Мемуары генерала барона де Марбо

Потери в моём полку были относительно меньшими. Действительно, в начале кампании в 23-м конно-егерском полку насчитывалось 1018 человек, во время своего пребывания в Полоцком лагере в полк добавилось ещё 30, что увеличило число всадников, вступивших в Россию, до 1048 человек. Из этого числа я потерял 109 человек убитыми, 77 пленными, 65 изувеченными и 104 пропавшими без вести. Таким образом, общие потери составляют только 350 человек. В результате после возвращения кавалеристов, которых я послал в Варшаву по завершении кампании, полк, с берегов Вислы направленный за Эльбу в княжество Дессау, в феврале 1813 года насчитывал всего 693 человека верхом, все они участвовали в Русской кампании.

Видя эту цифру, император, из Парижа наблюдая за реорганизацией армии, подумал, что где-то была ошибка, и вернул мне отчёт, приказав сделать его более точным. Поскольку второй рапорт соответствовал первому, император приказал генералу Себастьяни отправиться с инспекцией в мой полк, а мне предоставить ему сведения о численности имеющихся в наличии людей. Эта инспекция разрушила все сомнения и подтвердила то, что я уже сообщал, поэтому несколько дней спустя я получил от начальника штаба очень хвалебное письмо, весьма лестное для офицеров, унтер-офицеров и особенно для меня. «Император поручает князю Бертье, — говорилось в этом послании, — выразить вам удовлетворение Его Величества за заботу, проявленную вами к сохранению людей, поставленных под ваше командование. Император, зная, что 23-й конно-егерский полк не дошёл до Москвы и не может сравниться по потерям с потерями, понесёнными полками, побывавшими в Москве, но может сравниваться со 2-м армейским корпусом, который, находясь в таких же условиях, должен был бы понести примерно такие же потери, однако 23-й конно-егерский полк, хотя и пострадал от вражеского огня больше, чем другие, тем не менее из всех полков с ним вернулось наибольшее количество людей, и Его Величество объясняет это старанием командира полка, офицеров и унтер-офицеров, а также хорошим боевым духом солдат!»

Выстроив полк и приказав зачитать это письмо перед всеми эскадронами, я рассчитывал сохранить его как славный документ для моей семьи, однако мне помешало сделать это одно сомнение, которое вы наверняка одобрите. Мне показалось не совсем правильным лишать полк документа, содержащего выражение императорского одобрения, относящегося ко всем, и, следовательно, этот документ принадлежал всем, а не только мне одному. Поэтому я послал письмо начальника главного штаба в архивы полка. Я очень часто сожалел об этом деликатном поступке, потому что ещё не прошло и года, как правительство Людовика XVIII, сменившее в 1814 году правительство императора, включило 23-й полк конных егерей в 3-й конно-егерский полк. Архивы этих двух полков были сначала объединены, хранились плохо, а затем при большом сокращении армии в 1815 году они затерялись в недрах военной администрации. Напрасно после революции 1830 года я старался разыскать это письмо, содержащее похвалы в адрес моего бывшего полка и меня самого, поиски мои были безуспешны.