Мир совкового периода. Второе счастье

Глава 3. Парад, которого не было

С Днём Победы я лоханулся конкретно – меня подвела ложная память. То, что происходило в будущем, наложилось на прошлое и слилось воедино, оставив меня разгребать последствия. Впрочем, мои оговорки не привели к чему-то глобальному. Просто я понял, что на свои воспоминания надо рассчитывать с определенными оговорками.

Началось всё с того, что я предложил Алле съездить на Белорусскую или Маяковскую и посмотреть на военную технику, которая после парада будет возвращаться к месту постоянной дислокации. Вариант досуга, как по мне, был беспроигрышный. Все любят смотреть на танчики, громыхающие дизельным выхлопом и грозно водящие туда-сюда большими пушками, особенно девушки и дети. Ну и мальчики тоже.

– На каком параде? – недоуменно спросила Алла.

– На военном, – неуверенно ответил я. – Завтра же День Победы, вроде парад должен быть...

– В программе ничего такого не было, – сказала она.

Сразу давать заднюю я не стал, но мне предъявили газету с программой передач, и я убедился, что Алла была права. Никакого парада с прохождением танков и баллистических ракет по Красной площади и трансляцией по самому первому каналу не предполагалось. [1]

Но День Победы советское телевидение, разумеется отмечало – какими-то документалками и фильмом-спектаклем «Вечно живые», с которым вроде был какой-то скандал когда-то, но подробностей я не помнил.

– Да, действительно... – я был серьезно озадачен.

У меня пробежала мысль, что я попал в какое-то другое прошлое. Я твердо помнил, что ещё дома, до поступления в институт, под комментарии Игоря Кириллова смотрел на прохождение танков и баллистических ракет по Красной площади. Но вообще-то я сразу после приезда в Москву на много лет завязал с телевизорами и почти забыл, что они показывали в это время, а что – нет.

У нас в студенческой комнате – она занимала большую залу на одном из этажей общаги – телевизор имелся, но эта комната была заперта на ключ, который выдавала комендант под поручительство кого-то из студсовета. Это было сложно и геморройно, поэтому мы почти не пользовались этой опцией. Вроде бы мы смотрели там пару матчей чемпионата по футболу, который должен был проходить в этом году, но я мог путать с чем-нибудь ещё. У первой жены я телевизор тоже не смотрел в силу напряженных отношений с её родителями, в комнате которых стоял заветный ящик. Лишь после развода, вернувшись в общагу и поселившись в гордом одиночестве, я завел себе ярко-желтый «Шилялис», который честно отпахал год и был бесплатно передан по наследству юным первокурсницам, которые случайно попались мне на глаза, когда я выселялся после ухода из аспирантуры.

От телевизоров моя мысль вильнула в сторону ставок на спорт. Например, я точно знал, кто будет новым чемпионом СССР по футболу – в 1984-м питерский «Зенит» внезапно разбавил засилье «Спартака» и двух украинских команд. Со счетом и вообще с голами было сложнее – кое-что я помнил, но вот ставить на свои воспоминания деньги не рискнул бы. К тому же я не знал, где это сейчас происходит и насколько это опасно с точки зрения перспективы оказаться за решеткой.

– Ну и пусть парада нет, – решил я, свернув газету. – Тогда поехали просто в общагу. Ты с Иркой своей пообщаешься, а я вещи соберу.

И с парнями поговорю, они два дня меня поедом ели, требуя рассказать, спал я с Аллой или нет, словно ответ на этот главный вопрос жизни, вселенной и всего такого не был очевиден. Наверное, она пригласила меня пожить у неё лишь потому, что Егор Серов классный парень и хорошо рассказывает анекдоты.

***

Я ещё в поезде, после того, как Алла предложила переехать к ней, рассказал ей, как изменится её жизнь после столь решительного шага. Например, алкогольные визиты в нашу общагу к её разлюбезной Ирке становились неприемлемыми – ну не может почти замужняя девица вести себя подобным образом. Со мной – пожалуйста, если Ирка готова отменить табу на присутствие мужчин. Но отлавливать Аллу по общагским кухням я не собирался.

Это же, конечно, касалось всяких сейшенов и Димочек – с прежней жизнь в рок-н-ролльном стиле надо было заканчивать сразу. Я не исключал визитов в эти злачные места, но они были возможны только со мной в качестве компаньона. Впрочем, я не возражал против того, чтобы прицепом к Алле выгулять и Ирку – если та будет вести себя достаточно скромно и не станет надоедать.

Какое-то понимание этих требований у Аллы я даже нашел. Но и рвать отношения со своей единственной – во всяком случае, так я понял её слова – подругой она категорически отказалась. В итоге мы договорились совмещать – мне всё равно надо было иногда появляться по месту прописки, чтобы Казах и Дёма не слишком расслаблялись, а Алла могла в это время посидеть с Иркой, причем под бутылочку чего-то не слишком крепкого для смазки голосовых связок. Но она клятвенно пообещала, что напиваться вусмерть больше не будет.

У меня не было цели сажать Аллу под замок. «Домострой» дело хорошее и даже традиционное, но я не представлял, как можно реализовать его принципы в эпоху всеобщего избирательного права и относительно развитого феминизма. Поэтому и согласился с Аллой, что она имеет право на лево, хотя в её случае «лево» не было чем-то слишком уж предосудительным.

И я был уверен, что в какой-то момент мне выкатят встречные условия – и по законам жанра я буду обязан с ними согласиться, хотя они мне заранее не нравились, пусть я и не знал, чего может захотеть от меня Алла.

Любой человек кажется простым лишь до близкого знакомства, а потом в нем открываются какие-то бесконечные личности, которые до поры до времени скрывала под собой публичная маска. Мы с Аллой познакомились месяц назад. Три недели назад я играл с её бабушкой в поддавки, совершенно не предполагая переводить наши отношения в нечто большее. Две недели назад она всего лишь слегка раздражала меня. Ну а сегодня я с трудом понимал, как сумел прожить свою первую жизнь без этой девушки. Неужели со счастьем так легко разминуться?

Всего полчаса туда – и один сидит на скучном семинаре, а другая лежит мертвая на грязном полу кухни в общежитии заслуженных заборостроителей. А полчаса сюда – и впереди у них долгая и счастливая жизнь. Если, конечно, один из них не будет тем самым мудаком. Но я уже им и не был – во всяком случае, в своих мыслях.

***

У моих соседей внезапно обнаружилось пиво в товарном количестве – правда, не что-то более-менее приличное, а «Ячменный колос». Лишь боги знают, почему они выбрали этот сорт по случаю полученного Дёмой с родины денежного перевода, зато купили от души – сразу ящик. Впрочем, мы его употребляли регулярно – именно «Колос» продавали из бочек на разлив, да и в бутылочном варианте он был нам знаком – мы обычно запивали им партии в преферанс, когда вкус победы или проигрыша был не слишком важен.

– Ты её уже трахнул, да? Ведь трахнул же?

Мне казалось, что Дёмычу было неважно, что я отвечу, и я даже не брался гадать, какой ответ его устроил бы больше, положительный или отрицательный. Скорее всего, он просто наслаждался возможностью ещё немного достать меня. Поначалу я отшучивался, потом раздражение взяло верх, и сейчас он находился на очень близком расстоянии от знакомства с моим кулаком – но пока что я сдерживался. Но пиво могло и снять некоторые внутренние тормоза – например, запрет на драки с приятелями.

Правда, Дёму было сложно назвать моим приятелем. Он точно не был другом и даже не планировал им стать, да и я все два года жизни в общаге его слегка сторонился; мы общались, конечно, но в чем-то вынужденно – как должны общаться люди, которые двадцать четыре часа проводят вместе. А мы и учились в одной группе, и в общаге спали на соседних койках, и деньги друг у друга занимали регулярно, и в преферанс могли на пару сыграть против команды другой комнаты. Но той степени понимания, которое было у нас с Жасымом, у меня с Дёмой так и не сложилось, и когда я перебрался к первой жене, то с легкостью выкинул его страшную рожу из своей жизни. А он, видимо, также поступил с моей мордой лица. Сейчас я понимал, что больше всего в Дёмыче меня раздражали его умение лезть грязными руками в самое святое и говорить всякую чушь в самое неподходящее время. Но и драться я не хотел, поэтому снова свёл всё к шутке.

– Дём, вот зачем ты всё опошляешь? Может, у нас любовь, а ты сразу на трах всё переводишь.

– Ну это же главное! – удивился тот.

– С чего вдруг? Чувства точно важнее, – я мысленно ухмыльнулся. – А ты как, уже трахнул ту дочку министра? Хотя нет, не отвечай, я не хочу этого знать...

Послышалось довольное хрюканье Казаха. Его наш с Дёмой разговор развлекал, и я не мог его осуждать. Я бы и сам развлекался, если бы речь не шла обо мне и Алле.

– Так как у вас всё сложилось? – вмешался Казах, заметив, как Дёма нахохлился. – А то, брат, ты всё виляешь и виляешь. Но если ты решил переехать к ней, то, наверное, что-то у вас было?

– Джентльмены о таком не говорят даже близким друзьям, – я снова ушел от прямого ответа. – Но у нас всё серьезно, надеюсь. Твоё пророчество, Жасым, почти сбылось.

– Какое пророчество? – не понял он.

– Про свадьбу, – а мне было не лень и напомнить, заодно ответив на вопрос Дёмы. – Осенью, думаю, если всё нормально пойдет. Про гостей не думали ещё, но я в любом случае проставлюсь.

– Круто, брат... отхватил себе москвичку, – в голосе Жасыма не было ни капли зависти – за что я его и ценил.

– Блин, да чем ты её поразил-то? Она вся такая... такая... – словарного запаса Дёме явно не хватало, но я понял, что он хотел сказать.

– Да обычная она, – отмахнулся я. – И хорошая.

Про обычную я соврал, но для ребят это слово вполне подошло. Они поймут, что я имел в виду – что Алла не была выпендрежной цацей, с которыми все мы сталкивались и в школе, и в институте. Причем многие из этих цац имели претензии безо всяких на то оснований – просто подсмотрели где-то и повторяли, как овцы. Выглядело это смешно, неприятно и жалко – уж для меня точно.

– Дём, а ты перед очередной вечеринкой тренируешься пивом? – спросил я, чтобы сменить неприятную для себя тему.

Тот должен был нажраться ещё вчера, накануне законного выходного, вместе со своими знакомыми уроженцами стольного града, которые что-то забыли в нашем институте. Но я в их обстоятельства не вникал, так что, возможно, у этих москвичей были веские причины учиться именно заборостроению. Дёмыча они брали в свою компанию из-за денег. Он приехал учиться из северных Апатит, и его отец частенько присылал сыну солидные суммы на проживание, которые бездарно сливались на водку и прочие непотребства – не без участия тех самых москвичей.

– Он позавчера свою норму выбрал, – выдал военную тайну Казах. – Теперь, наверное, и на пятницу не хватит.

– Ничего не выбрал, – Дёма всё ещё находился в слегка ершистом состоянии. – Толику привезли новый альбом каких-то шведов – то ли Хери, то ли ещё как, не запомнил. Он рассказывал, что они «Евровидение» выиграли, а это самый главный музыкальный конкурс на Западе!

Он произнес это с невероятным почтением в голосе, а мне дико захотелось приложить ладонь к лицу и рассказать приятелям всё, что я знал про «Евровидение» и его ценность для музыки. Впрочем, конкурс этот действительно был почему-то дико популярен, хотя со звездами там почти никогда не складывалось. Я не помнил ничего похожего на «Хери» и подозревал, что, скорее всего, их, его или её забыли сразу после конкурса – как и многих других победителей этого праздника европопа. Но я сдержался.