Батальон, к бою!

* * *

– Ваше высокоблагородие, на турецком берегу большое шевеление, – докладывал Егорову командир дозорной полуроты. – На воду множество баркасов выставлено, а с лимана гребная галерная флотилия зашла.

– Началось! – выдохнул Егоров. – Матвейка, ты скачи к их превосходительству! Никита, а ты к корабельщикам! Доложитесь, что турки на нас пошли! – приказал он вестовым. – Объявить всеобщую тревогу! Начинаем действовать по плану.

В ночь с 19 на 20 августа турки погрузились на многочисленные мелкие речные суда и под прикрытием своей галерной флотилии предприняли попытку форсировать Буг в трех местах. Основные силы их были брошены в самый центр пограничной линии и чуть южнее станицы Николаевской. Здесь, на самой середине речного русла, находилось с дюжину заросших кустарником островов. За сутки до этого ночью на них были скрытно высажены вторая и третья стрелковые роты егерей. Командовал людьми на месте секунд-майор Милорадович.

– Афанасьев, у тебя все там готово? Раньше времени фугасы не сработают? – спросил Живан у закапывающей ямку троицы.

– Все будет как надо, вашвысокоблагородие! – успокоил офицера рыжеволосый здоровяк. – Как только вы в баркасы загрузитесь, вот так и мы тогда фитиля подожжем. По полтора аршина шнура оставили, я все самолично проверил.

Из речной темноты вынырнул казачий баркас, сидящий на носу казак выскочил на береговую гальку самого большого острова.

– Пливуть, пливуть басурмани, пане Живан! – приглушенно выкрикнул он. – Багато човнів від турецького берега відходить!

– Понял тебя, Тарас, – кивнул Милорадович. – Теперь лишь бы ваши казаки не подвели. На них у нас большая надежда, без хорошей подсветки реки нам никак не возможно будет хорошо стрелять.

– Не турбуйтеся, пан майор. Козаки не підведуть. Там сам отаман Платон Миколайович із ними, – заверил казак. – Подавайте сигнал. Пора вже. Турки добре відгребли від свого берега.

– Внимание! Всем встать в цепь вдоль берега. Оружие к бою! – выкрикнул Живан и, подняв вверх пистоль, выстрелил. Грохот этого выстрела эхом разнесся по реке. Выше по течению вспыхнуло пламя костров. Пара дюжин плотов с дровами и ветошью, пропитанной маслом, плыли вниз, ярко освещая основное русло. На нем явственно проступили очертания множества лодок, гребущих к островам.

– Прицел – три сотни шагов, залпом пли-и! – выкрикнул Живан, и двести ружейных стволов послали вперед первые свои пули.

– Огонь россыпью по своему прицелу! – скомандовал майор. – Заряжай быстрее, братцы!

Свинец выбивал людей на лодках, многие из гребцов поддались первой панике и бросили свои весла. С бранью и угрозами османские командиры заставили взяться их за работу, и десант начал приближаться к островам.

– Отходим в баркасы! – скомандовал Милорадович. – Запаливайте костры! Пионеры действуют самостоятельно!

Стоящие на берегу островов шеренги сломались, и егеря, быстро распределившись, бросились к ожидавшим их с противоположной стороны судам. На островах посредине Буга пылали заготовленные заранее огромные костры, заливая все вокруг ярким светом. Самыми последними к баркасам отбегали пионеры.

«Раз! Раз! Раз!» – казаки дружно под счет старшин работали веслами, отводя речные суда кормой в сторону своего берега. А на острова с криками уже выбегал из баркасов турецкий десант.

– Рано, рано, еще немного, еще чуть-чуть времени нужно, – кусал губы Афанасьев. – Фитиля долго горят!

Волна высадившихся турок, хорошо подсвеченная кострами, прокатилась по островам и достигла противоположной их стороны. Несколько десятков солдат приготовили к бою свои ружья, и вслед отходящим русским раздались первые хлопки выстрелов. Над бортами казачьих лодок свистнули пули.

– Пригнись! – рявкнул Тарас, обернувшись к егерям. – Зараз мы им прицел собьем!

Два казака, возящиеся у фальконета, установленного на носу, поправили его наводку, и из ствола с грохотом и свистом вылетел рой картечи. «Бам! Бам! Бам!» – били небольшие пушечки, выкашивая хорошо освещенные фигурки. Толпа турок отхлынула от берега, и на самом большом острове громыхнул первый оглушительный разрыв, затем раздался второй, третий. Вот сработал фугас и на соседнем острове, а затем и на другом. В огне и дыму метались и падали человеческие фигурки. Взрывы прекратились, и на реке стало совсем тихо. Баркасы развернулись и устремились к своему берегу. Вслед им не раздалось более ни единого выстрела.

– Ваше высокоблагородие, пятью верстами выше устья Ингула, за большим поворотом Буга, турецкая конница на берег выходит, – доложился посланный в станицу Кутузовым прапорщик. – Похоже, что сейчас вся масса османской кавалерии переправляться будет. Там у нас их превосходительство с двумя батальонами, боится, что не удержит рубеж, уж больно там турок много. От вас, господин подполковник, он помощи ждет. А я дальше к казакам и пикинерам за подмогой.

– Первая рота и охранный плутонг, по коням! – выкрикнул Егоров. – Рысью за мной!

Полторы сотни всадников подскочили к берегу реки в тот момент, когда два батальона Бугского корпуса уже несколько минут вели огонь по речному руслу. В огненных всполохах их залпов на нем виднелись многочисленные темные силуэты. Кавалерия турок, переправившись наплывом через Буг вместе с конями, выходила на левый русский берег.

– Чуть-чуть не успели! – бросил в сердцах Егоров. – Всем спешиться! Егеря, в три шеренги становись!

Батальоны Кутузова оттягивались вглубь берега, а на них с криками наскакивали оседлавшие своих коней турки.

– Первая шеренга, огонь! Вторая, огонь! Третья, огонь! – командовал подполковник.

Фланговый огонь русской подмоги сбил несколько десятков всадников и их коней на землю, и на берегу возникла небольшая сумятица.

«Ну, вот сейчас они сгруппируются и под рев и свист навалятся всем скопом уже на нас», – думал Алексей.

– Братцы, гренады к бою!

«Ура-а!» – раздался рев нескольких сотен глоток, и из степи вылетела волна всадников. Херсонский пикинерский полк, поддержанный двумя эскадронами Бугского казачьего, ударил в группирующихся на берегу турок и сбросил два переправившихся алая обратно в реку. А вслед отплывающим били штуцера и фузеи егерей.

На юге пограничной линии, под Лупарево, прямо у пятого форта выдвинувшимся туда на помощь четвертым батальоном от егерского корпуса и тремя эскадронами Бугских казаков был отбит приблизившийся к берегу турецкий десант. Бугская казачья речная флотилия сковала зашедшие из лимана османские галеры и не дала им возможности поддержать атаку своей переправлявшейся пехоты. Казаки, задержав гребной флот турок и потеряв в бою два кончебаса, оттянулись к своему берегу, где турок уже встретили выстрелы из орудий форта. Одна турецкая галера получила несколько пробоин и затонула, остальные, теряя мачты и рангоут, отступили обратно к лиману.

…На нашем берегу насчитано три с половиной сотни турецких трупов. Сколько неприятеля утонуло, тому счет невозможно составить, – писал в рапорте о ночном бое генерал-майор Кутузов. – Потоплена одна большая галера, две шебеки и более пяти больших баркасов. Неприятель отступил от нашей линии на свой берег повсеместно. Наши потери солдатами – пять человек убитыми и одиннадцать ранеными. Погибло два десятка казаков. Взято в плен три десятка османских моряков из потопленных судов и девятнадцать из десанта. При опросе все они в один голос доложили, что вышли супротив нас после объявления войны.

– Война, господа офицеры, это война, – вздохнул Михаил Илларионович. – Вроде как и готовились мы к ней, но все же надеялись, что не в этом году она начнется, когда до зимы всего-то ничего остается. Как-то все глупо это, – поморщился он. – Но наше дело военное – Родину защищать на своих рубежах. А будет приказ – так потом и в наступление вместе со всеми двинем.

В этот же самый день, то есть 20 августа, турецким морским флотом были атакованы русские фрегат и бот, стоявшие на якорях в Днепровско-Бугском лимане. В задачу этих судов входило сопровождение в Севастополь только что построенных в Херсоне линейного корабля «Владимир» и фрегата «Александр», которые еще пока не имели вооружения. Фрегату «Скорому» и боту «Битюгу» удалось отбиться от десяти османских кораблей и укрыться в порту Херсона. Турки не решились их там преследовать, убоявшись крепостных пушек, и удалились в сторону Очакова.

В Санкт-Петербурге о начале войны с Турцией стало известно только в конце августа, когда русские пограничные войска на Буге уже вовсю вели боевые действия.