Завершившие войну

Взрыв. Пламя. Черный дым. Едкий запах динамита, горящей резины и человеческой плоти.

Сашу отбросило назад, швырнуло на землю. Уши заполнил вязкий глухой гул. На разноцветные плитки дорожки упала сережка в форме змейки.

Змейку обязательно надо подобрать, Вера расстроится, если потеряет ее, это ее любимые серьги… Саша потянулась к сережке, но в глазах все двоилось, руки не слушались, в горсть попал один только снег.

Да полно. Змейку можно не подбирать. После такого взрыва не то что надеяться не на что — хоронить уже некого.

Щербатов схватил Сашу за плечи, рывком поднял, стал кричать что-то ей в лицо. Она не слышала ни звука, уши словно набили звенящей ватой. И все же сказала ему, зная, что он тоже ничего не слышит:

— Андрей, Господи, ужас какой… Как ты теперь будешь, Андрей? Как-то ты сможешь… без нее?

Его и ее слова тонули в разрывающем голову изнутри гуле. Саша увидела каплю крови, стекающую от уха Щербатова вниз, по шее, к накрахмаленному воротнику рубашки.

Отчаянно хотелось обнять его. Горе, в котором человека нельзя утешить, но можно же хотя бы побыть рядом…

— Ты сможешь жить дальше, Андрей, — пробормотала она, встретила наконец его взгляд — и отшатнулась бы, если бы он ее не держал. Гул в ушах пропал, как не бывало.

— ...моя вина, — говорил Щербатов. — Я в глубине души знал с самого начала: ты пришла сюда, чтоб уничтожить нас. Я должен был защитить от тебя Веру, но ты сумела обмануть и ее, и меня. Теперь ты ответишь.

Щербатов с силой толкнул ее назад, но она не упала — чьи-то руки подхватили ее.

— Красный протокол, — сказал Щербатов.

И пока ее тащили к одной из заполнивших двор черных машин, всего одна мысль, пустая и неуместная, билась у нее в голове: вот так они и перешли на “ты”.