Брижит Бардо. Две жизни

После этого Брижит имела несчастье сняться в картине под названием «Une Ravissante Idiote», что может быть переведено как «Бесподобная дура» или же «Восхитительная идиотка». Партнером Брижит являлся Энтони Перкинс, но главная проблема фильма — помимо того, что он был отнюдь не смешон — заключалась в его названии. Бардо кто угодно, но только не дура. И тем не менее, эта роль и ей подобные создавали соответствующий образ. И у людей складывалось мнение, будто и в реальной жизни она такая же, как и на экране. И это только усугубляло тот общий пагубный настрой, что окружал ее в частной жизни.

После крошечной эпизодической роли в «Мари-Солей» — главную роль в этом фильме играл Жак Шарье — Брижит согласилась сняться в эпизоде в картине «Дорогая Брижит» исключительно из уважения к режиссеру, для которого эта лента была дебютной, к Антуану Бурсейлю. Правда, в отличие от предыдущей ленты, на сей раз ее имя упоминалось в титрах.

Это была история восьмилетнего мальчика, помешанного на Брижит Бардо, который вступает с ней в переписку. Когда отец (его исполнял Джеймс Стюарт) берет его с собой в Париж, они встречаются. За трехминутный эпизод — правда, на его съемки ушел целый день — Брижит получила гонорар в размере 20 тысяч франков, однако эти деньги в данном контракте были еще не самое страшное.

Поскольку Брижит наотрез отказалась ехать в Голливуд, режиссеру ничего не оставалось, как самому приехать к ней. Общие издержки продюсеров всего за один съемочный день достигли немыслимой суммы в 140 тысяч долларов. Опять-таки, напомним себе, что это единственные три минуты за всю кинематографическую карьеру Бардо, когда она работала по голливудским стандартам.

Она вернулась спустя десять лет после своего успеха на Каннском кинофестивале 1953 года. На этот раз, вместо того, чтобы встречаться с моряками Военно-морского флота США, Брижит встретилась с красивым молодым французом по имени Робер Загури.

Как она сказала друзьям: «У меня в душе все перевернулось». Обаятельный, располагающий к себе бизнесмен из Касабланки, Загури (его отец был бразильцем, а мать француженкой), наверняка мог бы составить вместе с Брижит самую красивую в мире пару. Однако вскоре он испытал на себе, какая это пытка жить в постоянном напряжении, а ведь Брижит ежедневно пребывала в таком состоянии.

Стоило им познакомиться, как пресса тотчас поймала их в свои сети — всякий раз, когда в жизни Брижит появлялся новый мужчина, эта новость моментально перекочевывала на первые страницы газет — и с этого момента они уже не принадлежали себе. За ними то и дело увязывались туристы, то пытаясь заговорить, то просто действуя на нервы.

«То была эра, — рассказывает Загури, — когда кинозвезды считалось самыми главными из всех остальных звезд. В то время, например, существовало совсем немного всемирно известных спортсменов. Телевидение, по крайней мере в Европе, было еще совсем юным и еще не создало собственных идолов. То же можно сказать и о музыке. Да, существовал Элвис, но он был единственным в своем роде. А «Битлз» и «Роллинг стоунз» находились еще только на полпути к международному признанию. Так что кинозвезды занимали вершину, а Брижит пребывала на самом ее острие. Тогда мы с ней только и делали, что входили и выходили через задние двери. Жить нормальной жизнью было совершенно невозможно. Если нам хотелось встретиться с друзьями, то не мы шли к ним, а они к нам».

Первый год их совместной жизни был нелегким. Брижит понадобилось какое-то время, чтобы окончательно расстаться с Сэми Фреем.

А до того момента Фрей оставался для Брижит «единственным мужчиной, который заставлял ее трепетать».

Как только Загури занял в жизни Бардо постоянное место, он потихоньку начал предпринимать попытки вытащить ее из поглотившего ее водоворота. До этого Брижит почти не путешествовала. За исключением нескольких случаев короткого пребывания в Италии и Англии, она практически не выезжала за пределы своей страны. Загури было известно, что она ненавидит летать самолетом, но поскольку он много лет прожил в Рио и разговаривал на португальском языке, то ничуть не сомневался, что Брижит будет в восторге от Бразилии.

Летом 1964 года Луи Маль подписал с Брижит контракт на новую картину «Вива, Мария!», в которой вторую главную роль исполняла Жанна Моро. Основная часть съемок была запланирована на январь следующего года в Мексике, и Загури убедил Брижит, что уж коль ей так или иначе придется лететь самолетом, то почему бы им сначала не сделать остановку в Бразилии, ведь это вроде как-никак по пути.

Осенью 1964 года Брижит и Загури вылетели из Парижа в надежде обрести покой и уединение, однако в Южной Америке их поджидал все тот же жуткий ажиотаж.

Когда их самолет бразильской авиакомпании совершил посадку в Рио, на взлетную полосу устремились орды журналистов, буквально взяв машину в осаду. Зрелище было до того жуткое, что Брижит боялась покидать самолет. Загури попытался было договориться с репортерами, но тем была нужна Брижит и только Брижит, и этим было все сказано. Она оставалась в самолете до тех самых пор, пока Загури наконец не удалось сделать знак одному знакомому, чтобы тот подрулил на машине прямо к трапу. Как только автомобиль, лавируя, подрулил к трапу, Брижит и Загури со всех ног бросились вниз по ступенькам и забились на заднее сиденье.

Репортеры роем облепили машину. Фотографы, в надежде заполучить снимок, прижимали объективы прямо к стеклам, фотовспышки слепили им глаза, журналисты, перекрикивая друг друга, засыпали их вопросами. Загури был вне себя от злости, а Брижит расплакалась.

Пытаясь как-то приободрить ее, Загури пошутил, что из-за поднявшейся суматохи они забыли даже пройти таможню и паспортный контроль.

Брижит не нашла в этом ничего смешного. Каким-то образом им удалось выбраться из аэропорта и выехать на дорогу, ведущую в Рио — теперь вдоль обочины выстроились вереницы людей. Они махали ей руками, вытягивали шею в надежде хоть краешком глаза взглянуть на нее, словно то был визит какой-нибудь царствующей особы. Вслед за их автомобилем выстроилась целая кавалькада машин, до отказа набитых журналистами и фоторепортерами, причем некоторые смельчаки, высунувшись до пояса наружу, пытались снимать на полном ходу.

Эта гонка прекратилась лишь у отеля «Копакабана Палас», где Загури заказал для них двоих номер-люкс на верхнем этаже. Десятью этажами ниже 300 рыцарей пера и фотообъектива плюс толпа взбудораженных поклонников и просто досужих зевак заполнили собой пляж.

Им всем не терпелось увидеть Брижит, однако она не желала даже слышать о них. В результате получилась бразильская версия мексиканской драмы.

Толпа отказывалась разойтись до тех пор, пока их взглядам не предстанет Брижит Бардо. Брижит, в свою очередь, заявила, что пока эти люди не разойдутся, она шагу не сделает из отеля. Просидев четыре дня, словно в западне, в своем номере, наблюдая, как Брижит с каждым днем расстраивается все больше и больше, Загури наконец пред-дожил свой план «перемирия». Он заявил, что Брижит дала согласие на пресс-конференцию. Она ответит на интересующие их вопросы и позволит сделать несколько фото. Но после этого ее должны оставить в покое.

Так дело не пойдет, заявили журналисты. Покуда Брижит остается в Бразилии, она считается их законной добычей. Фоторепортеры тоже не желали уступать, заявив, что будут снимать ее столько, сколько сочтут нужным. Загури поинтересовался, согласится ли она, если его личный фотограф на протяжении всего их пребывания в Южной Америке будет снабжать прессу и разнообразные агентства новостей сделанными ими снимками. Обещают они на это время оставить Брижит в покое?

В конечном итоге предложенный Загури компромисс был принят, и Брижит покинула осажденную крепость. Она дала пресс-конференцию и провела сеанс фотосъемки, а Загури проследил за тем, чтобы агентства новостей регулярно получали новые фотоматериалы. Представители прессы сдержали свое обещание и больше не докучали Брижит — воистину уникальный случай. Парочка почти целых четыре месяца наслаждалась уединением и любовью. Впервые в жизни с того момента, как она стала кинозвездой, Брижит четыре месяца подряд спокойно предавалась тихим человеческим радостям.

Надо отдать должное Загури, он знал одно укромное место. Он привез Брижит в рыбацкую деревушки Бузиос в 200 километрах от Рио. Расположена она сразу за мысом Кабо Фрио, но в те годы отсюда до Рио было пять часов езды на машине. Дорог в ту пору здесь не было и в помине. Так же, как и телефонов. И отелей. Не было также и водопровода. Можно сказать, не было вообще ничего, кроме небольшой лавчонки, церкви и нескольких домишек, где жили рыбаки. Слава богу, в деревне имелось электричество, да и то не всегда — его отключали каждую ночь и включали только после рассвета, так что Брижит и Загури проводили почти все свои вечера при свете свечей. Рыбаки называли ее «дона Брижит», ну а поскольку телевидение сюда еще не дошло, никто в деревне понятия не имел, кто такая эта блондинка. Когда Брижит нагишом нежилась на солнце где-нибудь на безлюдном песчаном пляже, никто не думал ее беспокоить.

Все это сильно напоминало Сен-Тропез лет эдак пятьдесят-шестьдесят назад. Сегодня Бузиос и Сен-Тропез мало чем отличаются друг от друга. Сегодня в бывшей рыбацкой деревушке насчитывается 10 тысяч домов, десятки ресторанов и сотни модных магазинчиков. Здесь буквально на каждом шагу гостиницы, сувенирные лавки, прокат принадлежностей для виндсерфинга — и все это на потребу сотням тысяч туристов, что каждый год слетаются сюда пощеголять друг перед другом бронзовым загаром или же просто на других посмотреть и себя показать, просиживая дни напролет в бесчисленных приморских кафе.

И все потому, что здесь когда-то побывала она.

Бузиос прославился тем, что здесь какое-то время жила Брижит Бардо. Такова сила ее имени. Сама того не желая, она превратила заброшенную рыбацкую деревушку по другую сторону Атлантики, о которой до этого никто и слыхом не слыхивал, в модный курорт. Брижит и представить себе не могла, что благодаря ей Бузиос станет чем-то вроде бразильского Сен-Тропеза. Местные жители не забыли ее. И хотя Брижит вряд ли об этом догадывается, но местная газета, чье название дословно переводится как «Мокрый индюк», до сих пор считает Брижит Бардо почетным членом своей редколлегии.

Следующей остановкой была Мексика.

Когда они с Загури прилетели туда, их самолет был взят в осаду сотнями журналистов и фоторепортеров, желавших во что бы то ни стало увидеть ее.

История с Рио повторилась снова.

Полиции оказалось не по силам разогнать толпу, и, просидев минут двадцать внутри самолета, Бардо и Загури были вынуждены пройти таможенные и паспортные формальности прямо в салоне. Затем они на машине отправились в Куэрнаваку, и, как и в Рио, на протяжении всех пятидесяти миль их буквально по пятам преследовала орда падких на сенсацию репортеров.

Одним из самых популярных жанров в те годы был так называемый «приятельский» фильм, и Маль своей лентой «Вива, Мария!» сделал на него пародию. Вот его собственные слова: «Перед этим я снял ужасно тоскливый фильм, озаглавленный «Feu Follet». В нем шла речь о последних двадцати четырех часах жизни человека, решившегося на самоубийство. Парню не терпелось поскорее свести счеты с жизнью, и после просмотра фильма подобные мрачные мысли навещали почти каждого зрителя. Вот почему мне хотелось, чтобы моя следующая картина была полна искрометного веселья, чтобы это была озорная авантюра, притом ужасно смешная. А еще я подумал, что поскольку моя предыдущая работа была про мужчин, то следующей непременно полагалось повествовать о женщинах».