Секретарь райкома

Норильск в то время переживал второе рождение. До 1955 года он был городом заключенных, и администрация города подчинялась МВД СССР, лишь после началось создаваться гражданское правление: горисполком, горком партии, туда были направлены для работы опытные партийные и советские работники. Развитию нового города способствовали и красноярские геологи, только что осуществившие геологическое открытие – было открыто месторождение богатых руд Талнаха. До этого уже ставился вопрос о сокращении персонала горняков и металлургов в связи с отработанным месторождением Норильск-1 с богатыми рудами, а отработка одних вкрапленных руд для Севера является делом нерентабельным.

Летели мы туда всей представительской группой на самолете Ил-14, который делал несколько посадок, начиная с Енисейска, – в Подкаменной Тунгуске, Туруханске, Игарке. В период заправки самолета заправлялись и мы в столовых и буфетах названных аэропортов. Еды было везде в достатке, как и выпивки. Можно было покушать стерляжью уху, жареную или копченую рыбу, мясо оленины, купить или заказать мороженую рыбу – сига, нельму или чира, и тут же вам сделают строганину. Из Красноярска вылетели рано утром, а в порт «Надежда» Норильска прилетели уже вечером.

В порту нас уже встречали первый секретарь горкома Иван Александрович Савчук, председатель горисполкома Деев и недавно назначенный директор Норильского комбината Владимир Иванович Долгих. Был май, и мы поехали в демисезонных пальто, а нас встретили люди в меховых пальто и в унтах или теплых ботинках. И стоило нам немного постоять на летном поле, как всех просквозило пронзительным ветром. Сразу из аэропорта мы поехали в горком и затем в гостиницу. Гостиница оставлена в наследство от «Енисейстроя» МВД СССР, по тем временам была очень шикарной. Для нас была подготовлена зимняя одежда: шапки, меховые куртки и сапоги, потому что в нашей одежде находиться на улице было холодно. Для нас была расписана вся работа по программе. Мы с Василием Ивановичем старались все время быть вместе, нас интересовала практическая сторона вопроса – как и каким образом норильчане добиваются своих результатов, как работают партийные организации, под руководством которых идут все преобразования в городе и на комбинате, на горных и металлургических производствах.

В Норильске я тогда появился впервые, но много о нем слышал как о городе, созданным заключенными, на русских мужицких косточках, как и Магадан.

Однако то, что я фактически увидел, было впечатляющее в смысле созидательной работы человека. Мы увидели настоящий цивилизованный город. Жизнь узников сталинизма проходила за колючей проволокой в соответствующих зонах, там был их мир. А вот труд и результаты труда их были в городе, на рудниках, заводах. Ведь, кроме заключенного, был и надзиратель, и погоняла, а над ними еще эшелон начальников. Они выполняли не только свою миссию надзирателя, но и сами хотели жить, с семьями, они хотели и развлекаться, и учиться, и кроме основного производства нужно было создавать социальную инфраструктуру. Вот таким образом решались сразу две задачи – строительства производства и современного города. Поскольку среди заключенных было много архитекторов из Москвы и Ленинграда, то их и использовали для строительства города Норильска.

Центр города напоминал чем-то великий город Петра на Неве, въезд в него от заводов и рудников напоминал маленький Петербург. И площадь, названная Гвардейской, и сам проспект, к которым привязаны остальные улицы города, сделаны для северных условий хорошо. Но погода Заполярья не давала возможности восхищаться сделанным человеком.

За неделю мы сумели посмотреть весь город и все его горные и металлургические предприятия. Были в шахтах, на руднике «Заполярный», и потом полдня пробыли на Талнахе, только что открытом красноярскими геологами, – это настоящее северное чудо. Геологи тогда еще размещались в утепленных палатках и начинали строить свой поселок разведчиков из деревянных каркасно-засыпных домиков. Комбинат уже стоял за спиной геологов и торопил их дать заключение, что это объект для промышленной эксплуатации.

Наше пребывание в Талнахе тогда совпало с приездом в Норильск замминистра геологии СССР И.К. Минеева и министра геологии РСФСР С.В. Горюнова. Их совещание с геологами проходило в большой палатке, где и мы, крайкомовцы, присутствовали. Геологи докладывали им о результатах первых разведочных работ. Начальником Норильской экспедиции тогда был Николай Григорьевич Смицкой, будущий мой заместитель по кадрам в КТГУ. Человек он по характеру робкий и волновался, а вот С.В. Горюнов вел себя, как «волкодав», – напористо и грубо, с ним я тоже познакомился впервые. Перспективы по первым пробуренным скважинам уже на той стадии геолого-разведочного процесса были просто впечатляющими. Но для ускоренной разведки в Норильской экспедиции не было производственных мощностей, и не только геолого-разведочного оборудования, но, главное, не было буровиков высокой квалификации. И вот тогда в Норильске и было принято решение направить лучшие буровые бригады из нашей Стрелковской экспедиции с Горевского месторождения свинца и цинка, где заканчивались основные объемы буровых работ и уже проходился ствол шахты и горизонтальные горные выработки тяжелого типа. А меня руководство крайкома обязало взять под свой контроль и направить на помощь в Норильск буровиков с Ангары.

Открытие Талнаха для города Норильска и комбината было их вторым рождением, без него они бы давно уже погибли. Когда мы покидали Талнах, то видели, как комбинат, не дожидаясь окончания разведки, уже потянул в сторону Талнаха свои коммуникации – дороги, электросети и строительные мощности. Геологи жили еще в палатках, а горняки уже начали закладывать на Талнахе свой каменный Дом культуры.

Над нами сегодня можно смеяться, что еще в начале шестидесятых годов коммунисты стали строить коммунизм в таком северном районе, как Норильск. А ведь то, что мы увидели собственными глазами, поражало воображение – каких результатов может добиться общество, если партия и народ смогут подчинить свои задачи выполнению единой цели: сделать свою совместную жизнь и работу лучше, как за эти цели можно коллективно бороться, и в результате могут быть получены хорошие результаты. И для такой работы Норильск подходил как нельзя лучше. Это изолированный «остров» от материка, въезд в него уже был по пропускам, это делало его стабильным в смысле кадров и населения, на работу попадали только по специальному приглашению комбината. Да и, пожалуй, если не считать службы горисполкома, здесь было одно крупнейшее горное предприятие страны – Норильский горно-металлургический комбинат.

В Норильске мы увидели четкую, слаженную и конкретную работу городской партийной организации, в первую очередь его секретарей. Действиями городской организации по сплочению коллективов были охвачены все участки жизнеобеспечения. Хорошо была поставлена организационная работа горкома: на всех крупных предприятиях города были освобожденные секретари парткомов, каждый член партии нес какое-то обязательное партийное поручение, их выполняли, и за этим был контроль со стороны парткома. Все делалось так, чтобы в парторганизации не было балласта, людей, которые только числятся в партии, а не работают. Работа парторганизации планировалась.

Хорошо была поставлена и идейно-политическая работа. Во-первых, была неформально организована учеба коммунистов, работал вечерний университет марксизма-ленинизма, проводились лекции при доме политпросвещения, хорошо представлена в городе и на предприятиях наглядная агитация. И, пожалуй, нигде в крае так не была поставлена работа в направлении развития патриотизма, любви к своему родному городу, к своему предприятию, чувства гордости и соперничество с другими городами. Если они кого приглашали для работы на комбинат, то сразу ставили требования и обязательства – как приглашенный должен себя вести на предприятии и какие обязанности перед этим принимает.

Интересна и такая деталь: норильчане, начав большую работу по коммунистическому воспитанию населения города, постарались избавиться от антиобщественных элементов, находящихся в городе: отправляли по различным поводам из города тунеядцев, бомжей, которых завезли раньше в этот город власти, и тех, кто вырос в городе. В свое время туда завезли на перевоспитание проституток из Москвы. Они там неплохо прижились и трудовой деятельностью заниматься не собирались, их власти все-таки собрали, посадили в самолет и вывезли не куда-нибудь на материк, а в соседнюю Хатангу, где одни националы и голытьба. Там они оказались невостребованными и разными путями покинули Север. Как было на самом деле, неизвестно, но проституток в то время в городе не было.

Но, несмотря на некоторые издержки, в городе было интересно жить и работать, народ туда потянулся, и местные жители тоже стали врастать в этот город. Везде на предприятиях и в организациях города работали столовые, где вкусно и дешево готовили, были идеальная чистота и порядок. В магазинах было хорошее снабжение, много разной рыбы, причем в основном северной, – и соленой, и свежей, и копченой. Мясо тоже было, и всегда была оленина. Здесь, на Севере, были свежие яблоки и другие фрукты, не в пример Красноярску. Вечером можно было пойти в ресторан, и по доступным ценам вкусно поесть и отдохнуть. Многочисленные кафе и рестораны были заполнены молодежью. Да и население-то было молодое, бывшие заключенные уже в большинстве своем разъехались.

В Норильске мы приняли участие в каком-то праздничном мероприятии. Нас пригласили в городской драмтеатр, и там тоже было уютно. После официальной части был дан концерт силами города, и он тоже был на высоком идейном уровне. В общем, норильчане уже тогда умели работать с людьми, и не случайно мы приехали изучать их методы работы и распространять на все населенные пункты Красноярского края их опыт. Там были высокое материальное обеспечение и зарплата, чего не было в других районах края. Но все со временем заглохло, и Норильск стал другим.

Из Норильска я выезжал на один день раньше всей нашей группы, поскольку я летел только до Енисейска, а они все в Красноярск. Проводить меня взялся первый секретарь горкома И.А. Савчук. Он подъехал на «Волге» к нашей гостинице, и мы поехали в аэропорт. Только выехали за город, как разразилась метель, и в одном шаге перед машиной света божьего не было видно. Машина остановилась на обочине, и мы стали пережидать полярную пургу. Я впервые увидел такую северную непогоду, а по времени был конец мая, и тогда познал, как трудно работать нашим геологам в поле. Савчук привез меня в аэропорт «Надежда», посадил на спецрейс, и я покинул Норильск, думал, навсегда, но жизнь сложилась так, что потом этот город и мне стал близким и родным.

Через пару лет в Норильске произошло ЧП. Находясь на лыжной прогулке, скоропостижно скончался второй секретарь горкома партии Иван Осипович Кольцов, по профессии он был металлург. И мне поступило предложение от крайкома поехать туда работать вторым секретарем, учитывая, что я по специальности геолог и там идут большие геологические исследования. Пожалуй, просто во мне видели в то время перспективного партийного работника, тем более первый секретарь Иван Александрович болел, был инвалидом войны и собирался на пенсию (это, конечно, мое предположение). Я там побывал и примерно знал обстановку и специфику основного предприятия города. Просили меня подумать, посоветоваться с семьей и дать ответ. Мне, конечно, как я тогда думал, незачем было ехать работать в Норильск, я и так уже около десяти лет проработал на Севере. Росли две дочки, которые только летом на пару месяцев были в теплых условиях, когда мы их вывозили на материк, на юг и в столицу. Да и жена на Севере чувствовала себя неуютно – волжанка ярославская, это была первая причина отказаться. Вторая причина – норильчане с большим неудовольствием принимали к себе новеньких из других районов и городов края, хотя, как мне сказали в крайкоме, с Савчуком этот вопрос уже оговаривался, и я с ним был знаком по Норильску и Красноярску. В общем, мне пришлось поблагодарить крайком за высокое доверие и остаться работать в Приангарье.