Черный Иркут

— Я думал, что проведу эту ночь с Конфуцием, — пошутил я, когда под утро она собралась уходить к себе.

— Мне приснился сон, что я не могу выйти из болота, — тихо ответила Саяна. — Но появился ты и сказал: стой на месте, я тебя выведу.

— Ну и что, вывел? — поинтересовался я.

— Не знаю, — тихо ответила Саяна. — Я помню только одно: я стою и держусь за тебя. Знаешь, там, на болоте, я гадала: почему именно сейчас ты появился в моей жизни? И где ты был раньше?

Она тихо ушла к себе, а я лежал и смотрел, как комнату покидала ночь: вначале на стене обозначилось окно, осторожно, точно пробуя тишину, шевельнулись на берёзе листья. И, как по команде, с первыми лучами солнца, словно радуясь новому дню, вдруг защебетали, запели птицы.

Я лежал и вспоминал лучшие дни своей жизни, когда ранним утром мы приходили на свой училищный аэродром, запускали двигатели и, получив команду, начинали руление к исполнительному старту. Вдоль нашего движения, выскочив из своих норок, точно маленькие солдатики, отдавая честь, на задних лапках стояли суслики. Оторвавшись от чистой и словно умытой земли, самолёт без единого толчка, подчиняясь малейшему движению, плыл в утреннем воздухе, и мне казалось, что он такое же, как и я, живое существо, которое вместе со мною радуется восходящему солнцу, спокойному воздуху, синему небу. В такие секунды меня охватывало удивительное чувство восторга, что жизнь подарила мне известное только птицам ощущение полёта.

Но совсем ещё недавно мне по ночам виделись картины огромного города, в котором, подхваченный людским потоком, где каждый был как бы сам по себе, я двигался к метро. Подчиняясь общему движению, я плыл в нём, не представляя, что мне нужно от этого движения и зачем я в нём.

Эта произошедшая во мне перемена вдруг наполнила меня забытой и такой приятной силой зарождающегося дня. Я встал, оделся и тихо спустился вниз. Все ещё спали, лишь на стене тихо постукивали настенные часы. Я прошёл на кухню, достал из-под стола картошку, почистил её и решил, пока все спят, приготовить картофельные драники. Меня научила делать их мама, получалось быстро и вкусно. Едва я зажёг газовую конфорку, как на кухне появилась Саяна. Она неслышно подошла и прижалась к моей спине.

— А ты, оказывается, ещё и хороший повар, — сказала она.

Перед отъездом в Москву я решил сходить в магазин, который находился на краю деревни, рядом с дорогой. Мне захотелось купить Саяниным ребятишкам подарки, уж больно меня растрогал рисунок со Звездой Героя. Проводить меня до магазина взялась Фаина Тихоновна. По дороге она рассказывала про прежнюю, спокойную жизнь в Прудово, которая изменилась с появлением здесь новых русских.

— Как-то зимой зашла ко мне Торбеева. Ну, эта, бывшая Нилина подружка. Вышла, как сама выразилась, выгулять свою норковую шубу. На каждом пальце по перстню, на шее, как у таксы, золотой ошейник. И сынок в неё. А вот и он, лёгок на помине!

Мимо нас к магазину подлетела крутая иномарка и, загородив вход, остановилась у самого крыльца.

— Ему, видите ли, места мало, — не меняя своего обличительного тона, продолжила Фаина Тихоновна. — Была бы возможность, так он бы заехал прямо в магазин.

Из машины вышел широкоскулый, в чёрной майке и синих джинсах, парень. Он мне напомнил молодого Болсана Торбеева. Я даже хотел, как это бывало раньше, махнуть ему рукой: мол, какими судьбами тебя, земляк, занесло в такую даль? А потом сообразил, что это не он, а его сын Вадим Торбеев, о котором рассказывала мне Саяна. Мы с Фаиной Тихоновной зашли в магазин следом за ним. Там уже была небольшая очередь, деревенские, по своему обыкновению, не торопясь, покупали крупы, соль, сахар, вермишель. Торбеев не стал ждать, он прямо через женские головы протянул продавщице тысячную бумажку.

— Пива и сигарет. На все! — громко сказал он.

Женщины, стараясь не встречаться с ним глазами, начали возмущаться, но он смотрел сквозь, как бык через загородку. Я тронул его за плечо:

— Молодой человек, здесь всё же очередь!

Он глянул на меня всё тем же остановившимся взглядом, словно решая, снизойти до ответа или пропустить мои слова мимо ушей.

— Это для вас очередь, а у меня на неё нет времени, — бросил он.

— Придётся поискать.

— Хорошо, для вас я поищу, — сострил он, забирая у продавщицы пакет с бутылками. — Для вас у меня время найдётся, — уже с угрозой в голосе сказал он.

Купив конфет и других сладостей, я вышел на улицу. Торбеев не обманул, у него действительно было время.

— Вам что, папаша, не нравятся здешние порядки? — поигрывая бицепсами, спросил он.

— Не нравятся, — помедлив, ответил я.

Меня задирали самым наглым образом. Давненько я не сталкивался с подобным к себе отношением. Последняя стычка у меня состоялась лет тридцать назад, когда пришлось отбиваться от почитателей своей будущей жены. Мне стало смешно, и я, не сдержавшись, улыбнулся. Моя улыбка взорвала Торбеева.

— Послушайте, если вы сейчас не отвалите на станцию, то у вас будут большие проблемы со здоровьем.

— Вы, молодой человек, по-видимому, представляете здесь скорую помощь, — желая перевести всё в шутку, предположил я.

— Я хочу тебя предупредить. Разве непонятно?

— Ну, раз вы со мной перешли на «ты», выходит, мы с вами или пили на брудершафт, или сидели в одной каталажке?

Ругаться дальше мне не хотелось. Но его развязность начала меня раздражать. Видимо, хлебнул с утра и решил, что ему всё можно.

— Я с козлами не пью. Я их размазываю, — начал пугать он.

— Что, всех? И отца?

— Ты мне отца не трогай!

Разговора не получалось. Хуже того, назревал скандал. Я глянул на Торбеева тем взглядом, каким оглядывает клиента портной, прикидывая, сколько уйдёт материи на костюм. Было видно, что парень крепок физически, был выше и, главное, намного моложе меня. И тут до меня дошло, что это он следил за нами из машины и освещал пруд фарами. Но зачем ему днём, на виду всей деревни, лезть на рожон? Конечно, я его обидел. Но это же не повод для скандала! Мне была непонятна его злость.

«Что это, от вседозволенности или от невесть как и откуда приваливших денег?» — думал я.

— Молодой человек, советую прибрать обороты, — ровным, но твёрдым голосом сказал я. — Мы с вами незнакомы, я вам дорогу не переходил.

Видимо, мой спокойный голос всё же подействовал на парня, он отрешённым взором глянул куда-то поверх, и я решил, что говорить дальше не следует, и хотел было идти своей дорогой. Да не тут-то было. Есть правило: никогда не поворачивайся спиной к вероятному противнику. Ещё в Орлике, после очередной стычки с Торбеевым, я отвернулся и получил от него оплеуху сзади. И оказался на земле. Урок не пропал даром. Замах сынка я разглядел в машинном стекле стоящей неподалёку иномарки и, откинув голову назад, смягчил удар. Он получился скользящим, кулак зацепил мне только ухо. Падая, я подцепил выставленную вперёд ногу парня, и когда моя спина коснулась асфальта, другой ногой в противоход подошвой ударил ему в колено. Когда-то на тренировках я долго отрабатывал этот элемент, удар получился на загляденье. То, что дело сделано, я понял, когда поднялся на ноги и сделал оборонительную стойку. Торбеев корчился на земле от боли. Краем глаза я увидел, что от магазина к нам бегут люди. Я протянул руку.

— Давай руку, боксёр! — примирительно сказал я.

Но тот не хотел примирения; ругаясь и обзывая меня обидными словами, он запрыгал на одной ноге к своей машине.

— Что, допрыгался, хулиган проклятый! — услышал я крик Фаины Тихоновны. — Это тебе не с бабками воевать. В тюрьму захотел? Так мы это мигом организуем.

— Ты бы, тётка, помолчала, — подал голос Торбеев. — Тоже мне, милиционерша нашлась. А тебя я всё равно достану.

— Чего доставать? Я здесь. И впредь будь поосторожнее с незнакомыми, как ты говоришь, козлами, — сказал я. — Могут и забодать…

— Пошёл ты!..

Я попытался отряхнуть свои белые джинсы от дорожной грязи, которую собрал, падая на дорогу, но скоро понял, что их надо отдавать в стирку. Собрав разбросанные пакеты, я пошёл к Саяниному дому не по центральной улице, а задами. На подходе меня встретили знакомые козы, они вновь, как и при первой встрече, уставились на меня. Я решил задобрить их, достал из пакета булочку и, присев на корточки, протянул её ближайшей козочке. И неожиданно получил жёсткий удар по заднему месту. Упав на четвереньки, я оглянулся. Выставив вперёд рога, для повторной атаки готовился хозяин стада.

«Да что они здесь все, сговорились!» — подумал я, вспомнив высказанное предостережение Торбееву, и расхохотался. Да, такого в моей жизни ещё не случалось! Как говорится, не рой яму другому, попадёшь в неё сам.

Когда я вошёл в дом, Саяна, оглядев мои брюки и моё расплывшееся в глуповатой улыбке лицо, спросила, что произошло.

— Сейчас меня чуть не забодал здешний козёл, — смеясь, ответил я. — Приревновал к своей козочке. У вас здесь не Прудово, а Зуняман.

— Что-что? — не поняла Саяна.

— По-бурятски это означает «сто козлов».

И я в подробностях начал показывать, как я хотел понравиться козе и как меня долбанул её ухажёр. Саяна ничего не могла понять, она слушала меня, потом вспомнила, что козёл уже бросался на её сестру и та, убегая от него, сломала ногу. На это я заметил: ноги мои целы, — и шутливо добавил, что, должно быть, козёл признал меня за отступающего француза и решил отомстить за сожжённую Москву. Но выкрутиться не удалось: в дом пожаловала Фаина Тихоновна и начала в красках расписывать стычку с Торбеевым.

— Да тебя нельзя отпускать в деревню одного! — всплеснула руками Саяна. — Ты ещё на ходу сочиняешь.

— Это точно, нельзя, — подтвердил я. — Но я же пишу сценарий. А там у меня сарлыки. А у них знаешь какие рога? Не чета вашим козлам. Так что я готовлюсь снимать…

— А вы переезжайте жить в Прудово, — неожиданно предложила Фаина Тихоновна. — Здесь есть кого и что снимать. Недавно главу поселковой администрации сняли. Так мы вас вместо него выберем.

— Я подумаю, — глянув на Саяну, с серьёзным видом ответил я. — Но хорошо бы милиционером. У вас есть здесь милиционер?

— Нет, — со вздохом ответила Фаина Тихоновна. — Но раньше, при советской власти, был.

— Должность милиционера сейчас на общественных началах выполняет Фаина Тихоновна, — сообщила Саяна, когда тётка ушла к себе. — Ей до всего есть дело. Сейчас мужики в селе в основном пьют, а женщины бутылки сдают. Такая жизнь наступила, — и, помолчав немного, добавила: — Но я ему покажу, как цепляться к незнакомым.

— Ну, не совсем уж я такой незнакомый, — пошутил я.

— Да уж лучше был бы незнакомым, — думая о чём-то своём, сказала Саяна. — А так приходится отвечать как за своего.

И Саяна рассказала историю появления Торбеевых в Прудово. После того как отец ушёл на пенсию, её родители переехали жить в Прудово, на родину бабушки. Торбеевы прикатили следом, купили неподалёку дом, а после на его месте отстроили дачу. Однажды у Саяны с Вадимом произошла стычка. Как-то она со своим сыном Денисом пошла на пруд. Навстречу ей — Торбеев с дружком. Встретились они на мостике, где полощут бельё. Ребята были навеселе. Им тогда было лет по пятнадцать. И вот один из них не стал сторониться и задел её локтем. Она, конечно, этого не ожидала, всё же шла с ребёнком, и, оступившись, упала в воду. А они, испугавшись, побежали прочь. Саяна вылезла из воды, вытащила сына, сняла с ног тапочки, догнала их и врезала Торбееву по спине.