Секретарь райкома

Но после того пленума, в котором я участвовал, еще некоторое время в стране все было спокойно. После участия в краевых и московских мероприятиях у меня, молодого партработника, повышался общий кругозор, масштабность, опыт – было у кого перенимать. Кроме того, повседневно чувствовалась ответственность не позволять и себе делать ошибок, особенно морального плана. За мной, моими действиями, поведением и поступками постоянно следили слева и справа, и я это чувствовал. Справа – это те люди из руководства, которые пришли в район с понижением статуса, партийные функционеры, бывшие первые и вторые секретари, председатели райисполкомов, многоопытные люди в партийных и антипартийных драчках, и им палец не кажи, сразу откусят. Они не хотели сдаваться. Но в то же время нужно было мне использовать их опыт партийной работы, ведь они провели народ через всю войну и заслужили авторитет и доверие, и с ними нельзя было обращаться по-сталински, через колено.

После отсутствия в Северо-Енисейске я приезжал туда, как в родной дом, поскольку вся моя повседневная жизнь была связана работой с районом, с жизнью доверенных мне людей. Я обязан был всем помогать с работой, с квартирами, накормить, напоить людей, обеспечить население учреждениями культуры, создать нормальные условия для работников народного образования, здравоохранения, позаботиться о подготовке этих учреждений к работе в зимних условиях. Но и первейшей задачей партийных органов было выполнение основных народно-хозяйственных задач, выполнение всеми предприятиями и организациями месячных и годовых планов и заданий. Только по этим показателям тогда оценивалась деятельность партийных органов районов и их первых секретарей.

Должность первого секретаря в те времена была и почетна, и ответственна, и как бы сегодня ее не поносили с отрицательной стороны, скажу, что это бред недоносков. Да, была такая политическая система, которую не все одобряли и не все поддерживали, но она уже в хрущевское время была совершенно иной, чем при Сталине. Уже не было произвола, боязни, что к тебе могут прийти ночью в квартиру, сделать обыск и забрать по линии НКВД, что тебя могут выслать в отдаленные места только по наговору. В то время уже нормально работали суды и прокураторы, хотя и оставалась жесткой партийная и государственная дисциплина. Шла война с тунеядцами, с проституцией, с различными религиозными сектами. Да, руководство КГБ не потеряло роль и свою силу в тот период, но сама народная демократия уже давала свои ростки. Ты всегда мог добиться своих гражданских прав, и государство могло привлечь к ответственности любого руководителя за нарушение закона. Ты мог обратиться через газету или радио, чтобы быть услышанным со стороны властей.

Нас, коммунистов, сегодня изображают голыми тупицами и какими-то фанатами, вроде религиозных, которые только и ждали возможности прихода коммунизма. Но каждый здравомыслящий человек и тогда, как и сейчас, не ждал манны небесной и совершенно точно знал, что он никогда не будет жить при коммунизме. Это просто был лозунг конечной цели, которую ставили идеологи коммунизма перед пролетариатом и крестьянством. Да, этот лозунг в какой-то степени выдуман марксистами, но и утверждения православного христианства, что человеческая душа будет продолжать жизнь на небе после смерти, для некоторых утопия, но в нее верили, и сегодня миллионы людей верят, и что тут плохого и антиобщественного?

Первейшей задачей за весь период своей работы в партийных органах я считал вопросы созидания, строительства новых предприятий, объектов культурно-бытового и хозяйственного назначения. В Мотыгино я столкнулся с такой бедностью самого райцентра по обустройству, что мне было стыдно самому на это смотреть и принимать людей. Поселок не был приспособлен для размещения органов управления районом, тем более новой промышленной зоны, и вот здесь-то я сразу столкнулся с неразрешимым вопросом нашей гигантомании и чрезмерной централизацией планирования капитальных вложений на строительство. Все нужно было согласовывать с Госстроем СССР, вплоть до туалета, какой строить, в четыре или пять «очков». И второе, по всей стране деньги на строительство шли из централизованных источников сверху вниз, и до районов они обычно не доходили. Сначала деньги заберут в Москве, в краевом центре, потом ниже все меньше и меньше. Например, выделили деньги на здравоохранение или образование, культуру, а Красноярск задумал строить Дворец спорта или театр, и туда забрал львиную долю краевых ассигнований и ограбил районы. Это по линии государственного бюджета. И по линии министерств и ведомств та же картина – сначала заберут себе главки – там, где они дислоцируются, своим управлениям, а во вторую очередь достанется предприятиям.

Сельская жизнь всегда была трудной в России, здесь все было рассчитано на самообеспечение местных жителей. При советской власти они тоже стали государственными людьми, часть своих доходов отдавали в виде налогов государству на развитие общественных фондов потребления, но эти доходы к ним уже не возвращались, а оставались в столице и чуть ниже, в областях, городах. Еще сложнее инфраструктура была у малых поселков, их отличала разбросанность на большие расстояния друг от друга при отсутствии дорог. И большому, и малому населенному пункту одинаково нужны хорошие условия быта, но в городе эти вопросы решаются проще и лучше. Нужны средства связи, а их нет. Потом началась тенденция объединения малых населенных пунктов, ликвидация школ с малой наполняемостью учащихся, что вызвало новые трудности. Из района все время шел отток молодежи в город, поскольку ей негде после окончания средней школы и техникума устроиться на работу. И уход молодежи мы были вынуждены восполнять оргнабором рабочей силы, но эти люди тоже здесь не задерживались.

В то же время в хрущевский и более поздний период мы видели, что города, и особенно закрытые спецгорода, бурно развивались – там шло активное строительство жилья и объектов соцкультбыта, строились дворцы культуры, спорта, концертные залы, а наша сельская местность продолжала хиреть и разрушаться. И здесь хоть разбейся местному руководству – чтобы жизнь была лучше, ничего не сделаешь, поскольку денежные и технические средства идут свыше, из Москвы, и по пути их разбирают.

Вот почему местные власти и промышленные организации смело брали на себя завышенные планы добычи золота и лесозаготовок, чтобы хоть небольшие деньги от прибыли на строительство все-таки получить. За все послевоенные годы город практически съел сельские районы и обезмужичил их, оставив на селе стариков-пенсионеров и женщин-солдаток.

Несмотря на все эти объективные и субъективные трудности сельской местности, в системе союза у нас в районе все-таки было лучше, чем в других приангарских районах, – у нас была хоть и отсталая технически, но нужная государству золотая промышленность. Благодаря ей еще со времени батюшки царя Россия закупала за границей за золото промышленную продукцию и даже некоторые продовольственные товары и новую технику. Была развита лесозаготовка – ангарская древесина во всем мире признана лучшей, и в советское время она после распиловки в Лесосибирске и Игарке шла на экспорт за границу, за нее получали иностранную валюту, столь необходимую стране. Но район от этого не получал практически ничего – жил голодранцем.

Гордостью района были геологи, первопроходцы, через призму их работы, открытий новых месторождений видели светлое будущее своего района и примыкающих территорий. А их работало несколько тысяч, причем самых молодых и грамотных людей, и это вносило в быт населенных пунктов культуру и просвещение. Вот благодаря всем этим обстоятельствам нам все-таки удавалось жить полнокровно, с перспективой и оптимизмом. В задачу же партийных органов входила мобилизация этих коллективов на созидательную работу, улучшение жизни всего населения.

Жизнь партийного работника тоже не была застойной. Нас постоянно учили лучшим приемам и методам работы с людьми на примере передовых предприятий края, Союза – например, Норильска. На всех ступенях шла учеба не только аппарата райкома, но и всего партийного и хозяйственного актива: через курсы, семинары, университеты марксизма-ленинизма, высших партийных, советских, профсоюзных и комсомольских школ. Это не только расширяло нас общий кругозор, но и шло повышение профессионального уровня работы с коллективами, людьми.

Семинары проходили не только в Красноярске. Например, очень полезную учебу я прошел на месячных курсах первых секретарей райкомов и горкомов в Иркутске при Высшей партийной школе ЦК КПСС. Там собрались представители всех регионов Восточной Сибири, и мы могли не только обменяться опытом своей работы, но и познакомиться с передовыми методами производства и развития отраслей гидроэнергетики и лесопромышленных комплексов. Но оказалось, что все существующие у нас проблемы в регионах одни. Центр забирает из Сибири больше, чем отдает ей обратно, за счет созданных нами денежных средств и ресурсов богатеют Москва и национальные республики, а нам остаются, как говорят в народе, объедки. Сибирь для России всегда была сырьевым придатком, такой и осталась до сегодняшнего дня. Занятия на курсах проходили плотно, нам не давали разгуляться, и были полезны во всех отношениях. Нужно отдать должное организаторам этих семинаров, которые направлялись из Москвы. Разместили нас в лучших гостиницах Иркутска.

В Иркутске я несколько раз навестил свою двоюродную сестру Нину Шарыпову и один раз повстречался со своим дядей Исааком Евсеевичем Шарыповым в г. Шелехове, где он жил с новой семьей. Был пару раз на озере Байкал. Завели мы и новые знакомства с секретарями из других областей Сибири и потом пользовались при необходимости их услугами.

Хрущевский период правления после озаглавленного им строительства коммунизма в СССР развил инициативу в передовых предприятиях края, движение по коммунистическому воспитанию трудящихся, и началось соревнование между отдельными коллективами, находили и средства поощрения этих политических мероприятий. И как всегда, при промышленном крайкоме инициаторами этих крупных политических и социальных мероприятий был город Норильск и его комбинат. Они начали двигаться к «коммунизму» первыми, организовали это движение на территории всего своего промышленного района. У норильчан появилось много трудовых начинаний, инициатив, движений, направленных на улучшение воспитательной работы в школах, на рудниках, фабрике, на проведение культурных мероприятий. Они способствовали в целом благоприятной обстановке по созданию здорового быта, взаимоотношений между людьми, коллективами.

Весной 1964 года промышленный крайком КПСС решил на очередном пленуме крайкома рассмотреть вопрос «О работе парторганизации Норильска по коммунистическому воспитанию трудящихся». Для его подготовки была создана комиссия. В нее из секретарей горкомов и райкомов вошли нас двое: первый секретарь Ачинского горкома Василий Иванович Попов и я. Кроме нас в Норильск поехали Г.К. Фридовский, А.М. Портнова, директора Сорского молибденового комбината Ловыгин, треста «Хакасуголь» Г. Семикобыла, начальник управления цветной металлургии совнархоза Валентин Калин и другие. Возглавил комиссию второй секретарь промышленного крайкома П.С. Колин.