Конторщица 5

Глава 9

Домой я домчалась, со скоростью торпеды.

Меня аж колотило от злости – совсем лидочкина мамашка обнаглела – мало того, что во все инстанции понаписывала кляузы (и ведь какая же дура, у «дочери» нынче должность какая и зарплата хорошая, а если уволят – будет на какой-нибудь овощебазе за три копейки гнилой чеснок для колбасы перебирать, и не видать той же Шурке обеспеченной старости). Совсем дебет с кредитом не сводит, великий стратег из Красного Маяка!

Я так торопилась, что от нервной суеты чуть не вписалась в чью-то машину, и лишь могучим усилием вырулила на свою дорогу. За спиной раздалось гневное бибиканье. Не обращая внимания, я въехала в наш двор, резко остановилась и еще несколько минут сидела, уткнувшись горячим лбом в руль. Сердце стучало где-то в горле, руки дрожали – меня накрыл адреналиновый отходняк.

Немного продышавшись, я ворвалась в квартиру, вся решительная и неумолимая, словно громовержец Зевс перед селянками. Но стоило мне увидеть гостей, как вся заготовленная обличительная речь сразу вылетела из головы.

На кухне сидели… тетя Зина и дядя Толя. И спокойно, по-хозяйски, пили чай. Риммы Марковны, как ни странно, в квартире не было.

Увидев меня, тётя Зина отставила чашку и слегка фальшиво заулыбалась:

– Аааа! Лида! Ну, здравствуй, племяха!

Дядя Толя проворчал что-то нечленораздельное, что, очевидно, символизировало слово «здравствуй».

Я тоже пробормотала слова приветствия, недоуменно прислушиваясь к тишине в квартире. Странно, в коридоре я заметила только одни чужие женские туфли и одни мужские. Значит, родители Лидочки не приехали.

– Вы одни? – на всякий случай спросила я.

– Ага, решили вот заехать, – сверкнула железным зубом тётя Зина и принялась аккуратно намазывать на хлеб толстый слой кабачковой икры. – Садись с нами чай пить, Лида. Разговор есть.

– Что-то случилось? – спросила я и добавила, – а где Римма Марковна?

– Да зачем тебе эта Римма Марковна! – чуть не подавилась от возмущения бутербродом тётя Зина, – завела приживалку…

Я не стала накалять ситуацию – было любопытно, зачем они явились:

– Ну чай, так чай, – как ни в чём ни бывало выдавила улыбку я, – как дела у вас в деревне? Отец выздоровел, не знаете?

– Ой, да что ему станется! – фыркнула тётя Зина, и оба её подбородка от резкого движения аж завибрировали, – а мы тебе молочка парного привезли. От коровки нашей. И творожок.

– Как хорошо! Молочко я люблю! – добавила сиропу в голос я, и налила себе чаю.

Некоторое время чавкали в тишине: тётя Зина всё никак не могла начать разговор, а я её не торопила. Дядя Толя же предпочитал от важных тем воздерживаться.

Наконец, чай был допит, кабачковая икра, капустные пироги Риммы Марковны и докторская колбаса доедены и дальше тянуть было некуда. Тётя Зина шумно выдохнула и осторожно завела разговор:

– Слушай, Лида, я знаю, что Шурка разозлилась и вытворила с письмами этими. Кошмар, конечно.

Я покивала головой, мол, да, ужас и кошмар.

– Подгадила она тебе, конечно!

– Ага, – подтвердила я с печалью в голосе.

– Шурка всегда была та ещё аферистка! – воодушевлённая моей покладистостью продолжила развивать дальше животрепещущую тему тётя Зина, – Чего только её шахер-махер с Ларискиным замужем стоят. Это же ты должна была за Витька замуж выйти!

Я насторожилась, но Зинка уже перешла на другую, более актуальную тему:

– И она ведь своего добьется, ты же её знаешь!

Я с грустным видом кивнула:

– Знаю.

– И вот я подумала, подумала, и говорю дяде Толе, – вкрадчивым голосом промурлыкала тётя Зина, заглядывая мне в глаза, – наша Лида хорошая, давай, Толик, поможем ей, пока Шурка всё у неё не выкачала! Правда, Толик?

Дядя Толя заугукал, мол, да, правда.

– Так что вот я тебе кое-что посоветую, Лида, – тётя Зина опять внимательно уставилась на меня взглядом голодной кобры, – я, как старший, опытный человек, хочу тебя выручить, по-родственному, так сказать.

Я изобразила напряженное внимание.

– Значит так. Смотри, Лида, план такой: ты пропишешь Ростислава у себя в квартире, и Шурка потом ничего тебе сделать не сможет!

Я немножко, мягко говоря (очень мягко) приобалдела. Надо было бы написать «опешила» или «изумилась», но я именно что приобалдела. В буквальном смысле.

Наглость бывает разная. Бывает агрессивная, бывает коварная, подлая, но вот так тупо и примитивно меня ещё никогда не разводили, ни в той жизни, ни в этой. Даже Кук, когда пытался выменять у папуасов золото на стеклянные бусы, и то действовал более тонко и дипломатично. Но всё равно для него это всё закончилось не очень удачно. А тут такое…

Первым моим порывом было взять их за шкирку и вышвырнуть на улицу вон. Или вызвать участкового и составить акт о попытке мошенничества.

Но потом мне вдруг стало любопытно. Почему они так себя ведут с Лидой?

Огромным усилием воли я взяла себя в руки и не показала ни взглядом, ни жестом, что меня это ошеломило или покоробило. Наоборот, я подчеркнуто-облегченно выдохнула и улыбнулась с наивным видом:

– А зачем?

– Ну как зачем? Как зачем? – заторопилась закрепить мнимый успех тётя Зина, – если ты будешь жить тут одна, Шурка быстренько пропишется сама, или Лариску заставит прописать. А тебя потом опять в дурдом сдадут. Они такие, что могут. Понимаешь?

Я молчала, во все глаза разглядывая «родственницу».

– А если тут будет Ростик, то она ничего не сможет сделать, – триумфально осклабилась Зинаида, – ты не беспокойся, он в общежитии живёт. Мы с Кауровыми полкабанчика коменданту завезли в складчину, и Ростику с ихним Васькой одну комнату на двоих дали… Жена коменданта – родственница Кауровым, так что всё там хорошо устроилось, и мы сбоку тоже, как говорится, притулились.

– А потом? – не удержалась от небольшого ехидства я, – когда пройдёт пять лет? Будем все вместе в этой квартире жить?

– Да зачем вместе? – не поняла моего сарказма родственница, – мы к тому времени эту квартиру разменяем, она в хорошем районе, вполне можно две однушки получить. А если нет, то однокомнатную квартиру и комнату в коммуналке. Тоже хорошо.

Я не нашла даже, что и сказать.

– Ты пойми, Лида, – видя, что я не проявляю восторга от гениальности плана, продолжила уговаривать меня тётя Зина, – если ты будешь жить одна в квартире, то Шурка тебя в покое не оставит!

– Я не одна тут живу, – сказала я, – здесь ещё Римма Марковна и Светка живут со мной.

– Ой, знаем мы и об этом! – всплеснула руками тётя Зина, – ты у нас всегда наивная была. Домашний неиспорченный ребёнок. Вот наглая старуха и влезла к тебе в квартиру. Но мы её быстро отсюда выдавим.

– Она не влезла, – продолжила я троллить тётю Зину. – Я сама ей предложила жить у меня. Она – пожилой человек, ей присмотр нужен.

– Пожилые люди должны в специальных домах для стариков жить, – мягко, но категорически объяснила мне Зинаида и, спохватившись, поинтересовалась, – она у тебя прописана?

– Нет.

– Ну, славабогу, тогда и проблем нету! – обрадовалась тётя Зина, – скажешь ей, пусть чемодан собирает и уматывается. Толик, ты же поможешь старухе чемодан до автобусной остановки донести? А то людей неудобно.

Я сидела и восхищалась логикой родственничков.

Толик чемодан донести согласился.

В коридоре что-то грохнуло на пол, раздался сдавленный ойк – вернулась Римма Марковна и услышала концовку нашего разговора.

– Заходите чай пить, Римма Марковна, – громко сказала я, – у нас тут разговор, родственный.

Тётя Зина вспыхнула, ей явно моё самоуправство не понравилось, но пришлось промолчать, чтобы не провалить план.

На кухню вошла бледная Римма Марковна, на щеках у нее алели багровые пятна.

– Вам крепкий или не очень сделать? – тут же ласково захлопотала тётя Зина.

Римма Марковна не ответила. Она смотрела на меня с таким видом, что впору сквозь землю провалиться.

– А, может, вам творожку положить, домашнего? – мелким бесом продолжила ластиться и охмурять тётя Зина, – свеженький, жирненький. Пожилым людям для костей очень полезно.

Она воткнула в безвольные руки Риммы Марковны чашку с чаем и посчитала свой долг вполне выполненным. Творог, кстати, так и не достала.

– Тётя Зина, – сказала я нерешительным голосом, – а как же тогда с квартирой быть?

– С какой квартирой? – не поняла она, – мы же всё обсудили с тобой, Лида! Но если что непонятно, я тебе потом объясню. Наедине. Без посторонних ушей.

– Нет, я не про эту квартиру, – продолжила изображать дурочку я, – Римма Марковна прописана в коммуналке, в переулке Мезанизаторов. И как участнику войны ей совсем скоро квартиру должны дать. В следующем году обещали. И мы хотели взять её квартиру, мою квартиру и разменять потом на четырёхкомнатную.

Римма Марковна от неожиданности аж чаем захлебнулась.

Прокашлявшись, она посмотрела на меня такими глазами, словно пеликан на ветвистоусую дафнию. И я её понимала. Это мы в моём мире привыкли на фэйки в жёлтой прессе реагировать скептически, а здесь люди были пока ещё доверчивыми и всё принимали за чистую монету.

Тётю Зину новость о четырёхкомнатной квартире тоже повергла в экзистенциальный шок.

– Ну что же, Римма Марковна, – печально сказала я и послушно повторила слова, как научила меня более опытная родственница, – мы тут с тётей Зиной поговорили, и я поняла, что вы у меня загостились. Так что собирайте вещи, дядя Толя согласился провести вас.

Римма Марковна не успела даже отреагировать, как моментально подхватилась тётя Зина. Они была бледна той благородной бледностью, которая была характерна для аристократов Средневековья или для очень тяжелобольных людей. Но так как тётя Зина наверняка не относилась ни к одной из перечисленных категорий, можно было сделать вывод, что именно мои слова столь изрядно её взволновали.

– Подожди, Лида! – строго сказала мне тётя Зина дрожащим голосом. – Нельзя же так!

Я посмотрела на неё с превеликим удивлением и для убедительности похлопала ресницами.

– Нельзя так со старшими разговаривать! – моментально переобулась в прыжке тётя Зина и, легко сменив мнение на противоположное, сердечно добавила, обращаясь уже к Римме Марковне, – вы на неё не сердитесь, Римма Марковна, она у нас такая. Да вы же сами видите. А Шурка воспитанием детей тоже не особо занималась. И вот что выросло, то выросло.

Я сидела и изо всех сил сдерживалась, чтобы не заржать.

– Лида меня неправильно поняла, – заюлила тётя Зина и долила старушке ещё чаю, – мы ей предложили Ростислава приписать, чтобы мамашка не турнула её из этой квартиры. А Ростислав живёт в общежитии, так что никто вам мешать не будет. И, конечно же, оставайтесь, живите, сколько угодно. И нам с Толиком спокойнее, что Лида под присмотром старшего человека будет. Правда, Толик?

– Конечно! – подал, наконец, голос глава семейства, тоже возбуждённый неожиданной новостью.

– С тобой ещё девочка живет, говорят? – спросила тётя Зина и, не слушая мой ответ, добавила, обращаясь опять исключительно к Римме Марковне, – ну вот и зачем Лида взяла чужого ребёнка? Потом замуж выйдет, свои детишки пойдут, куда этого девать будет?