Мемуары генерала барона де Марбо

Глава XLII

При создании этих Мемуаров в мои планы не входило рассказывать о различных этапах войны за независимость Пиренейского полуострова, но прежде чем расстаться с этой страной, я хочу указать основные причины неудач, которые французы там потерпели, хотя ещё никогда и нигде наши войска не проявляли столько упорства, терпения и доблести.

Вспомним, что в 1808 году отречение Карла IV и арест его сына Фердинанда VII, которого император сместил с трона, чтобы возложить корону Испании на голову своего брата Жозефа, возмутили всю испанскую нацию. Она взялась за оружие, чтобы вернуть себе свободу, и, хотя на улицах Мадрида повстанцев разбили, некомпетентность генерала Дюпона подарила им победу при Байлене, где они полностью захватили один из наших корпусов. Этот неожиданный успех воодушевил не только испанцев, но и их соседей португальцев, королева которых, боясь ареста со стороны французов, со всей семьёй бежала в Бразилию. Её подданные с помощью английской армии поднялись против наполеоновских войск и взяли в плен генерала Жюно и всю его армию. С этого момента весь полуостров восстал против императора. Наполеон понял, что необходимо его присутствие, чтобы победить повстанцев, и, перейдя Пиренеи во главе стотысячной армии ветеранов, покрытых славой Аустерлица, Иены и Фридланда, он обрушился на Испанию, выиграл много сражений и триумфально вернул Жозефа в Мадрид. После этих блестящих успехов Наполеон стал преследовать английскую армию, которая осмелилась дойти почти до середины этого королевства, отбросил её к порту Ла-Корунья, где маршал Сульт завершил наши успехи, вынудив англичан поспешно сесть на суда. При этом англичане потеряли несколько тысяч человек, среди которых был и их полководец Джон Мур.

Нет сомнения, что, если бы император смог продолжать руководство операциями, Пиренейский полуостров был бы покорён. Но лондонское правительство ловко сумело активизировать нового мощного врага: Австрия объявила войну Наполеону, который был вынужден поспешить в Германию, возложив на своих военачальников трудную задачу справиться с восстанием. Они могли бы с ней справиться, если бы действовали слаженно и согласованно. Но как только хозяин уехал, а у слабого короля Жозефа не было ни военных знаний, ни достаточной твёрдости, чтобы его заменить, больше не существовало единого командного центра. Полная анархия царила среди маршалов и командующих различными корпусами французской армии. Каждый считал себя независимым, ограничивался тем, что защищал только ту провинцию, которую занимали его собственные войска, и не хотел оказывать помощь ни людьми, ни продовольствием своим товарищам, управляющим по соседству.

Напрасно главный штаб и сам император направляли самые строгие приказы, предписывающие военачальникам оказывать друг другу помощь в зависимости от обстоятельств, удалённость от Наполеона делала их неуправляемыми, никто не подчинялся, каждый говорил, что его ресурсы нужны ему самому. Поэтому, когда войска генерала Сен-Сира чуть было совершенно не уничтожили в Каталонии, маршал Сульт, губернатор королевств Арагона и Валенсии, не прислал ему в поддержку ни одного батальона! И вы помните, как самого маршала Сульта бросили в Опорту, а маршал Виктор не выполнил приказ и не пришёл к нему на помощь. В свою очередь, Сульт позже откажется помочь Массене, когда тот будет стоять у ворот Лиссабона. Тот напрасно прождёт полгода! Массена не смог добиться, чтобы Бессьер помог ему сразиться с англичанами у Альмейды…

Я мог бы привести множество примеров эгоизма и непослушания, которые погубили французскую армию на полуострове, но надо признать также, что основная вина лежит на правительстве. Понятно, что в 1809 году, когда Австрия выступила против императора в Германии, он покинул Испанию, чтобы противостоять более срочной опасности, но нельзя объяснить, как после победы под Ваграмом, после заключения мира на Севере и женитьбы Наполеон не почувствовал, насколько важно для него вернуться на Пиренейский полуостров, чтобы выгнать оттуда англичан и закончить там войну!

Но что самое удивительное, как этот великий гений счёл возможным руководить из Парижа действиями армий, находящихся за 500 лье от него в Испании и Португалии, где действовало огромное количество повстанцев, захватывающих и убивающих офицеров, доставляющих депеши, обрекая командующих армиями оставаться месяцами без известий и приказов!

Возможно ли, чтобы при таком руководстве война закончилась бы успехом?.. Поскольку император не мог или не хотел приехать сам, он должен был наделить одного из своих лучших маршалов высшим командованием над всеми армиями на полуострове и сурово наказывать тех, кто оказывал неповиновение! Наполеон поставил короля Жозефа своим заместителем, но тот был человеком мягким, образованным, остроумным… но совершенно чуждым военного искусства. Он стал игрушкой в руках маршалов, которые не выполняли его приказов, считая его присутствие в армии помехой. С уверенностью можно сказать, что чрезвычайная доброта этого короля привела его ко многим ошибкам, самая главная из которых — противостояние воле императора в вопросе о том, как обращаться с испанскими военными, захваченными французскими войсками на поле боя. Наполеон приказал отправлять их во Францию как военнопленных, чтобы уменьшить число наших врагов на полуострове. Но Жозеф, не желая сражаться с теми, кого он называл своими подданными, стал защищать испанцев от нас. Испанцы же пользовались его доверчивостью: как только их захватывали, они кричали: «Да здравствует наш добрый король Жозеф!», и просились на службу в его войска. Жозеф, несмотря на замечания французских маршалов и генералов, настолько верил в кастильскую честность, что создал многочисленную гвардию и армию, состоящую только из взятых нами в плен испанцев… Эти солдаты, хорошо оплачиваемые, хорошо экипированные и на хорошем довольствии, оставались верными Жозефу, только пока наши дела шли хорошо. При первой же неприятности они тысячами дезертировали и присоединялись к восставшим патриотам, обращая против нас оружие, данное им королём. Это не мешало Жозефу снова верить в искренность их заявлений, когда они снова попадали в плен, а они снова просились зачислить их в его полки. Более 150 тысяч человек перешли так с одной стороны на другую, а так как Жозеф тут же приказывал выдавать им форму, если они возвращались в лохмотьях, испанцы прозвали его полководцем обмундирования.

Французские войска были очень недовольны этой системой, своего рода бочкой Данаид[113], до бесконечности продолжающей войну, возвращающей врагу уже взятых нами солдат, и эти солдаты снова выступали против нас! Император часто выражал недовольство таким положением дел, но ему не удалось его изменить! Со своей стороны, Наполеон тоже содействовал постоянной подпитке сил врага, с которым он сражался в Испании и Португалии: не желая слишком ослаблять французскую армию, стоящую на Рейне, он обязал союзников по договорам поставлять часть войск и посылал эти войска на Пиренейский полуостров, чтобы меньше проливать кровь французов. Это желание было понятным и похвальным, но обстоятельства делали эту систему не только непригодной, но и вредной.

Действительно, использование иностранцев может быть полезным в регулярной кампании небольшой продолжительности, совсем другое дело — сражаться в течение нескольких лет с таким неприятелем, как испанцы и португальцы, которые всё время не дают покоя, но с которыми нельзя встретиться в открытом бою. Чтобы вынести постоянные тяготы такой войны, надо иметь сильное желание победить и рвение, которого никогда не добьёшься от иностранных войск. Поэтому те солдаты, которых император получал от своих союзников, не только плохо служили в наших рядах, но, привлечённые высокой оплатой, которую неприятель предлагал тем, кто переходил к нему на службу, дезертировали целыми толпами и ежедневно. Так, итальянцы, швейцарцы, саксонцы, баварцы, вестфальцы, гессенцы, вюртембержцы и др. вскоре образовали многочисленные полки в армиях наших врагов. И поляки, те самые поляки, которые так громко заявляли о своей преданности Франции, в большом количестве переходили в английскую армию, где всегда больше платили и лучше кормили, так что Веллингтон сформировал из них сильный легион, который запросто сражался против французов.

Недостатки иностранных солдат, которыми император наводнил Пиренейский полуостров, и испанские пленные, так неосторожно вновь вооружаемые Жозефом, нанесли нам большой ущерб.

И всё же я считаю, что основной причиной наших неприятностей — хотя ни один военный, описывающий войны в Испании и Португалии, не указал её — было огромное превосходство английской пехоты в точности ружейного огня, превосходство, происходящее из частых упражнений в стрельбе по мишеням, а также во многом из-за построения английской пехоты в две шеренги. Я знаю, что многие французские офицеры отрицают эту последнюю причину, но опыт показал, что солдаты, сжатые между первой и третьей шеренгой, стреляют почти все в воздух, а третья не может хорошо прицелиться по врагу, так как два первых ряда его скрывают. Утверждают, что две шеренги не могут хорошо противостоять кавалерии, но английская пехота в одно мгновение могла удваивать свои ряды, выстраиваясь в четырёхшереножную линию, чтобы принять атаку, и никогда наши эскадроны не могли застать её построенной в две шеренги, использовавшиеся только для стрельбы!

Как бы там ни было, я убеждён, что Наполеон победил бы и усадил своего брата на испанский трон, если бы он закончил эту войну, прежде чем пойти на Россию. Полуостров получал поддержку только от Англии, а та, несмотря на недавние успехи своих армий, была так озабочена постоянной посылкой людей и денег, которых поглощал Полуостров, что Палата депутатов была готова отказать в субсидиях, необходимых на новую кампанию. Когда при нашем возвращении в Португалию уже шёл глухой слух о намерении Наполеона напасть на Россию, английский парламент дал разрешение на продолжение войны в Испании. Она не была удачной для нас, так как продолжались разногласия между военачальниками наших армий, о которых я уже говорил. Маршал Мармон потерпел поражение от Веллингтона в Арапильском сражении (под Саламанкой), а король Жозеф проиграл сражение при Витории. После этого мы испытали такие неприятности, что к концу 1813 года наши армии должны были отойти за Пиренеи и полностью покинуть Испанию, которая стоила им столько крови!

Я считаю, что за шесть лет, прошедших от начала 1808-го до конца 1813 года, французы потеряли на Иберийском полуострове 200 тысяч человек убитыми или умершими в госпиталях, к которым надо добавить 60 тысяч потерянных нашими союзниками различных национальностей.

У англичан и португальцев потери были тоже значительными, но потери испанцев превосходили всех остальных из-за упорства, проявленного ими при обороне многих городов, население которых почти полностью вымирало. Эти знаменитые осады, особенно Сарагосы, добавили испанцам столько славы, что обычно приписывают освобождение Пиренейского полуострова их мужеству. Но это не так. Они, конечно, этому во многом способствовали. Однако без поддержки английских войск испанцы никогда не смогли бы сопротивляться французской армии, перед которой они не осмеливались выйти в открытое сражение. Но у испанцев есть огромное достоинство — даже если их разбивают, они никогда не теряют мужества. Они убегают, собираются вдалеке и возвращаются через несколько дней, снова полные уверенности в победе. Победы не случается, но уверенность никогда не исчезает!.. Наши солдаты сравнивали испанцев со стаями голубей, которые садятся на поле и взлетают при малейшем шуме, но тотчас возвращаются. Что же до португальцев, их участие в кампаниях на полуострове не было оценено по достоинству. Не такие жестокие, гораздо более дисциплинированные, чем испанцы, с более спокойным мужеством, они сформировали в армии Веллингтона несколько бригад и дивизий, которые, руководимые английскими офицерами, ни в чём не уступали британским частям. Менее хвастливые, чем испанцы, они мало говорили о себе и о своих подвигах и не так прославились.