Времена не выбирают

— В Англии после Анны и так будет весело, хотя может появиться шанс потихоньку подливать масло в огонь. Чтобы долго горело. Но не англичанами едиными, как говорится. Есть ещё старый чёрт — Луи Французский. Он неглуп и тебя сразу раскусил, потому и не любит. Сидеть на троне и портить всем жизнь будет ещё долго, почти пятнадцать лет. Опять же, если ничего не изменится.

— Значит, мира нам не видать, пока он землю топчет. Спасибо, что упредила, я-то думал, он со своими недугами не жилец. А нет, и в аду его видеть не желают… Кто у вас в Гишпании на престоле оказался?

— Внук старого чёрта.

— Стало быть, ежели и у нас так обернётся, то цесарцы станут союза с нами искать. А ежели иначе, да Луи к тому времени помрёт, то французы. Выходит, главное — самим в эту драку меж ними не влезть.

— Так ты и не влезал, хотя войска Августу посылал и тем отговорился. Нам, хотим мы или нет, при любом варианте истории придётся со шведами за выход к морю драться. Ты же не веришь, что Карл угомонится. И я не верю. И сам Карл не верит. Да и ты не остановишься… Это затем датчане с саксонцами и пруссаками сюда собрались?

— Я же сказал, что дам брату Карлусу работу на ближайшие два либо три года… Так говоришь, Ганноверские, кои не в полном разуме, на престол английский сядут? Удобные короли… для иных знатных особ.

— Ганноверы — захудалые немецкие князьки, которым внезапно в руки свалилось очень богатое королевство. Словом, крышу им у нас снесло качественно, вообразили себя единственными вершителями судеб мира. Наследственная порфирия — тоже страшная штука. Я слышала, Георг и сейчас не пользуется славой великого умника, дальше будет хуже. А если учесть, что там и парламент — те ещё ушлые ребята — на континенте всем будет весело. И нам тоже.

— Англичанам долго не везло с королями. Однако ж каковы бы ни были Стюарты, а засранцы на троне всяко лучше безумцев…

5

— Даша?

— Катя?

Несколько секунд сёстры с удивлением смотрели друг на дружку.

— Что ты здесь делаешь? — в один голос спросили обе, и улыбнулись.

— Я тут по делу, вообще-то, — сказала Катя, взяв сестру за локоток и отведя в сторонку, подальше от лишних ушей: народу в приёмной собралось немало. — А ты… Откуда это платье? Тебя официально пригласили?

Дарья и вправду была одета по последнему слову нынешней моды. В своё время госпожа сержант видела похожие платья на портретах знатных дам, датированных 1700 годом. Это конкретное во многом повторяло фасон Сары Черчилль, герцогини Мальборо — прототипа жёсткой и властной героини отличного фильма «Стакан воды». Разве что цвет был не жемчужно-серый, а кремовый с золотистым отливом. Да и причёска тоже в стиле эпохи, с завитыми локонами и вплетенными в неё живыми розами того же оттенка, что и платье. Из украшений на ней был только маленький золотой крестик на тонкой цепочке: единственная драгоценность, сохранившаяся у семьи Черкасовых из прошлой мирной жизни. На взгляд Кати, Дарья в этом наряде очень даже похорошела. Особенно эффектно она смотрелась рядом с сестрой, снова обрядившейся в «парадную цифру».

— Он попросил, — старшая Черкасова тонко улыбнулась, но не смогла скрыть смущения. — Да, не приказывал. Утром прислал денщика с письмом, просил явиться сюда. Меня встретила какая-то немка, увела в комнату, затянула в корсет, вот в это обрядила, навертела причёску горячими щипцами и по-быстрому научила реверансы делать. Хорошо хоть не стала белилами мазать, они же наверняка свинцовые.

— Ну, и как ты себя чувствуешь в амплуа придворной дамы? — младшая не смогла удержаться от короткого смешка.

— Как дура, — честно призналась Дарья. — Тут жмёт, там трёт, здесь давит, на голове клумба, а в мозгах каша. Не знаю, что и думать.

— Опять Пётр Алексеич какую-то фигню затевает. Блин, терпеть не могу его манеру устраивать представления с нежданчиками… Ладно, считай, что ты на съёмках исторического кино. В роли княгини Дашковой.

— Тогда кто у нас Екатерина Великая?

Сёстры дружно оглянулись в сторону закрытой изукрашенной двери и захихикали.

— О, а вот это уже становится интересным, — сказала Катя, увидев новую порцию приглашённых, которые только что вошли в зал. — Женька.

Явление брата тоже стало для них обеих сюрпризом: все знали, что сегодня с утра у него дежурство в апартаментах Карла. Сменить должны были как раз в полдень. А братец — тоже, кстати, с удивлённым видом — внезапно здесь, среди ожидающих придворных, при полном офицерском параде. Завидев сестёр, сразу направился к ним.

— Что случилось? — спросил он, и только потом с удивлением заметил наряд старшенькой. — Дашка… Ты что, решила поиграть в принцессу?

— Нет, в княгиню, — улыбнулась Дарья. — Ты-то какими судьбами?

— Понятия не имею, — честно сказал Евгений. — Никого не трогаю, охраняю шведа. Вдруг смотрю — Сашка идёт, а с ним наш Тимофеич в полной упаковочке.

— Какой ещё Сашка? Меньшиков что ли?

— Он самый. Бумагу мне вручает: мол, вот письменное распоряжение, приказано тебя сменить на вашего солдата. Читаю, матерюсь. Потом несусь в располагу, переодеваюсь и сразу сюда… Кто-то в курсе, что происходит?

Сёстры синхронно отрицательно покачали головами. А Катя задумалась. Спрашивается, зачем Петру Алексеичу присутствие всех Черкасовых на этом представлении?

— Тайны мадридского двора, — негромко сказала Катя.

— Я нашим сказал, чтобы поглядывали, — произнёс Женя, догадавшись, о чём она подумала. — Да и до полудня всего ничего… А этот тип в парике явно к тебе, Кать. Крутится вокруг нас и старательно намекает.

— Этот тип в парике — саксонский посол, — снова вполголоса сказала сестрица, адресуя упомянутому господину любезную улыбку и кивок. — Отойду на пять минут.

6

«Надо отдать ей должное: неглупа и хладнокровна, — подумал фон Арнштедт, приветствуя эту немыслимую девицу полагающимся по её статусу неглубоким поклоном. — Хорошие качества для офицера, но для дипломата их недостаточно».

Она была весьма похожа на брата и имела мало общего с прехорошенькой сестрой. Эдакий ходячий монумент повыше иных мужчин, и черты лица, которые украсили бы скорее молодого кавалера, чем даму. И впрямь напрашивалось сравнение с Орлеанской девой: та тоже, по свидетельствам историков, не была красавицей.

— Рада приветствовать вас, господин посол, — сказала она по-французски.

— Позвольте поздравить вас с грядущим святым праздником, мадемуазель, — любезно улыбнулся саксонец.

— Благодарю вас, господин посол… Мне показалось, будто вы искали разговора со мной.

— Совершенно верно, сударыня. Не найдёте ли вы в какой-либо день полчаса для приватной беседы со мною? Его величество Август Второй прислал письмо, в котором обязал меня, его покорного слугу, расспросить вас о подробностях пленения Карла Шведского. Сия история настолько поразила моего короля, что он желал бы узнать обо всём не из газет.

— Если вам будет угодно, я подготовлю письмо с подробнейшим описанием этого события, — невозмутимо проговорила девица. — Увы, служба в лейб-гвардии практически не оставляет мне свободного времени для визитов.

— Приём у государя входит в ваши служебные обязанности? — хитро улыбнулся посол.

— Личное приглашение его величества, такое пропускать нельзя.

— О! Его величество изволил пригласить вас лично?

— Нас троих. Кстати, не желаете ли, чтобы я представила вам моих брата и сестру?

— В день празднования Крещения я устраиваю званый обед, ко мне придут многие знатные персоны, — сказал фон Арнштедт. — Буду счастлив видеть вас, вашего брата и очаровательную сестру в качестве гостей.

— В таком случае я приберегу свой рассказ до визита к вам, господин посол. Обещаю, вы узнаете немало интересного.

Снова обмен неглубокими поклонами — и девица вернулась к родственникам. Итак, первая встреча показала, что она весьма осторожна. Не желает визитировать иностранного посла в одиночку, дабы не скомпрометировать себя в глазах государя. Прекрасно понимает, что здесь слишком много глаз и ушей, что речь пойдёт о шведах, но вовсе не о пленении Карла. И наконец, она говорит по-французски. Акцент присутствует, что неудивительно, однако владеет этим языком европейской дипломатии совершенно свободно. Если она и дипломат, то начинающий, хотя, в самом деле существует вероятность, что сия девица в курсе некоторых дел царя относительно шведов и переговоров с ними. Но её взгляд господину послу не понравился: холодный, цепкий. Надежде на невольные оговорки вряд ли суждено сбыться… Что ж, придётся раскошелиться. Нет в Европе ни единого дипломата, который не принимал бы …подарки. Россия — не исключение. Дело лишь в сумме.

7

— Господин саксонский посол изволил пригласить нас на завтрашний званый обед, — с кривой ухмылкой сказала Катя, подходя к брату и сестре. — Всех троих.

— Вот он обрадуется, когда я приду к нему в «цифре» и берцах, — весело заметила Дарья. — Это платье казённое, надо будет после мероприятия сдать на склад под роспись. Туфли, кстати, новые, неразношенные. Жмут и трут, даже чулки не спасают.

— Надо будет — мы тебе на модистку всем подразделением скинемся, — заверил её брат. — Но что-то представление затягивается. Мы…

Он не успел закончить фразу: в зале, полном нарядных господ и дам, появился Меньшиков. Физиономия у Данилыча была отнюдь не праздничная, хотя он явно старался скрыть своё истинное настроение. То с кем-то раскланивался, то перекидывался парой слов, но было заметно, что он кого-то ищет среди собравшихся.

— Куда вы спрятались! — обрадованно воскликнул Меньшиков, завидев Черкасовых в дальнем углу зала. — Живо ко мне!

Судя по тому, какое лицо скроил Евгений, подумал он что-то очень нехорошее. Но не сказал. Молча подал старшей сестре руку — подсмотрев, как это делали кавалеры в зале — и прошествовал куда ему указал Алексашка. Аккурат рядышком со ступеньками, ведущими к трону. Были большие сомнения, что Пётр Алексеич станет забираться в это золочёное кресло, обитое бархатом. По слухам, на подобных приёмах он в лучшем случае вставал на ступенях, но обычно просто стоял рядышком и выслушивал приглашённых. А то и вовсе ходил по залу между сановниками и дамами, беседуя с теми, кто его интересовал. Но раз Меньшиков настаивает, чтобы они стояли на самых «козырных» местах, значит, это зачем-то нужно. Проблема была только в одном: как раз здесь кучковались самые родовитые, сплошь Рюриковичи с Гедиминовичами. И смотрели они на царских любимцев как на выскочек.

— Митрополит ранее срока явился, — негромко заговорил Алексашка, коротко вводя Черкасовых в курс дела. — Сразу к государю, понятное дело. Стефан только ушёл, но, чую, сильно не в духе Пётр Алексеевич будет. Бог знает, о чём они говорили, мня там не было, но поп вымелся оттуда, будто государь его пониже спины пнул.

— Что он задумал? — спросил Евгений.

— Если бы я знал!.. Погодите-ка…

У приоткрытых дверей показался один из государевых денщиков. Парень с вытянувшимся лицом жестикулировал, «семафорил» Данилычу. И, судя по реакции последнего, эти жесты ничего хорошего не означали.