилая женщина в стилизованном карельском наряде и кокошнике молча кинула на стол меню и удалилась в неизвестном направлении.

— Ну, зачем мы сюда пришли? — с несчастным лицом вопрошала Люда, читая перечень блюд. — Ты только посмотри, мясной салатик стоит восемьдесят пять копеек, ужасно! А московский вообще рубль пять копеек! Солянка семьдесят. Даже не знаю, что заказать. Самый дешевый шницель почти рубль. Я в буфете в поликлинике обедаю за пятьдесят копеек в день.

Сашка, ты транжира! — заключила она в итоге.

Но в ее голосе осуждения я не услышал, наоборот, было в нем какое-то удовлетворение. Женщина, что с нее возьмешь. Месяц будет в столовке по тридцать копеек на обедах экономить, а затем потратит все, что есть на сапоги и в долги еще залезет.

— Мда, что-то не по делу я сам разворчался, ни хрена молодое тело не помогает. Каким был резонером в старости таким и сейчас остался. Ладно, пора заказ делать, а то жена задастся вопросом, зачем мы вообще сюда пришли, — закончил я свои размышления по поводу женского пола.

Не прошло минут двадцати, как официантка снова подошла к столику и выжидательно уставилась на нас.

Внимательно выслушав мои слова, она сообщила:

— Солянки еще нет, будет попозже, имеются щи суточные, лангета в сметане тоже пока нет. Есть шницель свиной, с гарниром, картошечка фри, соленый огурец, заказывать будем?

— Щей не нужно, а шницеля несите, раз ничего другого не имеется, — я вздохнул и начал заказывать напитки. Винная карта тоже не баловала разнообразием. Водка столичная и московская, коньяк «белый аист» на этом крепкие напитки заканчивались. Вина в основном были грузинские. Проигнорировав отечественную кислятину, Рислинг и Ркацители, я заказал бутылку токайского.

Официантка ушла и вскоре вернулась, неся на подносе салаты, вазу с апельсинами и открытую бутылку вина.

— Вино, пожалуйста, замените, принесите не раскупоренную бутылку, — вежливо попросил я.

Официантка уставилась на меня, как на неизвестное чудовище, чуть покраснела, но ничего не сказав, унесла бутылку.

— Как тебе не стыдно! — возмущенно прошептала жена, незаметно ущипнув меня за плечо.

— Ни капельки, — так же тихо ответил я. Объяснять Люде, что, скорее всего в бутылку буфетчиком слиты остатки всех белых вин, я не стал, иначе с чего бы официантке для молодой неопытной парочки нести открытую бутылку, вместо того, чтобы открыть ее на глазах у посетителей.

Пяти минут не прошло, как официантка вернулась, принеся новую бутылку вина и другие бокалы. Зачем она это сделала, было непонятно. Возможно, приняла нас за каких-нибудь проверяющих?

Молча, она открыла бутылку и, плеснув в оба бокала немного вина, забрала первые фужеры и гордо удалилась, не реагируя на мои слова благодарности.

— Обидел женщину ни за что! — снова начала возмущаться жена. — Никогда не думала, что ты такой зануда.

Если бы не эти слова, официантке пришлось бы еще заменять шницеля. Но снова ругаться при жене не хотелось. Однако пережевывать сало вместо мяса, зажаренное в толстом слое панировки, оказалось еще тем испытанием.

Единственно, что примирило с сегодняшним посещением ресторана — это вино. Токайское было прекрасно. Я давно отвык от натурального вина. То, что продается в наших магазинах, называть вином было нельзя. Поэтому последние лет двадцать я его не покупал, для меня оно все было на один вкус. Сейчас же я с удовольствием цедил ароматную, слегка терпкую жидкость, наслаждаясь давно забытым букетом.

Через час салатики и сало, именуемое шницелями, были съедены, вино выпито, апельсины спрятаны в сумку. Все это удовольствие обошлось в семь рублей пятьдесят копеек.

— Я же говорила, — назидательно трещала Люда, когда мы шли в сторону дома. — Не надо было идти в ресторан, у меня уже изжога началась от шницеля. Кстати, ты помнишь, что Клара Максимовна приглашала нас сегодня вечером в гости?

— Конечно, а ты помнишь, что после разговора с ней сказала, что лучше мы дома посидим?

— А теперь я передумала, — заявила жена. — Не будем обижать старушку.

От неожиданности я фыркнул, а потом заржал почти, как конь.

Это Клара Максимовна — старушка в сорок пять лет! Да она фору любой девице даст.

Люда недоуменно наблюдала за мной, а когда я успокоился, обиженно спросила:

— А чего ты смеялся? Она же, действительно, пожилая женщина.

— Ну, я так не считаю, — пришлось ответить мне. — Маман у меня, как говорится, в сорок пять баба ягодка опять.

Мы пошли дальше, я опять начал размышлять о разном восприятии возраста со своими теперешними сверстниками. Для меня родители жены были, ну если не детьми, то что-то вроде этого. А для Люды моя мама, оказывается, являлась уже старушкой.

Когда мы уже подходили к общежитию, я вспомнил о разговоре с тренером.

— Люд, представляешь, меня сегодня пригласили заниматься борьбой, — сообщил я жене. — Наверно со следующей недели буду ходить на тренировки в дом физкультуры.

— А как же я? — жалобно протянула та. — Я и так тебя не вижу по выходным с твоим такси. Так теперь еще и по вечерам в будни тебя дома не будет.

— Ну, посмотрим, для начала я буду заниматься два раза в неделю, тем более, что можно сделать так, чтобы тренировки совпадали с твоей учебой на курсах. Так, что никто никого ждать не будет, — я бодро доложил Людмиле свои планы.

Сразу в общагу мы не зашли, потому, что у входа маячили наши соседи, желаю, видимо, организовать небольшой сабантуйчик на этаже.