Батальон, к бою!

Глава 3. Вояж императрицы

Пребывание в Кременчуге пришлось по душе как самой императрице, так и сопровождающим ее спутникам, таким пресыщенным и, казалось бы, уже повидавшим все на своем веку. А зрелище между тем было действительно великолепным. Огромный красивый дворец был искусно оформлен молодым местным художником Владимиром Боровиковским, будущим академиком, выросшим в семье казака-иконописца. Само здание дворца находилось в обширном, разбитом по вкусу Екатерины английском саду, в котором самым волшебным образом Потемкин посадил огромнейшие деревья. Повсюду в нем стояли тенистые беседки и высились вычурные арки. Рядом с дворцом был устроен и живописный пруд с купальней, а само дно его было выложено мрамором. На середине пруда был устроен островок, где стоял красивый павильон.

Для услаждения императрицы и ее гостей в Кременчуг заранее прибыл известный итальянский композитор и дирижер Джузеппе Сарти, назначенный директором Екатеринославской музыкальной академии. Оркестр и хор из двух сотен человек под его управлением давали великолепные концерты.

Прекрасный вид окрестностей дворца, украшенного тенистой зеленью, цветами и фонтанами, парадные расчеты войск, собрание всего дворянства и купцов из южной губернии в своих богатых нарядах – все это поражало императрицу и её свиту.

Свои впечатления от посещения города на Днепре Екатерина II высказала очень звучной фразой: «Жаль, что не тут построен Санкт-Петербург! Кременчуг – прекраснейшая местность, которую только я видела в своей жизни».

Наконец настал день отправления «императорского поезда» далее на юг. Вся огромная свита рассаживалась по многочисленным каретам и повозкам. Полки и эскадроны стояли подле в парадных расчетах. Толпы народа с ликованием приветствовали императрицу, вышедшую на белоснежную мраморную лестницу дворца. Шествуя к своей огромной карете, Екатерина бросила взор на стоявшую здесь же с преклоненными головами сотню запорожских казаков. Потемкин подскочил к ней поближе и зашептал что-то на ухо.

– Хорошо, пусть ко мне подойдет самый старший, – бросила она. – И ты, Григорий Александрович, тоже будь при нашем разговоре, коли уж так хлопочешь за них.

Пока императрица беседовала с казачьим старшиной, вся его сотня стояла у императорской кареты, склонив головы. Наконец золоченая дверца раскрылась, и из нее выскочил радостный атаман.

Именно здесь, в Кременчуге, и произошла встреча императрицы с казаками-запорожцами после ликвидации Сечи. Екатерина II откликнулась на их просьбу и дала свое торжественное согласие на восстановление войска. Для поселения запорожцам вскоре было определено свое место. Сначала им отвели земли на полуострове Тамань, а потом и восточнее по реке Кубань с целью защиты русских земель от набегов горцев. По инициативе князя Таврического, Потемкина Григория Александровича, указом от 8 января 1788 года было создано Войско верных казаков, впоследствии Черноморское казачье войско, которое будет служить России еще долгие и долгие годы.

Салютуя и перекрывая крики толпы, ударили залпами орудия. Громогласное «Ура» волнами перекатывалось по солдатским шеренгам от полка к полку. Императорский поезд тронулся. Впереди всех на крупных гнедых лошадях скакал эскадрон лейб-гвардии Кирасирского полка. Все всадники в нем были в ярких золоченых кирасах. Самой первой после кирасир катила сверкающая сусальным золотом огромная императорская карета. Это было настоящее чудо своего времени. Она вмещала в себе гостиную на восемь человек, малую библиотеку, кабинет, карточный стол и всяческие прочие удобства. Запряжена она была четырьмя десятками лошадей. Помимо того, государыне предназначались шестиместная и четырехместная кареты, а также «большой почивальный возок». После «большой императорской» следом ехали четырнадцать богато разукрашенных карет для высшего общества, а дальше уже шли сто двадцать четыре крытые кибитки со всей остальной свитой и слугами. Еще сорок пять крытых повозок предназначались для сопровождавшей поезд охраны и в качестве запасных.

Вся эта огромная, длинная кавалькада из карет, повозок и конных верховых представляла собой пышное и торжественное шествие. Потемкин очень хорошо знал вкусы и слабости Екатерины и не жалел ни сил, ни средств, чтобы представить тот край, которым он управлял, в самом лучшем свете. Им не упускалась никакая мелочь, способная омрачить взор путешествующих. На всем пути следования поезда срочно возводились дворцы и триумфальные арки. Растущие здесь леса и рощицы превращались в английские парки с разбитыми в них дорожками и красивыми беседками. На центральном тракте было выстроено семьдесят шесть станций, где были сооружены помещения для хранения припасов… На этих станциях надлежало «…держать три рогатые скотины, три теленка, по два десятка кур и гусей, два пуда крупитчатой муки, один пуд коровьего масла, пять сотен яиц, шесть свиных окороков, фунт чаю, полпуда кофе, бочонок сельдей, два пуда сахару, вина белого и красного по три ведра, пять десятков лимонов, а также пиво. Люди для кухни и вся прислуга должны быть опрятны и проворны».

– Господин подполковник, на почтовой станции у Светловской народу сотен пять согнали. Из всех окрестных деревень, говорят, их собирали, чтобы императрицу встречать, – докладывал, пристроившись к скакавшему верхом Егорову, прапорщик Топорков. – Я на всякий случай один свой плутонг вперед послал, к следующей станции, вдруг Ее величество решит все же дальше ехать без остановки. Округу мы осмотрели, ничего подозрительного там нет. Да, в Светловской плюсом к нашим еще два эскадрона от Мариупольского легкоконного полка стоят, они там тоже за порядком будут приглядывать.

– Понял, Григорий, все правильно сделал, – одобрил решения командира полуроты Егоров. – Будем надеяться, что наш кортеж здесь остановится для обеда. Иначе там у нас дальше сил совсем мало стоит. Одна лишь полурота Кулгунина вдоль самого тракта растянута.

Бум! Бум! Ударили салютом две маленькие пушечки при приближении поезда к станице. Сотни крестьян низко кланялись государыне, а вдоль всей дороги верхом стояли два легкоконных эскадрона. Здесь же виднелась и редкая цепь егерей. Пока кареты останавливались и из них неспешно выходили путешествующие, две стрелковые роты Егорова усилили цепь и рассыпались по всей станции и по селу.

– Обедать будем здесь, – решила императрица. – А вот отужинаем мы уже в Елизаветграде.

Играл оркестр, всюду сновали слуги и господа из свиты, егеря оттянулись немного назад, а ближнюю охрану взяли на себя прибывшие роты преображенцев.

В Елизаветграде путешественники присутствовали при закладке соборного храма и, долго не задержавшись, отправились далее на юг. В Херсон государыня въехала в своей прекрасной карете, в которой сидела вместе с австрийским императором Иосифом II и Потемкиным. Этот город удивил даже искушенных иностранцев, бывших при свите. Крепость Херсона оказалась совершенно законченной. За ее стенами наблюдались огромные каменные казармы и множество прочих казенных зданий. Виднелось высокое адмиралтейство с богатыми магазинами, а в центре, перед крепостным арсеналом были выстроены в ряд разнокалиберные орудия. Вокруг самой крепости был раскинут приличных размеров и хорошо спланированный город с госпиталями, театром, несколькими церквями, деревянными и каменными частными домами и лавками. Григорий Александрович и здесь организовал пышную и весьма расточительную встречу. Чего только стоила одна дорога в полверсты от дворца, где остановилась императрица, и до верфи. Вся она, словно бы ковром, была полностью покрыта плотным зеленым сукном.

На Херсонских верфях стояли совершенно готовые два линейных корабля и большой фрегат, которые и были спущены на воду с благословения государыни. Все виденное свидетельствовало о неутомимой и весьма успешной деятельности Потемкина. Даже Иосиф II, крайне недоверчиво и ревниво относящийся к реформам Екатерининского фаворита и к его проектам в Новороссии, и тот все же был вынужден заметить: «Celа а l’аir de quelque chose»[15].

При церемонии спуска военных кораблей на воду, как описывал немецкий врач Дримпельман, проявилось мелочное, но яркое честолюбие Потемкина: «Императрица явилась запросто, в сером суконном капоте, с черною атласною шапочкою на голове. Иосиф II тоже одет был в простом фраке. Князь Потемкин, напротив, блистал в богато вышитом золотом мундире со всеми орденами».

После пятидневного пребывания в Херсоне путешественники отправились по новому тракту в Крым через Кизикерман и Перекоп. Год назад приказывая закладывать эту дорогу, Потемкин предписывал: «Дорогу от Кизикермана до Перекопа сделать богатою рукою, чтобы она не уступала римским, я назову ее: Екатерининский путь».

Вдоль всей дороги в Тавриду были установлены верстовые столбы, а через каждые десять верст особые «мили». Мили эти представляли собой белоснежную часть римской колонны тосканского ордера, с шестигранным перехватом посредине и конусным завершением, и были установлены на постаменте. Вот возле каждой такой мили и был выставлен егерский пост, контролирующий окрестности вдоль дороги. Места эти для служивых были уже знакомые. Несколько раз за последние десять лет приходилось волкодавам проходить по ним в Крым и обратно.

19 мая 1787 года Екатерина подъехала к Перекопу, а с 20 по 22 мая она пребывала в Бахчисарае. Двадцать второго мая государыня со свитой посетила Инкерман с видом на Ахтиарскую бухту и Севастополь. Здесь в это время уже существовал город с мощными укреплениями, госпиталями, с четырьмястами частными домами, адмиралтейством и сильным гарнизоном. Но, разумеется, главной достопримечательностью его был флот. На рейде Севастопольской бухты стояло пятнадцать огромных линейных кораблей, которые императрица в сопровождении свиты отправилась осматривать на шлюпках. Потом она поднялась на борт одного из них, и огромные парусники разом по ее команде покрылись белоснежными парусами. Черноморская эскадра устроила показательные маневры, а пораженная всем увиденным Екатерина поделилась своими выводами с московским губернатором Еропкиным П. Д.: «Весьма мало знают цену вещам те, кои с унижением бесславили приобретение сего края. И Херсон и Таврида со временем не только окупятся, но надеяться можно, что если Петербург приносит восьмую часть дохода империи, то вышепомянутые места превзойдут плодами бесплодных мест. Сюда приехавши, ищу причины такова предубеждения нерассудства… Сим приобретением исчезает страх от татар, которых Бахмут, Украина и Елизаветград поныне еще помнят… Сегодня вижу своими глазами, что я не принесла вред, а величайшую пользу своей империи».

Близ Балаклавы государыню ждал еще один сюрприз. Григорием Александровичем для ее встречи была учреждена особая рота амазонок, укомплектованная из сотни жен и дочерей балаклавских греков под командованием супруги капитана Сарандова – Елены Ивановны. Экипировка амазонок состояла из юбок малинового бархата, отороченных золотыми галунами, и из курток зеленого бархата. На головах у них были белые тюрбаны с золотыми блестками и страусовыми перьями. Все амазонки имели на вооружении ружья с тремя патронами для подачи салюта. Сама встреча состоялась в конце аллеи из апельсиновых, лимонных и лавровых деревьев.