Конунг

— Можно? — я протянул руку к сигаретам на столе.

— Это… можно, — с усмешечкой протянула длинноногая. — Угощайтесь, мужчина.

Я закурил. Говорить не хотелось. Девчонки тоже помалкивали. Длинноногая курила и одновременно кушала салат.

В ванной булькала вода и раздавались женские голоса.

Я заглянул в комнату. Никого. В углу магнитофон тихо сочился Тухмановым, стол был убран. Посередине, на большом блюде, возвышался пирог. В прозрачных вазочках — сладости, чашки на блюдцах, отливающие серебром мельхиоровые ложечки. В углу тихо посапывал электрический самовар, на вершине которого громоздился густо размалеванный цветами пузатый заварочный чайник.

Нам обоим, настоящему и будущему, почудился родной запах дома, и у меня-будущего екнуло сердце. В этом времени папа с мамой были живы, и я мог…

Я-настоящий подошел к магнитофону и стал перебирать ворох кассет. Нашел подходящую, «Дорс», отмотал на начало и прибавил звук.

Из соседней комнаты появилась Ольга.

— Куда вы все пропали? — с укоризной спросила она.

Я повернулся:

— Покурить выходили.

Тут она увидела мою слегка попорченную моську, и глаза ее чуть расширились.

— Что случилось? — спросила она тихо.

— Ничего, — я пожал плечами и улыбнулся. — А что-то должно было случиться?

— Я думала… Марина сказала, что вы вроде поругались, но я думала, Леша все уладит.

— Он и уладил. Ты не беспокойся. Правда, все в порядке.

Ольга подошла на полшага и коснулась моего лица.

— Тебе больно? — От ее волос будоражащее пахло духами.

— Ничуть.

Глаза у нее были глубокие, синие и очень тревожные. Почти неосознанно я обнял ее, и Ольга, будто ждала, уткнулась лицом в мое плечо.

— Все хорошо, — прошептал я и провел рукой по ее волосам.

В прихожей хлопнула дверь. Мы отпрянули друг от друга и заулыбались.

В комнату вошел Саша, уселся на диван и комфортно закинул ногу за ногу.

— Оленька, нам повезло! — сообщил он. — Каждый из нас получит вдвое больше этого роскошного пирога.

— Почему? — растерянно спросила Ольга.

— Потому что, увы, из-за некоего стечения обстоятельств Жора со товарищи нас срочно покидают.

— Все-таки что-то случилось! — Ольга укоризненно посмотрела на меня. — Сашка, в чем дело?

Ответить он не успел. В комнату вошли Алексей, Жора и мой давешний противник Коля, который сразу же опустился в кресло, скрипнув зубами и бросив на меня не очень дружелюбный взгляд.

— Мы, Оленька, с лестницы прыгали, — ухмыляясь, сообщил Саша. — Кто дальше. Николя тоже прыгал, но он захотел прыгнуть дальше всех, не рассчитал, упал и немного расшибся.

— Как упал, кто? — спросила Таня, входя в комнату.

— Николя, поведай дамам, как ты травмировался, — предложил Саша. — Спой, цветик, не стыдись.

Коля молчал и сердито сопел.

— Если дамы не возражают, а Николя не против, то я поясню, — Саша ухмыльнулся.

Коля бросил на него свирепый взгляд.

— Может, не стоит? — подал голос Жора.

— Ты так считаешь?

— Сашка, брось трепаться, — сказал Алексей.

— Как скажете. Под давлением общественности… — Саша картинно развел руками.

— Ты нас извини, Ольга, — сказал Жора. — Но мы сейчас этого кадра в трампункт поведем. Есть подозрение, что у него ребро сломано. («Ай да я», — подумал я-будущий.) И назад, скорее всего, уже не вернемся. Там обычно очереди…

— Жалко, — Ольга качнула головкой. — Может, хоть чаю?

— Да лучше в другой раз как-нибудь. Давай, прыгун, поднимайся.

Они вышли, и в комнату тут же заглянул крепыш.

— Счастливо оставаться! — И исчез.

Но я успел заметить у него на шее четкий красный отпечаток пятерни.

— Девчонки, собирайтесь, мы ждем внизу, — раздался в передней голос Жоры.

Хлопнула дверь. Причина всех зол, патлатый Витя, так и не появился.

«Подруги» собирались долго, о чем-то договаривались с Таней и Ольгой, которые вышли их проводить.

В комнату зашла попрощаться одна Рита. Сказала: «До свида-анья», — и улыбнулась мне.

Я видел, что ей хочется остаться, но не подал знака, и она ушла с остальными.

Ольга и Таня вернулись.

— Давайте чай пить.

— И пирог есть! — алчно воскликнул Саша.

— Не шуми, — попросил Алексей.

Таня проворно убрала со стола лишние чашки.

— Марина! — позвала Ольга. — Иди к нам!

Было уже часов одиннадцать, и за окнами висели мутные сумерки. Время от времени в комнату врывался звук проехавшего автобуса или грузовика.

Непривычно пустые дороги, тихие улицы… Я молча пил чай. Мы все пили чай, молчали и смотрели на маленький огонек длинной витой свечки посреди стола.

— Огонь располагает к медитации, — вдруг глубокомысленно изрек Саша.

Все засмеялись.

— Смейтесь, смейтесь, — Саша сделал вид, что обиделся. — Сами скажите что-нибудь умное. Только и умеете, что хлюпать и жевать.

— Что ж, жевать тоже неплохо, — отозвался Алексей. — Ты вот, к примеру, схрючил уже четыре куска и, судя по всему, пятый тоже тебе по силам.

Саша едва не поперхнулся…

— Ты кушай, кушай, — заботливо произнес Алексей. — Копи жирок. В походе пригодится.

— У меня от твоего голоса аппетит пропал, — буркнул Саша, решительно отодвигая тарелку. — Танюш, пойдем потанцуем?

А я опять сидел напротив Марины, и когда она посмотрела на меня, опять едва не поплыл.

— Марина, ваши глаза меня завораживают, — проговорил я, чтобы прогнать наваждение.

— Это не важно, — серьезно сказала девушка. — Почему вы здесь? Вы же совсем чужой в нашей компании.

— Меня Ольга пригласила. — Мы говорили очень тихо. Я был уверен, что никто за столом нас не слышит.

— Олюшке вы нравитесь.

— Она мне тоже.

— И все-таки почему вы здесь? У вас нет своих друзей?

— Есть, — чем больше я смотрел в ее темные огромные зрачки, тем больше мне было не по себе. — Есть, но они сейчас далеко.

Мне стало совсем не по себе. Я-будущий на мгновение оттеснил настоящего, и сразу стало легче. Передо мной была юная девушка с загадочным взглядом — только и всего.

Наваждение исчезло, и Марина отвела глаза.

— Мы могли бы стать друзьями, — предложил я.

— Нет, Олег, не могли бы.

— Почему?

— Потому что я чувствую, что вы — чужой.

Она встала, а я остался сидеть, держа в руке чашку с остывшим чаем.

Две пары медленно кружились в полутемной комнате. Тени, длинные, изломанные, изгибались на стене.

— Тебе невесело, Олег? — спросила Ольга. — Наверное, жалеешь, что пришел ко мне.

— Ну что ты… — Я смотрел на красные блики пламени на ее лице. — Конечно нет! Знаешь, ты такая… такая…

— Какая?

Я молчал.

— Какая же? — вновь спросила она.

Я взял ее руку, коснулся губами запястья:

— Пойдем потанцуем?

— Пойдем.

…Вспыхнул свет в коридоре. Затем в комнате.

— Половина первого! — сообщил Саша. — Нужно поторапливаться, если мы хотим успеть на метро.

— Кто хочет, может остаться, — предложила Ольга. — Места хватит. Танюша, тебе ведь в Колпино добираться…

— Спасибо, Олюшка, меня Саша проводит.

— Марина, Леша, а вы?

Марина подошла к Ольге, поцеловала в щеку.

— Мы поедем, — сказала она.

Потом, к моему удивлению, ее поцеловал Алексей:

— Пока, сестренка!

— Шевелитесь, — поторопил Саша. — Без двадцати пяти. Ты идешь, Олег?

Я колебался не более секунды:

— А я, видимо, воспользуюсь Олиным предложением, — и вопросительно посмотрел на девушку.

— Конечно, оставайся, — ответила она после небольшой паузы.

— Тогда будь здоров! — Саша тут же протянул мне руку. — Увидимся!

— Непременно. Спасибо!

— Спасибо! — сказал я и Алексею, пожимая его здоровенную ладонь.

— Не за что. Вечер был хорош, верно? — И глянул с намеком и чуть крепче сжал мою руку. (Если ты ее обидишь…)

— Да, все замечательно. (Ни за что!)

Марина, к моему удивлению, тоже протянула руку.

— До свиданья, — проговорила она негромко. — И… Будьте осторожны, Олег. (Алексей и Саша, как по команде, разом обернулись и посмотрели на нас.) У вас немного времени, но все равно не торопитесь…

«Да, — мысленно согласился я. — Всего двадцать семь дней».

— До свиданья.

Перед тем как закрылась дверь, я успел услышать возбужденный голос Саши:

— Маринка, ты что! Накаркаешь…

Дверь захлопнулась.

Ольга стояла спиной ко мне. Прямые соломенные волосы стекали на печи. Ниспадающее платье одновременно скрадывало и подчеркивало абрис ее тела и будто лишало его веса.

Что-то неживое вдруг почудилось мне в ее фигуре… Но ощущение исчезло, едва она повернулась ко мне.

— Пойдем допивать чай?

— Пойдем, — согласился я.

Я пил чай маленькими глотками и молчал. Не то чтобы не находил, что сказать… Просто и так было хорошо.

— Ты далеко живешь? — спросила вдруг Ольга. Она сидела чуть в стороне от стола, в слишком большом для нее кресле.

— Полчаса на автобусе от Гражданского.

— Поэтому ты остался?

— Да я, собственно, и не собирался ехать домой.

Вопросительный взгляд.

— Тут неподалеку — флэт… ну вроде как мастерская моего приятеля. Я знаю, где он хранит ключи, — пояснил я. — Только дело не в этом. Мне не хочется уходить отсюда.

— Отсюда?

— От тебя, — я поставил чашку. — Оль, не нужно сейчас говорить об этом. Хорошо?

Ольга слегка наклонила голову. Маленькая туфля без задника покачивалась на ее ступне. Она качнула ногой чуть сильнее, туфля упала, глухо ударившись об пол, и осталась лежать, будто сломанный кораблик.

— Включи, пожалуйста, музыку, посмотри, там должен быть Дассен.

Я отыскал кассету, запустил и вернулся на прежнее место.

Остановившийся взгляд Ольги терялся в пространстве. Ее синие глаза в полумраке казались темными. Маленькие искры-блики мерцали в них, как отражения звезд на воде.

— Странный какой вечер, — проговорила Ольга, немного растягивая слова. — Никогда бы не подумала, что все будет… так. Как будто все немного… невзаправдашнее. Будто я в лодке, а меня течением несет куда-то… Забавно, да? — она тихонько засмеялась.

Я подошел к ней и присел рядом на пол.

— А мне вот просто хорошо.

— А я думала о тебе, — вдруг призналась Ольга. — Раньше. А теперь — ты здесь. — Она опустила руку мне на голову.

— Ты не рада? — Я посмотрел на нее снизу вверх. Она улыбнулась.

— Олежка. Олеженька… Что ты глупости говоришь? — поставила чашку на журнальный столик и, взяв в ладони мое лицо, наклонилась и поцеловала меня в лоб.

Ее волосы упали, заслонив нас от света.

Я легко поднялся, подхватил ее на руки и перенес на диван. Пятнышко света лежало на ее хрупком плече.

— Олежка, я, наверное, сумасшедшая? — Глаза ее сияли.

— Мы оба.

— Это и есть любовь с первого взгляда? — Световые блики вспыхивали на ее зубах.

— С третьего, — я поцеловал отражение лампы на ее плече. Кожа ее пахла жасмином…

…Я оторвался от ее губ. Ольга откинулась назад. Она тяжело дышала полуоткрытым ртом. Глаза полузакрыты, на ресницах — крошечные капельки слез. Никогда, ни в прошлом, ни в будущем, я не видел такого лица…

Я засмеялся от счастья. И она тоже засмеялась. И весь мир смеялся вместе с нами. Комната переворачивалась, а свет свивался сверкающими кольцами, которые лопались и взрывались радужными шарами…