Конторщица 5

Ну что же, будем обороняться.

– Лидия Степановна, – сказала Щука, без приглашения устраиваясь в кресле напротив, – давайте поговорим. Я не займу много времени.

– Слушаю вас, Капитолина Сидоровна, – скрыв раздражение за маской вежливости, ответила я.

– Лидия… эмм… Лидия Степановна, – поправилась Щука.

Я сделала вид, что не заметила оговорку. Сегодня у меня и так хватает всяких неприятностей, чтобы еще бодаться со Щукой.

– Вы, как-никак имеете отношение к моему отделу, по сути, вы являетесь моей ученицей и поэтому я, как старший товарищ, можно сказать по-матерински, хочу с вами поговорить.

Я напряглась, начало разговора было не просто неожиданным, скорее ошеломляюще неожиданным. Ладно. Посмотрим, что она будет петь дальше.

В общем, если в двух словах, то Щука решила проявить конформизм и подлизаться ко мне. Наладить отношения, так сказать.

– И вот что я скажу насчет Кашинской, – в заключении сказала Щука, одарив меня улыбкой голодной акулы. – Я бы с этой дамой держала ухо востро. Сдается мне, что её отсутствие на летучке не просто так.

Когда Щука ушла, я крепко задумалась: что-то в её словах, конечно, было рациональным, но моё личное отношение к самой Щуке заставляло меня внутренне не соглашаться.

До обеда Кашинская так и не появилась.

Зато я моментально нашла её во время обеда, когда вошла в столовую. Она спокойно сидела за столиком вместе с двумя метрологами, и весело им улыбалась.

Я нагрузила поднос едой: взяла рассольник, тушеные овощи и компот, и подошла к их столику:

– Приятного аппетита, товарищи, – вполне вежливо сказала я, ставя поднос на стол.

Мне нескладно ответили.

– Татьяна Сергеевна, у вас что-то случилось? – спросила я, – почему вас на совещании у директора не было?

– Каком совещании? – удивлённо спросила Кашинская, и я чуть компотом не поперхнулась.

– Вчера мы готовили с вами график мероприятий для того, чтобы озвучить Ивану Аркадьевичу. На утреннем совещании, – напомнила я, сдерживаясь изо всех сил.

– Лидия Степановна, вы говорили, что будет совещание, но откуда я могла знать, что я тоже должна туда пойти? – пожала плечами Кашинская и пододвинула к себе тарелку с омлетом.

– Н-ну, может быть, я не доступно донесла, – задумалась я, хотя вроде раза три говорила, Зоя вон пришла. Но, с другой стороны, глядя, как Кашинская мило болтает с ребятами из метрологического, вряд ли скажешь, что она злостный симулянт.

Нет, мне явно нужно немного передохнуть, а то Зое насоветовала перезагрузиться, а сама видимо переутомилась и тупо косячу.

После обеда я велела Кашинской принести мне отпечатанный список приглашенных на мероприятие и отправилась с ним к Ивану Аркадьевичу.

Он, как обычно, был занят, раздражен и много курил.

– Иван Аркадьевич, вот этот список, – положила бумажку ему на стол я и принялась каяться, – очевидно, мы с Татьяной Сергеевной не поняли друг друга. Но список был подготовлен ещё вчера.

– Да я верю, что вчера, – затушил в пепельнице сигарету Иван Аркадьевич и потянулся за другой, – просто дисциплину не надо нарушать, Лида. Порядок есть порядок. Для всех.

– Я понимаю, – понурилась я, – это я виновата, переутомилась наверное и не донесла информацию до Кашинской. Иван Аркадьевич, а что, если я пару дней отгулов возьму? Мы завтра с Риммой Марковной в Малинки едем, грибы собирать и капусту солить. Так я их со Светкой в воскресенье обратно в город закину, а сама в деревне ещё дня два посижу. Если что, телефон там в соседнем доме есть.

– Добро, – согласно кивнул Карягин, – раз надо – пойдём навстречу. Напиши заявление на отгулы, и чтобы в среду была как огурчик.

Я счастливо выдохнула. Красота!

Вечером того же дня.

– Иван Аркадьевич, я буквально на секунду, – сказал Альбертик, просачиваясь в кабинет.

– Что опять случилось? – недовольно поднял голову от экономических сводок хозяин кабинета.

– Нужно акт подписать, – торопливо подсунул бумажку Альбертик, – остальные уже все подписали.

– И Акимовна?

– Да.

– А оставить у секретаря не мог?

– Мне сейчас надо… очень прям надо.

– Ладно, давай, – вздохнул Иван Аркадьевич и ворчливо добавил, – что-то дал я вам всем волю. Разбаловались окончательно. Одна на планерку не явилась, второй с любой ерундой туда-сюда бегает. Ох, грехи мои тяжкие…

– Это вы про Кашинскую? – вкрадчиво поинтересовался Альбертик и сразу добавил. – А, знаете, может она и не виновата. Может, это Лидия ей не сказала.

– Ты это к чему? – нахмурился Иван Аркадьевич.

– Да так, просто, – потупился Альбертик, – забыла передать, может. Или не посчитала нужным…

– Ненавижу эту гадину! Убил бы! – пожаловался товарищ Иванов Ваське Егорову, разливая по рюмкам остатки портвейна. Пустая бутылка отправилась к остальным двум, под стол.

– Зря ты на неё так, – не согласился порядком уже захмелевший Василий.

Они сидели в кабинете и предавались возлиянию, по древней как мир мужской традиции обмывая вступление Иванова на новую должность. И хоть это было не повышение, а по сути, наоборот, традиции нарушать было не принято.

Несколько раз отрывисто бамкнуло – ходики на стене показали восемь вечера. Васька поднял рюмку и, расплёскивая содержимое на застеленный газетой стол, где лежали остатки порезанного крупными кусками хлеба, пару кусочков докторской колбасы и половинка большого желтоватого огурца, заплетающимся голосом сказал:

– Нормальная же баба. Чуть с придурью, конечно. Но где ты сейчас баб без придури видел?

– Да, все они – сучки, – с готовностью поддержал коллегу Эдичка. – Лишь бы из нас, мужиков жилы тянуть и нервы трепать.

– Д-д-давай за баб бахнем? – икнул Егоров.

– А давай! Только за всех баб, кроме Горшковой!