Секретарь райкома

Начало сделано, теперь на очереди специальный предмет, определены экзаменаторы: Булынников, Тюлюпо и Василий Адамович Врублевский, которому я в прошлом еле сдал зачет по «Федоровскому столику». Через полгода я одолел и этот предмет. Хорошо, что в Томском обкоме партии ко мне хорошо отнеслись – без всяких осложнений выделяли мне бронь в центральной гостинице в одноместный номер со всеми удобствами. Я мог в Томске не только заниматься, но и принимать гостей. Здесь у меня продолжилась дружба с семьей Стрелеевых – Валерием и Элиной, помогавших в учебе.

А вот со сдачей экзаменов по иностранному языку у меня появилось серьезное затруднение. Я уже говорил, что изучал два иностранных языка: немецкий и английский, и оба как следует не знал. В университете по этому предмету были очень жесткие требования, и обойти их было нельзя. Мне посоветовали: если я не имею времени на приезд в Томск и сдачу этого экзамена в университете, то есть положение, разрешающее его сдавать в других вузах. У меня были хорошие отношения с заведующим отделом науки крайкома партии Феодосием Максимовичем Поповым, сам он с ученой степенью и в прошлом преподавал в ВПШ при ЦК КПСС. Он мне посоветовал сдать иностранный язык в Институте цветных металлов и золота в Красноярске, и при мне позвонил ректору института Дарьяльскому, в прошлом главному инженеру Норильского ГМК. Тот охотно согласился выполнить его просьбу, и мне нужно было написать заявление на его имя, и будут назначены комиссия и время сдачи.

Получив программу подготовки и приема экзаменов по инязу, я опять поехал домой готовиться. Надо было иметь запас слов и вспомнить прошлое – военную службу в Германии, так как остановился на немецком. Сдавал я его вместе с норильчанами: директором Норильского комбината В.И. Долгих и вторым секретарем горкома партии Норильска В.И. Чаловым. Принимала нас завкафедрой иностранных языков КИЦМ. Она провела нас в свободную аудиторию, дала задание, вопросы, тексты и сказала: «Готовьтесь, через полчаса я приду», – закрыла нас на ключ и ушла. Мы сидели за разными столами и вообще между собой не общались. Когда она пришла в аудиторию и спросила, кто готов отвечать, первым вышел Долгих, потом к ней пошел Чалов, и я последним. В общем, чувствовалось, что задание ректора она получила – следовало ли ждать от нас хороших знаний, да и зачем все эти формальности в нашем-то возрасте. Поступила она гуманно: Долгих поставила пятерку, он же нас постарше, а нам с Чаловым по четверке. Все мы защищались в разное время и в разных вузах, они стали кандидатами технических наук, а я геолого-минералогических.

Работа над диссертацией не приносила дивидендов в моей партийной работе. Тогда бытовало мнение, что если первый секретарь райкома или горкома находит время для учебы, для повышения своего профессионального уровня, значит, он недорабатывает по своей основной деятельности. Однажды при получении разрешения на поездку в Томск один из крайкомовских руководителей неаккуратно со мной обошелся. Поэтому для предотвращения разных кривотолков в партийных аппаратах крайкома и райкома я решил переговорить по этому вопросу с первым секретарем Кокаревым. Уведомил его, что за счет своих отпусков хотел завершить начатую научную работу, назвав тему диссертации, и на это получил его одобрение и благословение. Он даже сказал, что если будут чинить какие-нибудь препятствия, ссылаться на него и ездить в Томск как в командировку, но я этим не воспользовался.

В свободное время в отпусках сделал несколько важных для меня геологических маршрутов по территории Енисейского кряжа, провел необходимый сбор и анализ каменного материала. Систематически следил за новинками геологической литературы в части месторождений золота как в СССР, так и за рубежом. По совету академика А.Л. Яншина я сделал уклон диссертации в сторону статистики и экономики месторождений золота, технологии извлечения добываемого металла и перспектив развития золотой промышленности в районе.

Я не брал отпусков, положенных мне по закону как занимающемуся в заочной аспирантуре, и не пользовался другими льготами для обучающихся. В Томск я ездил все эти годы за свой счет и только в свои очередные отпуска, и в этом плане меня никто не мог упрекнуть. И в приобретении ученой степени я вовсе не искал своего повышения по служебной лестнице в партийном аппарате, здесь я получал свое личное удовлетворение.

Но мой путь защиты диссертации оказался тернистым. В Томске нужно было получить отзывы оппонентов, а они были из разных городов – один из Новосибирска, другой из Томска. Защита диссертации состоялась на объединенном ученом совете Томского университета и политехнического института осенью 1969 года. Защита прошла нормально, «черных шаров», как принято называть голоса «против», у членов совета не было, и все были единодушно «за». Банкет организовали в ресторане «Сибирь» в Томске совместно с Всеволодом Свиридовым, с которым я защищался в один день. В общем, все было в Томске закончено. На всю работу по написанию диссертации и сдаче кандидатского минимума – защиту – у меня ушло более пяти лет. Вздохнул свободно, но ненадолго. Вся защита потом утверждается в Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Министерства высшего образования СССР.

Единодушное голосование членов ученого совета еще не дает гарантии, что присвоение звания кандидата геолого-минералогических наук состоялось. ВАК диссертацию направляет на рецензию так называемому черному оппоненту и снова рассматривает у себя на совете. В тот период началась активная тяга партийных работников к ученым званиям и степеням, и были вскрыты серьезные нарушения в этом деле, когда партийным функционерам диссертации писались институтами. ЦК КПСС принял негласное решение все работы, защищенные партийными работниками, пропустить через экспертные советы ВАК с привлечением в их состав наиболее добросовестных и проверенных ученых. Вот и моя работа попала в их число. Мне сообщили, что надо прибыть в Москву в ВАК на заседание экспертного совета.

Настроение у меня было не особенно приподнятое, хотя я диссертацию написал сам и все материалы к ней собрал своим трудом, начиная еще с первых геологических маршрутов в Енисейской золотой тайге. Представился ученому секретарю ВАК – по фамилии, как помнится, Волкову, – мужчине уже пожилого возраста без волос на голове. Он любезно со мной поговорил и вроде, как бы извиняясь, объяснил ситуацию с работой экспертов, какие там специалисты. Порекомендовал не расстраиваться, если работу не утвердят, то дадут возможность доработать, если она представляет пользу для науки. В общем, вроде все просто. Сообщил, что завтра вечером будет заседание, поскольку днем эксперты на своей основной работе, и их привлекают в экспертный совет на общественных началах.

С ночлегом я устроился в гостинице Академии общественных наук при ЦК КПСС на ул. Садово-Кудринской и там еще днем повстречал одну знакомую аспирантку из нашего крайкома, которая училась очно, – Розу Михайловну, бывшую заведующую лекторской группой крайкома партии. Договорились, что я ей вечером сообщу результаты. Председателем экспертного совета по геологическим наукам оказался член-корреспондент АН СССР Г.К. Хрущов, известный геолог по рудным полиметаллическим месторождениям, также в составе экспертов была и доктор г.-м. наук Нина Васильевна Петровская, известный в Сибири ученый по золоту, она много лет занималась изучением Советского месторождения, я даже кое-где ссылался на ее работы. Рассмотрение работы и материалов экспертного совета ВАК проходило доброжелательно, ученые убедились, что я недавний производственник и не собирался в своей жизни покидать геологию. После ряда вопросов и заключения, сделанного одним из членов совета, мне предложили выйти из зала. Через некоторое время меня вновь пригласили в зал, объявив, что диссертация утверждается, и поздравили меня с присуждением ученой степени. После чего у меня не было больших радостей – в конечном счете я стал ученым. Настоящие ученые рождаются, а я просто занимался повышением своего профессионального уровня. Потом я много раз встречался с крупными учеными, академиками. Мне предлагали помощь в получении звания доктора наук, но я категорически отказывался – я производственник, ставший кандидатом, но не ученый.

От здания Министерства высшего образования СССР, которое находилось на ул. Жданова недалеко от «Детского мира», с заседания экспертного совета я до своей гостиницы шел пешком в весьма приподнятом настроении, прошел почти половину Тверской, тогда она называлась ул. Горького. По пути забежал в какое-то кафе перекусить, выпить сто граммов водки и кружку пива, по морской традиции. Прихватил по дороге шампанское и бутылку коньяка, чтобы отпраздновать свою трудную победу с аспирантами Академии ОН ЦК КПСС. Там, кроме Розы Михайловны, учились еще два наших красноярских мужика.

Закончив длинное повествование о своем вхождении в геологическую науку, вернусь к первым годам работы в новом административном районном образовании. Конечно, район был совершенно неподготовлен к такому объединению, тем более люди не привыкли работать, когда рядом нет партийной и советской власти. За любой справкой надо было обращаться за сотни километров, встать на партийный учет или сняться с него надо ехать далеко. Мы сумели многие дела упростить, не народ к нам ехал, а мы к нему. Целыми бригадами исполкомовские работники ехали из Мотыгино в Северо-Енисейск и на месте решали все дела. Учетные карточки членов КПСС, находящиеся в Cеверо-Енисейском райкоме, я не стал перевозить в Мотыгино, оставил там сектор учета вместе с Бабуриной, несмотря на требования крайкома немедленно их перевезти в Мотыгино, и чуть было за это серьезно не поплатился. В ночное время в бывшем здании райкома началось возгорание от печи в помещении сектора учета, и лишь благодаря бдительности технички пожар удалось предотвратить. Вот бы была большая неприятность на весь Союз – сгорели партдокументы районной организации.

Однако мне удалось добиться, чтобы североенисейский партком получил права райкома партии по вопросам приема в члены партии и учета коммунистов. Стали мы ускоренно налаживать воздушное сообщение и прокладку хотя бы зимней дороги, чтобы не заезжать в Енисейск, а напрямую через Брянку. Быстро решили вопрос обеспечения северной части района овощами и молочной продукцией, но работники районных организаций в течение двух лет постоянно находились в командировках и стали к этому привыкать, ведь весь российский Север так живет.

Серьезные сдвиги у нас появились благодаря помощи совнархоза по вопросам технического перевооружения дражного флота, стали вводить новые энергетические мощности за счет строительства дизельных электростанций. В Совруднике началась проходка новых стволов шахт с тюбинговым креплением, заложили фундамент новой золотоизвлекательной фабрики, проводилась реконструкция аэропорта Соврудник с удлинением взлетной полосы. Привлекли для работ ряд специализированных строительных и горнопроходческих организаций из других городов, начали изыскательские работы для строительства ЛЭП и дорог.