Мемуары генерала барона де Марбо

В эскадронах, только что присоединённых к полку, было в общей сложности 993 человека, из них около 700 участвовали в Русской кампании. Вновь прибывшие солдаты были крепко сложены, почти все они ранее служили в легионе департамента Жеммап. Это сильно облегчило их обучение в качестве кавалеристов. Я включил мои новые эскадроны в состав прежних.

Обе неприятельские армии готовились к борьбе, однако наши противники использовали время для того, чтобы выставить против нас ещё одного мощного врага. Они заставили Австрию решиться выступить против нас.

Император Наполеон, которого многочисленные победы приучили не считаться с врагами, вновь счёл себя непобедимым, оказавшись в Германии во главе 300 тысяч человек. Он недостаточно оценил силы, с какими собирался противостоять всей Европе, образовавшей против него коалицию.

Как я уже говорил, французская армия только что получила очень хорошее пополнение в живой силе. Никогда эта армия не была столь прекрасной. Но, за исключением лишь нескольких полков, большая часть этих солдат ещё никогда не участвовала в сражениях. Кроме того, несчастья последней кампании внесли в наши войска определённую сумятицу, последствия которой продолжали ещё ощущаться. Поэтому наши великолепные части составляли армию, больше годившуюся для дипломатического давления с целью заключения мира, чем для того, чтобы вести войну. По всем этим причинам почти все генералы и полковники, видевшие свои полки вблизи, соглашались в одном: им требовалось несколько мирных лет, чтобы сделать войска по-настоящему боеспособными.

Если от рассмотрения французской армии мы переходили к рассмотрению войск её союзников, то там мы обнаруживали только лишь вялость, дурную волю и желание при первой возможности предать Францию. Таким образом, всё должно было заставить Наполеона вести с противниками мирные переговоры. Для этого ему следовало бы прежде всего иметь дело со своим тестем, австрийским императором, и вернуть ему Далмацию, Истрию, Тироль, часть других провинций, которые Наполеон отобрал у него в 1805–1809 годах. Несколько уступок подобного рода, сделанных Пруссии, успокоили бы союзников. Они, по всей видимости, собирались отдать Наполеону территории, ранее отнятые у Франции, и гарантировать ему владение всеми провинциями, находящимися на левобережье Рейна и за Альпами, а также горной частью Италии. Наполеон должен был бы покинуть Испанию, Польшу, Неаполь и Вестфалию.

Эти предложения выглядели приемлемыми, однако после переговоров с иностранными дипломатами, присланными обсуждать с ним эти условия, Наполеон нагрубил г-ну Меттерниху, а тот был главным среди них, и прогнал всех этих дипломатов, ничего не уступив. Утверждают даже, что, видя, как дипломаты выходят из дворца в Дрездене, Наполеон совершенно невозмутимо сказал: «Экие ублюдки! Теперь мы их побьём! Дадим под зад всей этой родовитой сволочи!» Похоже, император забыл, что вражеские армии были почти втрое более многочисленными, чем его собственная. У него в Германии было не больше 320 тысяч человек, в то время как союзники могли вывести против него около 800 тысяч солдат!

Праздник в честь Наполеона падал на 15 августа, но он приказал праздновать раньше, поскольку перемирие заканчивалось 10-го. Празднества по случаю «Дня Святого Наполеона» происходили во всех местах расквартирования наших войск. Тогда в последний раз французская армия отпраздновала день рождения своего императора. В этот день большого энтузиазма не было, поскольку даже наименее проницательные офицеры понимали, что мы находились накануне великих катастроф, а озабоченность командиров отражалась на духе подчинённых. Однако каждый готовился честно выполнить свой долг, хотя и питал лишь малую надежду на успех, столь велико было численное преимущество огромных вражеских армий над нашей. Один из наших союзников по Рейнской конфедерации, саксонский генерал Тильманн, со своей бригадой уже дезертировал и присоединился к пруссакам после того, как попытался сдать им крепость Торгау. В общем, боевой дух наших войск был невысок, и они имели мало надежды на успех. Именно в этот момент стало известно, что в Европу вернулся знаменитый генерал Моро. Он в 1804 году был приговорён к изгнанию за участие в заговоре Пишегрю и Кадудаля и жил в ссылке в Америке. Ненависть Моро к Наполеону была столь велика, что заставила его забыть, чем он обязан родине. Он обесчестил свои лавры, присоединившись к врагам Франции! Но вскоре этот новый Кориолан был наказан, и его недостойное поведение заслуживало такого наказания!

Итак, вокруг французской армии создавался громадный полукруг. В Мекленбурге находился корпус русских войск из 40 тысяч человек. Бернадотт, наследник шведского королевского престола, занимал Берлин и его окрестности, имея армию в 120 тысяч человек. Эта армия состояла из шведов, русских и пруссаков. Две огромные армии — русская и прусская, состоявшие из 220 тысяч человек, из них 35 тысяч кавалеристов, — располагались в Силезии между Швайдницем и Одером; 40 тысяч австрийцев находились в Линце, а большая австрийская армия, численность которой доходила до 140 тысяч человек, стояла в Праге. И, наконец, позади и на некотором расстоянии от этой первой линии, состоящей из 560 тысяч солдат, в готовности находились громадные резервы.

Император Наполеон распределил свои силы следующим образом: 70 тысяч человек, сконцентрированные возле Дамена, в Пруссии, должны были действовать против Бернадотта; маршал Ней со 100 тысячами человек защищал часть Силезии; один корпус из 70 тысяч человек находился в окрестностях Циттау; маршал Сен-Сир с 16 тысячами человек занимал лагерь в Пирне и защищал Дрезден. И, наконец, Императорская гвардия, насчитывавшая 20–25 тысяч человек, была расположена вокруг этого города, готовая действовать там, где в ней будет необходимость. К этим силам можно было добавить гарнизоны, оставленные в крепостях. В общей сложности, армия Наполеона была бесконечно меньше, чем неприятельские войска. В это перечисление не вошли армии, оставленные в Испании и Италии.