Андреевский флаг

Глава 47

— И как османы битву начнут, мастер? Чтобы ты сделал на их месте?

Император пристально рассматривал огромное, растянувшееся на пять верст, султанское войско. Для любого противника в нынешнем времени такое скопище в восемьдесят тысяч отчаянно фанатиков внушило бы жуткий страх, вот только не на «новых византийцев», и не сейчас. Когда в сражении с одной стороны сходится войско, пусть даже такое огромное, вооруженное на уровне технологий середины 15-го и века, а с другой регулярная армия, исход очевиден. К тому же двадцать тысяч христиан были отлично обучены, с пушками и ружьями, что должны появиться на три, а то на четыре столетия позже — так что результат противостояния очевиден.

— Отказался бы от генерального сражения, а используя превосходство в численности, устроил бы полноценную партизанскую войну. Действия бы подкрепил маневрами тех же сипахов, акынджи и дели — сосредотачивая массы конницы громил бы наши отдельные отряды, а то и полки. И растягивал бы коммуникации, отходя вглубь Анатолии. Кстати, Петр Алексеевич, в этом и причина, почему я настаивал на сохранении секретности, и применения нового вооружения и боеприпасов исключительно против ордынцев, причем стараясь истребить всех поголовно.

— Ты прав, мастер, — усмехнулся Петр, — если бы султан Мехмед знал, с чем ему предстоит столкнуться, он бы не повел свое воинство к Никее. А поступил бы так, как ты говоришь.

— Тем лучше для нас, — равнодушно пожал плечами Павел, — но чем больше мы их сейчас истребим, тем лучше. Желательно бы всех — чем жутче будет разгром, тем кошмарнее о нем пойдут слухи. А это сломит волю к сопротивлению, потому что дилемма проста — покорится, или умрут все поголовно! А жены и дети пойдут в неволю к тем же гяурам, которых раньше тиранили, и наступит жесточайшее возмездие!

— Да будет так, — глаза Петра недобро сверкнули, император направился к генералам — от западных чинов решили не отказываться, как и от греческих, и также оставили русские наименования. Царь принялся отдавать приказы, хотя в том большой нужды не было, все и так знали, как предстоит действовать, но напутствие монарха своим войскам перед сражением всегда необходимо, ведь сражаются живые люди, многим из которых сегодня придется стать мертвыми на поле брани…

— Ура!!!

Павел смотрел, как войска дружно приветствуют императора громким ревом. Все три дивизии вытянулись длинной линией, в каждой по четыре полка двух батальонного состава, по сводному батальону гренадер и егерей. Артиллерии представлял дивизион из трех батарей — тяжелой и двух легких, по восемь единорогов в каждой. Три сводных драгунских и один кирасирский полк составили вторую линию, предназначенную для развития успеха — эта конница была усилена казачьим и двумя уланскими полками, и двух дивизионов конной артиллерии . В резерве два гвардейских пехотных полка, сводный лейб-регимент из двух эскадронов кавалергардов, плюс дивизион гвардейской артиллерии и царский лейб-конвой из сводной сотни донских казаков и крымских татар.

На вид немощно и хило — в пехотных ротах по штату всего по 120 ружей, в эскадронах по полторы сотни палашей. Сейчас, конечно, меньше — и на то много причин — от боевых, убитых служивых, до санитарных потерь. И это было все, что имелось в армии, в городах остались гарнизоны, да кое-какие войска в Скифии. Да на галерах имелось по полуроте морской пехоты — всего на восемь сводных батальонов, но у флота сейчас были свои задачи, не менее важные, чем у армии.

Рекрутов брать в расчеты не приходилось раньше года полноценного обучения. Грекам, что толпами хотели влиться в армию, отказывали в приеме, сразу направляя в рекрутские депо — там народа уже набралось на вторую армию, и это с учетом, что брали всего одного из трех добровольцев, самых здоровых и молодых.

— Ура!!!

Громкие крики утихли, и теперь стало ясно, что битва начнется. Многочисленная турецкая конница тронулась с места, получив приказ атаковать гяуров. От грохота пары сотен тысяч копыт содрогнулась земля — для людей со слабыми нервами зрелище было ужасное. Накатывалась, подобно цунами, целый вал, в котором блестели железом доспехов сипахи — османское рыцарство, в пестрой одежде неслись дели — легкая конница, настоящие удальцы. И все с громкими криками, чтобы запугать противника.

Вот только противостоящий неприятель был отлично подготовлен, а изрядной частью служивых успел повоевать, получив необходимый боевой опыт. А те, что еще пороха в сражении не нюхали, были вымуштрованы так, что османская лавина не привела их в страх, стояли спокойно.

Одновременный залп из сотни единорогов, четверть которых была полупудовыми орудиями, остальные десятифунтовыми, привел к тому, что заложило в ушах. Впечатляющая картина, когда белые клубы порохового дыма закрыли на полминуты боевые порядки плотной завесой. Зато когда ветер сдул пелену, единороги дали новый залп — натренированные расчеты работали быстро. Над конницей вспухали белые клубки шрапнельных разрывов — но каковы потери пока можно было только догадываться.

С версты стали стрелять егеря — из штуцера в одиночную цель с такого расстояния не попадешь, но по густой массе коней запросто. Полторы тысячи нарезных ружей в умелых руках опытных стрелков страшная штука — лошади стали валиться, но вал конницы продолжал идти вперед, словно не замечая препятствий. И тут единороги дали залп связками дальней картечи — крупными чугунными шариками. И он произвел впечатление — Павлу показалось, что на несколько секунд османы вроде как стопорнулись на месте, но тут же продолжили самоубийственную атаку. Залпы гремели один за другим, но расстояние уменьшалось прямо на глазах — уже без всякой подзорной трубы Павел хорошо видел оскаленные в страшных криках лица османов. На секунду сердце словно облило ледяной водой — а что если турки все же дорвутся до пехотных линий, и вал коней просто погребет под собой «византийских» пехотинцев целыми шеренгами.

— Алла!

Османы яростно кричали, ответом им было молчание — противник не отвечал криками, он стрелял — пулями и картечью. А вот егеря стали отбегать назад, отстреливаясь с колена. И единороги продолжили стрелять — картечь буквально выкашивала османов, огромный ущерб стали причинять и штуцера. К егерям присоединились первые роты батальонов, состоящие из самых лучших стрелков, что сейчас ухитрялись делать три прицельных выстрела в минуту. Машинально подсчитав, что на версту фронта сейчас приходится два десятка пушек и полтысячи штуцеров, Павел уже с нескрываемым страхом, непонятно откуда появившимся, смотрел на озверевших турок, что уже были в сотне саженей, прошептав:

— Пулеметы бы, но где их взять только? Если последний орудийный залп не остановит — начнется резня!

Стоявшая прежде спокойно пехота колыхнулась. Первые шеренги опустились на колено, вторые подняли штуцера и фузеи. И залп грянул — уже из тысяч штуцеров и ружей. И тут же «плюнули» картечью единороги — все заволокло непроницаемой пеленой белого густого дыма…