Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Но митрополит Владимир отмалчивался…

– Это всегда так, – наконец, произнес он, – когда мы не нужны, нас не замечают, а в момент опасности к нам первым обращаются за помощью.

Князь сделал еще одну попытку призвать присутствующих не стоять в стороне от разыгрывающихся событий, а выступить в союзе с правительством, но иерархи заупрямились, и с воззванием ничего не получилось.

Никто из присутствовавших и не предполагал, на пороге каких событий стоят Россия, Церковь, Народ. По обыкновению последних лет участники заседания лишь «демонстрировали» свое недовольство сложившимися отношениями Синода с обер-прокурорской властью, но никак не вступали в оппозицию самодержавной власти. Волею обстоятельств это Синодальное заседание, оказавшись последним при старом режиме, одновременно стало рубежом во взаимоотношениях церкви и государства в новых политических обстоятельствах.

2 марта Николай II подписал акт отречения от престола и за себя, и за наследника в пользу младшего брата, великого князя Михаила Александровича, но тот не решился тотчас по отречению Николая II «восприять верховную власть», откладывая этот момент до времени установления Учредительным собранием «нового образа правления и новых Основных законов». Православная монархия рухнула, как падают столетние дубы, корни которых истлели и более не имели связи с землей и подпитки от окружающей их почвы.

Информация об этом тотчас же выплеснулась на страницы прессы, пошла по телетайпам, телеграфам и телефонам, передавалась из уст в уста.

В Переславль-Залесский весть о падении монархии пришла в полночь. Сразу же была арестована вся полиция, а в городской управе выбран временный исполнительный комитет и создана временная милиция из солдат и выздоравливающих раненых. На следующий день повсеместно: в учебных заведениях, на заводах и фабриках, на улицах и площадях возникают митинги – стихийные, многолюдные, с красными флагами, горячими речами и пением революционных песен: «Отречемся от старого мира», «Варшавянка». Все было ново, все будоражило, захватывало!

На фоне революционных изменений в стране наметились изменения в жизни Войно-Ясенецкого. Еще в конце 1916 года он подал документы на конкурс на место главного врача Ташкентской больницы. И вот пришло сообщение о его избрании вместе с приглашением приехать в Ташкент и занять новые должность и место работы. Семья лихорадочно готовилась к переезду. На тот момент, согласно врачебной практике, считалось, что туберкулез лучше всего излечивается в сухом и жарком климате. Возможность выехать в Ташкент теперь казалась идеальным совпадением с тем, что было так необходимо Анне Васильевне.

…Валентин Феликсович в необычное время вернулся домой. Семья, которая упаковывала вещи и укладывала в ящики многочисленные книги, с удивлением посмотрела на него. Глава семейства, остановившись на середине комнаты и даже не сняв пальто, растерянно теребя в руках шляпу, произнес глуховатым голосом:

– Николай отрекся от престола.

– Что же нам делать? Остаемся? – произнесла Анна Васильевна.

– Нет… теперь и вовсе можно не дождаться каких-любо приглашений. Здесь нас уже ничего не держит, а там, – он помолчал, – Бог даст, будет лучше тебе и детям.

Дети, прислушиваясь к разговору родителей, поняли главное: они едут в сказочный Ташкент. И тащили к баулам каждый по одной разрешенной любимой игрушке.

– Да, едем, – теперь уверенно произнес Войно-Ясенецкий. – Я доеду до телеграфа и дам телеграмму в Ташкент, что подтверждаю свое решение занять должность хирурга и главного врача городской больницы и в ближайшее время выезжаю с семьей.

Через пару дней семья Войно-Ясенецких покинула Переславль-Залесский. Как выяснили переславские краеведы, на новое место работы Войно-Ясенецкий с семьей выехал с места своего последнего проживания в Переславле – из дома М. Г. Смирновой, по улице Троицкой. К сожалению, дом не сохранился.

Не доехав до Москвы, на неделю остановились в гостинице Сергиевой лавры – Анну лихорадило при высокой температуре. Дальнейший путь был и долог, и труден, и мучителен.