Секретарь райкома

Главной проблемой для руководства района было организовать ночлег высокого гостя. В поселке была гостиница – заежка, где не было ни одного отдельного номера в деревянном полубараке и теплого туалета. Его не было и ни в одной квартире поселения. Что делать? В центре поселка была отремонтирована одна квартира, но тоже без коммунальных удобств, сортир на улице, не ставить же ему ведро с водой. Нашли новую кровать с панцирной сеткой, застелили пол и стены коврами. Сортир на улице, а Е.И. Бодягин предупредил начальника ЖКХ Ф. Репина утеплить его и вычистить.

Встреча с избирателями Северо-Енисейского района, как тогда говорили, прошла на высоком политическом уровне, зрительный зал дома культуры был забит до отказа. Избиратели активно выступали, говорили о своих трудовых достижениях, никто не жаловался на недостатки, на свою горькую судьбу, давали наказы новому кандидату в депутаты, и он встречей остался очень довольный.

После встречи повели его в столовую на ужин, там ему приготовили стол из местных даров природы: брусники, грибов, рыбы, боровой дичи. Ему ужин понравился, он много шутил и высказывал благодарности поварам и обслуге. Привели на ночлег и пожелали спокойной ночи, а помощнику напомнили, где находится сортир.

Утром П.Ф. Ломако вместо утреннего приветствия буквально набросился на Бодягина со словами:

– Кто тебе здесь доверил такое крупное золотодобывающее предприятие, когда ты даже не можешь построить теплый туалет? Я в твоем сортире утром чуть я…. не отморозил.

Отказался от завтрака и потребовал немедленно отвезти его в аэропорт. В общем, после этого разноса больше делового разговора уже не последовало. При прощании Бодягину даже руку не подал и улетел из Северо-Енисейска рассерженный и недовольный. Проклятый сортир испортил все дело.

Проводя гостя, пошли смотреть, что же представлял собой сортир? Не вычищен, не утеплен, гуляет ветер, а на дворе стоит лютый мороз под минус 50. Ф. Репина, бывшего работника исправительных лагерей, снимать с работы за это не стали, поскольку на его собачью должность охотника в районе не нашлось.

Потом Петр Фадеевич снова стал министром цветной металлургии СССР, разместился в новом высотном здании на Калининском проспекте Москвы. В золотой промышленности Красноярского края произошел групповой несчастный случай, на руднике погибли два забойщика. В тресте «Енисейзолото» наказали непосредственных начальников ЧП на руднике, но Министерство ЦМ СССР решило привлечь к ответственности и главного инженера треста А.С. Сычева как ответственного за безопасность горных работ. Состоялась коллегия министров, где произвели разбор несчастного случая. Ломако как председатель коллегии должен сделать заключение и определиться с дисциплинарным взысканием. Он подошел к открытому окну зала коллегии, посмотрел с высоты седьмого этажа и говорит прямо в лицо Сычеву:

– Вот тебя бы нужно за гибель горняков выбросить через окно на улицу, но ведь ты можешь своим телом убить прохожих…

Решением коллегии Сычеву объявили строгий выговор с предупреждением. Однако он вышел в приемную, не мог вынести такого оскорбления и сразу написал заявление об увольнении с работы.

П.Ф. Ломако не забывал юмор. Как-то к нему зашел зам. П.Жмурко, он ему и говорит:

– Ты Петр, и я Петр, но нам с тобой в работе не хватает Петра Первого.

Почти через 30 лет после открытия объединение «Красноярскгеология» закончило геологоразведку Талнахско-Октябрьского месторождения. Был сделан генеральный подсчет запасов, которые утверждены в ГКЗ СССР с высокой оценкой. Однако Минцветмет СССР отказался ставить на свой баланс сырьевой базы запасы, которые находятся на глубине ниже 1600 метров от поверхности.

Мингео СССР не стало вести с Минцветмет СССР борьбу, объект закончен и сдан, а количество металла в тоннах уже не имело значения. А вот для «Красноярскгеологии» это было очень важно, поскольку в геологическом задании, утвержденном Госпланом СССР, количество запасов было одним из главных экономических показателей, отражающим результаты работы предприятия.

Наши геологи настояли, чтобы я ехал в Москву и добивался справедливости – занижают наши результаты работ в количестве разведанного металла.

Минцветмет свои действия объяснил просто: добычу металла ниже отметки 1600 метров по техническим причинам в то время производить было невозможно, а засорять свой баланс неактивными запасами они не заинтересованы. Поскольку этот вопрос не решается на уровне чиновников министерства, я решил идти прямо к министру. В приемной мне не отказали от встречи.

Захожу к Ломако, представился. Он не предложил мне сесть, спрашивает:

– Зачем пришел?

Я начал ему объяснять издалека. Он до конца меня не дослушал и говорит:

– Иди к моему заму, который занимался сырьевой базой министерства.

Пришел к замминистра. Принял меня человек по национальности осетин, фамилию сейчас не помню. Я знал лишь о нем, что он одно время работал в Норильске и является свояком В.И. Долгих, его сын женат на его дочери. Человек горячий, кавказец, отличался большой властью и положением родственника. Он категорически отказался даже вести беседу на эту тему – эти запасы норильскому комбинату не нужны, к ним он никогда не подойдет. Я ему напомнил, с каким трудом нам удалось разведать объект, и заикнулся, что в таком положении я буду вынужден обратиться в вышестоящие органы, на что он среагировал мгновенно: «Иди куда хочешь!» – и фактически выгнал меня из своего кабинета. На меня нашли зло и обида. Геологи им открыли и разведали крупнейшие в мире месторождения, а они к нам относятся как к батракам. Ну настоящий мерзавец. А кому на них жаловаться, когда они ближе к власти, чем геологи? В Совмине СССР у меня не было знакомых людей с большой властью, а знакомый геолог Э.Ю. Совченко, референт по природным ресурсам Тихонова, был человек по характеру мягкий и связываться с «цветниками» не будет.

После обеда я пошел на старую площадь в ЦК КПСС, в отдел тяжелой промышленности к инструкторам-геологам, рассказал об всем, и они мне организовали встречу с зав. сектором цветной металлургии Федоровым, который меня внимательно выслушал, потом с кем-то переговорил из руководства отдела по телефону и назначил на следующий день к 11 часам утра встречу по решению моего вопроса, заказал пропуск в здание ЦК. На заседание пришел тот замминистра, который выпроводил меня из своего кабинета, председатель ГКЗ СССР А.М. Быбочкин, представитель Госплана СССР и первый замзавотдела ЦК КПСС Сергей Алексеевич Баскаков, который приветливо мне улыбнулся, как старому знакомому, хотя первая с ним беседа состоялась более 10 лет назад, когда мою кандидатуру рассматривали на предмет работы в аппарате ЦК КПСС в качестве инструктора.

Объяснения прошли с обеих сторон. Я говорил о наших физических и финансовых затратах, понесенных при разведке месторождения полезных ископаемых в столь сложных горно-геологических условиях, а Минцветмет СССР отказывался принять запасы металлов для эксплуатации.

Результат встречи определило выступление председателя ГКЗ СССР Алексея Мироновича Быбочкина, который ранее бывал у нас в Норильске и знакомился с месторождением. Он сказал примерно следующее: на глубине ниже 1600 метров «Красноярскгеология» в соответствии с утвержденной государственной программой провела работы в соответствии со всеми требованиями. Количество и качество запасов металлов подтверждены бурением и лабораторными исследованиями и не подлежат сомнению. И они утверждены в ГКЗ СССР. Да, сегодня эти запасы невозможно извлечь, но идет научно-технический прогресс в горном деле, и со временем они будут извлекаемы. ЦК КПСС обязал Минцветмет СССР принять запасы на свой баланс.

Когда мы вышли в приемную, замминистра зло на меня посмотрел и, не простившись ушел.

Почему я сегодня вспомнил эту историю? Через тридцать лет в одной из центральных газет появилось сообщение: Норильский филиал «Норникеля» начал подготовительные работы по проходке сверхглубоких стволов для отработки запасов рудника Скалистого глубиной до 2000 метров, тех запасов, от которых министерство когда-то отказалось.

Последний раз я встречался с П.Ф. Ломако в середине 80-х годов. Мне позвонил второй секретарь Красноярского крайкома КПСС Л.Г. Сизов и дал распоряжение завтра к 12 часам дня прибыть на Ачинский глиноземный комбинат на совещание, которое проводит министр цветной металлургии П.Ф. Ломако по вопросу дальнейшего развития комбината. Нужно быть готовым по вопросам состояния сырьевой базы алюминиевого сырья в Центральной Сибири.

В назначенное время я был в Ачинске и принял участие в рассмотрении программы развития комбината. Собрались эксперты, руководители и проектировщики. Ломако как председатель слово предоставил главному инженеру проекта. Мужчина небольшого роста, худенький, стал докладывать, и видно, что волнуется. Ломако раз его оборвал, второй, и на глазах у всех докладчик как сноп падает на пол. Подбежали люди, подняли и отвели его в приемную. Ломако как ни в чем не бывало спрашивает, кто продолжит доклад, сразу нашелся заместитель главного инженера и продолжил начатое сообщение.

Прошло около пяти минут, вдруг Ломако спрашивает: «Он еще живой?» – сказали, что сердечный приступ. Полез в карман пиджака и говорит, что у него есть сердечные импортные таблетки и может дать.

Предоставил и мне слово о сырьевой базе. Я ему доложил, что геологами рядом в Шарыповском районе создана запасная сырьевая база для Ачинского комбината. И, кроме того, в Туве открыто крупнейшее и богатое Боянкольское месторождение нефелиновых сиенитов. Он мне дал даже сказать о его химических характеристиках и говорит:

– Ты еще будешь нам рассказывать об открытии месторождений на Северном полюсе?

И я здесь огрызнулся:

– Минцветмет привыкло получать от геологов месторождения рядом с их предприятием, пример – Норильск.

Он вспылил, и не знаю, чем бы это закончилось, если бы не вступил в разговор Л.Г. Сизов, который заглушил конфликт.

Вот таков был нравом и характером бывший сталинский нарком, таким он мне запомнился. Он чем-то был похож на другого железного сталинского наркома – Лазаря Кагановича. Может быть, отличался от него одним – не давал волю своим кулакам.

Петру Фадеевичу одному из немногих министров дали возможность возглавлять министерство до 80 лет. Он в свое время приметил В.И. Долгих и привел его на должность директора Норильского комбината, и тот же не остался в долгу у Ломако. Став секретарем ЦК КПСС, способствовал его долгой работе. Когда при М.С. Горбачеве были объединены два министерства – цветной и черной металлургии, то Ломако протестовал, писал доклады в ЦК, но его уже никто не слушал, и он сильно переживал, а Долгих уже сам был отправлен на пенсию.

Василий Николаевич Увачан

Первый секретарь Эвенкийского окружного комитета КПСС, советник председателя Совета Министров РСФСР по национальным вопросам. Я его знал и состоял с ним в дружеских отношениях.

Василий Николаевич по возрасту был старше меня, но это не мешало нашему общению. С ним я познакомился в период моей работы секретарем Северо-Енисейского райкома партии.