Мир совкового периода. Второе счастье

***

В интернетных спорах моего времени книга Оруэлла всплывала настолько часто, что в какой-то момент я её всё-таки прочитал, а потом – и перечитал, что было редким для меня случаем. Мне нравился главный герой романа, и мне было безумно его жалко – особенно в конце, когда его ломали палачи безумного Министерства Правды. Но «1984» было вещью в себе. Например, не до конца было понятно, что Оруэлл описывал – то ли сталинский СССР, то ли свою родную Англию сороковых. Двоемыслие как идеология присутствовала в любом обществе нашей планеты – и в капиталистическом, и в социалистическом, и в третьем, развивающемся.

А вот Валентин, кажется, эту антиутопию не читал.

– Как ты сказал? Мыслепреступление? Любопытная конструкция. Сам придумал?

Я помотал головой. Присваивать авторство я не хотел.

– Нет... английский писатель-фантаст написал про мир, где есть наказания за преступления, о которых человек только подумал. Например, за невосторженный образ мыслей, но это было уже у наших писателей.

На лавры соотечественников я тоже посягать не собирался. Но как раз их Валентин читал. [2]

– Это помню, хорошая книга, заставляет задуматься. Говоришь, у англичанина что-то похожее получилось? Надо будет ознакомиться... Как называется?

Я не был уверен, что Оруэлла уже переводили на русский – большевики очень осторожно подходили к творчеству идеологических противников, – но всё-таки ответил:

– «1984», у него действие в этом году происходит. Джордж Оруэлл автор, но у нас его не любят, не знаю, почему. [3]

– Антисоветчина какая-нибудь? Если бы этот Оруэлл правильные книги писал, то уже перевели бы, думаю, – насторожился Валентин.

– Он её тридцать пять лет назад написал, посмотрев на то, что происходило в его Англии во время войны и сразу после, – обреченно сказал я. – Но так-то да, можно и антисоветчину подтянуть... Великая книга, она сразу про всё, как обычно и бывает с гениями.

– Хм... ладно. А не такие глобальные мечты у тебя есть?

– Есть, – отпираться было глупо. – Только это не совсем мечты, а, скорее, планы на будущее. Но можно, наверное, и мечтой назвать.

– И что же это? – его взгляд стал по-настоящему заинтересованным.

Поначалу у меня всплыла цитата из «Битлз» про огнестрельное оружие, которое есть счастье. Но в моей ситуации это была бы не хохма, а суровая правда жизни, поэтому я решил быть предельно серьезным. [4]

– Квартира.

– Это понятное желание, – кивнул Валентин. – Только разве ты после института не собираешься вернуться на родину. Или ты в своем городе хочешь квартиру?

– Нет, в Москве, – я помотал головой. – Понимаете, у меня, похоже, скоро свадьба. Но жить с молодой женой у её бабушки, наверное, не стоит, хотя Елизавета Петровна очень хорошая. Снимать дорого, мы не потянем. Вот и получается, что единственный выход – купить свою собственную. Ну а когда получу диплом, будем посмотреть. В конце концов, её всегда можно будет поменять.

– Что ж, разумно. А автомобиль? Ты не мечтаешь о своем автомобиле?

Мне до жути не хотелось отвечать на этот вопрос. Я бы с огромным удовольствием сделал вид, что не услышал его.

– А зачем он мне? – как можно спокойнее сказал я. – Куда я на нем буду ездить с моим образом жизни? В институт? На метро быстрее. В булочную? Не смешно.

– Тоже разумно. Ты выглядишь разумным парнем, Егор, даже слишком. А где ты научился водить машины?

Я мысленно перекрестился. Начинался серьезный разговор.

***

Сказку про белого бычка – то есть про своего спившего дядьку – можно было даже не заводить, поскольку вопрос Валентина не подразумевал простых ответов. В деревнях техника с коробкой-автомат отсутствовала как класс. Она и в городах-то была далеко не у всех, причем настолько далеко, что в наличии имелись буквально единичные экземпляры в гаражах различных актеров и высших сановников. А мой дядька точно не были ни Высоцким, ни Брежневым – обычный запойный трудяга, каких по всей стране по тринадцати на дюжину.

Я оказался перед неочевидным выбором. Если я снова что-то совру, Валентин может и принять мою ложь, но потеряет ко мне всякий интерес, вернуть который будет очень непросто. А именно он – и, конечно, Михаил Сергеевич, уважаемый – был той ниточкой, которая связывала меня с властной верхушкой. Без них я был никем. Скорее всего, у меня даже с Аллой ничего не получилось бы, не предложи старик перегнать его автомобиль в Анапу. Мы с ней ещё пару раз сходили бы на свидания, потом мне нанесли визит вежливости те ребята, которые взяли на себя труд следить за её нравственностью – и я вряд ли стал бы так рьяно отстаивать свои права и свободы. Это после поездки мне некуда было деваться, во всяком случае, без потери лица и собственного я. А до поездки – я бы пожал плечами и отошел в сторону, тем более что и так находился от Аллы на достаточном удалении. То есть и этим я обязан Михаилу Сергеевичу, если разобраться. А своей свободой после – Валентину.

В общем, как бы я ни кидал кости, мне постоянно выпадали две шестерки.

– Я из будущего, – буркнул я.

– Что-что?

– Я. Из. Будущего, – раздельно, по словам произнес я.

– Вот как? Любопытненько. И как тебя сюда занесло? – он явно мне не поверил.

Впрочем, я и сам себе верил с большим трудом.

– С помощью вселенского катаклизма, как же ещё, – ядовито отозвался я. – Я понятия не имею, как люди попадают из будущего в прошлое. В свою защиту могу сказать, что совсем не стремился к этому.

– И как далеко?...

Он не закончил свой вопрос, но и так было понятно, что он имел в виду.

– Сорок с чем-то лет. Это перенос в самого себя, я был старым, стал молодым. Снова. И сейчас живу по второму кругу.

– Ученые говорят, что путешествия во времени невозможны.

– А, ну если ученые говорят... – протянул я. – Тогда конечно, им же тоже лучше знать.

Было заметно, что его моё ёрничанье покоробило.

– А доказательства? – поинтересовался Валентин.

– Доказательства чего?

– Того, что ты из будущего, конечно.

– И что вы примете в качестве такого доказательства?

Он пожал плечами.

– То, что точно произойдет в скором времени, и то, что можно проверить. Например, сегодня.

– Вы переоцениваете моё знание прошлого.

– Я так и предполагал. Здесь помню, а здесь не помню... Очень удобная позиция, – Валентин нагло улыбнулся. – Как водить – помнишь, а что и когда происходило – не помнишь. Так?

– Не в этом дело... – я поморщился. – Сколько вам лет?

– Зачем тебе? Хотя ладно, это не тайна – пятьдесят три.

Он оказался постарше, чем я думал, но в данном случае это было не слишком важно. Я быстро высчитал в уме решение несложного уравнения с половиной неизвестного.

– Вы помните, что делали, допустим, 21 мая 1949 года? Всего тридцать пять лет назад, не такой и большой срок.

– Я... – Валентин потер лоб. – Скорее всего, я был в институте, на лекциях...

– На каких?

– На... нет, не помню, – признался он.

– А после занятий вы пошли с друзьями гулять?

– Возможно... к чему эти вопросы?

– Просто показываю вам, как это работает. Никто в будущем не знает, что происходило каждый день и день за днем с определенным жителем планеты. Не существует поминутных графиков, даже для первых лиц государств, – объяснил я. – Человеческая память довольно избирательна, я это на собственной шкуре испытал. Я уверен, что вы хорошо помните начало марта 1953 года – или думаете, что хорошо помните, но какие-то из ваших воспоминаний будут относиться к шестому числу, а какие-то – к девятому, но вы не будете доподлинно знать, что и когда произошло. Это я так, предположительно, без привязки. Есть даже такая поговорка – врёт, как очевидец. К попаданцам это тоже относится.

Валентин ненадолго замолчал.

– Да, ты прав. Я помню те дни, словно они были вчера, но когда пытаюсь восстановить последовательность событий, фокус теряется. А ведь я тогда был в Колонном зале, мы с женой и сыном туда сумели пробиться, сыну два года было. Я помню, кто где стоял, помню... неважно. Но в какой именно день мы проходили мимо того гроба? Седьмого? Восьмого? Убей – не вспомню! – он в сердцах рубанул воздух.

– Вот и я не помню, что было в мае этого года. Скорее всего, я просто ходил на занятия и не влезал в разные истории, которые могли закончиться моей смертью. Газет не читал, телевизора у нас в общежитии не было, за политической обстановкой в мире следил от случая к случаю, – признался я. – Но я точно тогда не жил у Аллы и её бабушки, а про то, что вы или Родион существуете и что мы ходим под одним небом, даже не подозревал.

– Тогда получается, что твоё знание будущего бесполезно? – нахмурился Валентин.

– Получается... – я неопределенно дернул головой. – В каком-то смысле – да. Но кое-что я помню, конечно... похороны Сталина... ну, что-то похожее по воздействию на память... случалось и на моём веку. Но точной хронологии я тоже вспомнить не смогу.

– Ты же понимаешь, что я должен настоятельно пригласить тебя на беседу к нам? – сказал Валентин очень жестким голосом. – Прямо сейчас.

– Я съезжу, если пригласите, – я пожал плечами. – Только там я включу дурака и скажу, что пошутил. А машины... ну вазовские поделки я водить умею, тут отпираться не буду. Но если ещё раз доверите свою догонялку – разобью её о ближайшую стену. Правда, не знаю, практикуете вы сейчас пытки или оставили эту порочную практику в прошлом...

– Заткнись, – зло бросил он и замолчал.

Я решил не усугублять своё положение и тоже заткнулся. Ехать в здание на Лубянку мне не хотелось.

– Почему ты ни к кому не обратился? Хотя бы к тому же Михал Сергеичу? Если ты знаешь что-то важное для страны...

– Кое-что знаю, чего-то не знаю. Говорю же – всё сложно. Я пытался сам разобраться, но в итоге оказался в Шахтах и чуть не погубил хорошую девушку.

– Так ты туда?..

– Да, сознательно ехал, – кивнул я. – Гражданин Чикатило в будущем почти звезда... чтоб ему пусто было. Но не смог... я же говорил, что добрый.

– Добрый он... Так что, поедем или будешь упорствовать?

– А я и не упорствую. Просто подумайте, хотите ли вы делиться мною со своим начальством или же оставите для собственного употребления. Не знаю, какие у вас взаимоотношения с Михаилом Сергеевичем, но он мне понравился. Чувствуется в нем... основательность. Где он хоть работает?

– А ты не знаешь? – мне снова удалось его удивить.

– Откуда? – я пожал плечами. – Он не говорил, я не спрашивал.

– Любопытненько... Он управляющий Управления делами Совета министров СССР.

– Ого... солидная конторка. Теперь он мне ещё больше нравится, – притворно восхитился я. – Его тоже можно посвятить, думаю. Помогу, чем могу. Если у вас с ним, конечно, нормальные взаимоотношения.

Кто-то, конечно, должен управлять делами такого ведомства как общесоюзный совет министров. Но у меня про таких управляющих были и другие воспоминания. Так, я хорошо помнил судьбу парочки управделами ЦК КПСС – сразу после путча 1991 года с собой покончили некие Павлов и Кручина. Широкая общественность узнала эти фамилии лишь постфактум, но в массовом сознании эти трагедия с подачи неких «дирижеров» сразу же оказались связаны с «золотом партии». Я в такие совпадения не верил, но допускал, что возможно всё. Сейчас все эти ребята были либо засекречены, либо просто никому не нужны. Например, мне в моих библиотечных изысканиях Кручина с Павловым – и Смиртюков тоже -- не попадались, хотя, возможно, их фамилии можно было найти в каких-то больших простынях безликих лауреатов и кавалеров очередных цацек. Списки юбилейных награждений я пропускал, не разглядывая пристально. Я в очередной раз пожалел, что в этом времени нет интернета и что меня в процессе попадания не снабдили компьютером со скаченной википедией.