Точка перехода

Пост ГАИ на въезде в Белорецк со стороны Уфы, 5 июля 1996 года, 15:07

— В Миасс, говоришь... — задумался на мгновение старик. — Слушай, а у вас там ракетное КБ ещё работает?

— А куда оно денется? Работает, конечно!

— Ну, тогда поехали.

Он ловко впрыгнул в удобное итальянское кресло и, чуть поёрзав в нём, хлопнул дверцей. Я тронул машину.

— Докуда поедете?

— Раз у вас в Миассе ещё ракетными делами занимаются, то в Миасс и поеду. Ты же говорил, что туда путь держишь?

— Неужто на работу туда собрались? — скептически хмыкнул я.

— Ну, это уж мои проблемы, что я собрался делать, — снова сверкнул сталью во взгляде дедуля и протянул мне руку. — Иван Андреевич.

— Николай. Николай Колесов, — подцепил я дедову пятерню.

Ничего так, крепонькая ладошка. Сухая, но сильная. Да и сам дедок выглядит вовсе не развалиной какой-нибудь. Гимнастёрка с армейскими штанами — старого образца. Явно не один месяц по полям да лесам ношены. Как и кирзачи. Что-то не так в этой форме... Ух ты! Петлички-то совсем недавно спороты. Да и под погонами ткань менее выгоревшая. Он что, в своей деревне форму так и не снимал, как на дембель ушёл? Впрочем, какой дембель? На планках — ленточка «Красной Звезды» и «Александра Невского» третьей степени. А «Невского» только офицерам вручали. Ой, не прост дедуля!

— Хм... Колесов, говоришь?.. Да ещё и Николай?.. И из Миасса?.. А тебя, часом, не в честь деда назвали?

— В честь деда, Николая Ивановича Колесова, одна тысяча девятьсот двадцать восьмого года рождения. Только я не Иванович, а Валерьевич. А вы с дедом Колей знакомы были?

Попутчик посидел пару секунд с задумчивым видом, а потом кивнул.

— Если он у тебя в Порт-Артуре служил, то был.

— Да, в Порт-Артуре, — удивился я совпадению.

— Ну-ка, ну-ка, поверни ко мне личико-то...

Дорога по прямой катилась с горки, и я секунды на три глядел в глаза Ивана Андреевича.

— А ведь похож! Такой же остролицый...Дед-то жив?

Я нахмурился:

— Четыре года, как похоронили. Рак. Он же потом в ликвидации аварии на химкомбинате «Маяк» участвовал. Вот, видимо, и сказалась радиация...

— Это он тебе про ликвидацию рассказывал?

— Ага! Водителей с машинами со всего города повыдёргивали. Ну, вроде как на армейскую переподготовку. А на самом деле — что-то возить в заражённой зоне. Тогда же ещё толком ничего про действие радиации не знали, но водкой перед рейсами специально поили. Дед даже говорил, что транспаранты на дорогах стояли: «Осторожно, пьяный водитель!» А потом все эти машины, что в ликвидации последствий аварии участвовали, куда-то в здешние края перегнали. Да только я, когда здесь служил, уже этой техники не видел. Может, уже переплавили всё?

Дед удивлённо приподнял бровь.

— Так ты тоже здесь где-то служил?

— Здесь. Вон, в Межгорье. Сначала срочную, а потом ещё три года прапором.

— Сверхсрочником, что ли? — удивился дед.

— Ну, да. Пристал зам командира части, как банный лист, да и уговорил пойти в школу прапорщиков. А потом контракт на пять лет. А что? Зарплата неплохая, плюс коэффициент 1,7 к зарплате, плюс льготы... Только кто же знал, что тут такой бардак в стране начнётся? В общем, прослужил лишь три года: под сокращение армии я попал. Что в городе делать, где работы не найти, кроме как у строителей? Пришлось в Миасс возвращаться и в бизнес идти. Вон, запчастями ураловскими приторговываю теперь...

Иван Андреевич внимательно меня слушал, параллельно думая о чём-то своём. Потом как-то встрепенулся, и в глазах появился какой-то непонятный блеск.

— Межгорье — это Кузъелга, что ли?

— Вроде так его раньше называли. Или деревню, которая на его месте стояла...

— И чем ты на службе занимался?

— А вот это — уже секрет, о котором я подписку давал. Причём, на 25 лет... Хотя, блин, что там секретного? Внешний периметр города и объекта охранял. К этой норе в гору нас на пушечный выстрел не подпускали, а подписку содрали, будто я супер-оружие какое-нибудь разрабатывал.

За разговорами мы доехали до спуска к Белорецку, в самом низу которого сгрудилась кучка машин.

— Вы, Иван Андреевич, ремень пристегните, а то, похоже, гайцы белорецкие опять сегодня злобствуют.

Дедок недоумённо захлопал глазами. Блин, да из какой он задницы выпал?!

— Ремень, говорю, застегните, — подёргал я за лямку, перечеркнувшую мою грудь. — Справа над плечом у вас. За защёлку потяните, и её сюда воткните.

— Не тянется... — растерянно пробормотал попутчик.

— Чуть отпустите, а потом плавно вытягивайте, — терпеливо объяснил я, хотя уже начал понемногу закипать от бестолковости попутчика.

Тот со второй или третьей попытки всё-таки дотянул чёрную ленту до гнезда, но воткнуть наконечник ремня в гнездо у него всё никак не получалось. Пришлось отобрать треклятую металлическую блямбу и в темпе вщёлкнуть в паз.

— Вы что, никогда ремнём безопасности не пользовались?

— Да откуда ж они в нашей глуши? — развёл руками пассажир.

Я уже собрался выматериться в адрес той деревни, где провёл последние лет тридцать Иван Андреевич, но вовремя поймал себя за язык: в здешних горах действительно были такие медвежьи углы, куда добраться можно исключительно на тракторе или «Урале». Так что мой чудо-уазик для их жителей — не просто диковинка, а невидаль невероятная. Вон, как старичок рассматривает этот советско-итальянский гибрид, пытаясь понять, что за автоэксклюзив его везёт.

Ну, да. Не только старичок. Сейчас и работники жезла и свистка начнут докапываться...

Крупный гаишник с «ксюхой» на ремне, сделав стойку на «зубастые» шины и тонированные задние стёкла, помахал жезлом и продемонстрировал, куда припарковаться.

Фамилию он свою пробормотал настолько невнятно, что на слух это воспринялось как «млацант Траливалин». Зато очень внятно объяснил, за что из меня сейчас будет бабки выдаивать:

— Почему нарушаете законодательство и задние стёкла затонировали? Кстати, заключение завода-изготовителя о том, что изменения, внесённые Вами в конструкцию автомобиля, не ухудшают его безопасность, имеются?

Ну, этим меня не пронять: не он первый, не он последний, кто меня пытается на таком разводняке пощипать. Тонировка заводская... Поковырять пальцем можно... Машина импортная... Производитель — Италия... Вот, смотрите в ПТС — Италия, буквами по бумаге... Да, шины родные... И диски тоже... И мотор на заводе установлен: вот копия таможенной декларации, где всё указано... Сколько бензина жрёт? Да не бензина, а солярки. По трассе — литров 10 на сотню, если больше 100 км/час не разгоняться... Быстрее не пробовал: у нас же ограничение на дорогах — 90 километров, а я никогда правил не нарушаю...

Как они задрали, эти «продавцы полосатых палочек»!

Первым вопросом дедули, когда я машину тронул с поста ГАИ, вогнал меня в ступор:

— И давно у вас орудовцам автоматы выдали?

— КОМУ??? Иван Андреевич, вы сколько лет ни телевизор не смотрели, ни радио не слушали, ни газет не читали? ОРУД расформировали лет тридцать пять назад, ещё до моего рождения. А этим «романтикам с большой дороги» автоматы вручили сразу после распада Союза, когда от бандитов ни на трассах, ни в городе сладу не стало.

По шевельнувшимся губам попутчика я понял, что его эмоции носили отнюдь не печатный характер. Помолчав, пока мы крутились по промзоне, он заговорил снова.

— Ты, парень, верно подметил: в цивилизацию я не вылезал поболее тридцати пяти лет. А точнее — почти с тех пор, когда последний раз с твоим дедом виделся, с пятьдесят восьмого года. Вскорости, после того, как он свой ГАЗ-63 нашей части сдал, нам и пришлось... Да-а-а! Много с тех пор воды утекло. Белорецк, вон, как отстроился — любо-дорого посмотреть. Дороги кругом асфальтовые, машины такие ездят, что нам с твоим дедом и не снились в те времена... Только, смотрю, не всё у вас тут ладно... Да что ж он, паскуда, делает!

Изрядно обшарпанный чёрный «бумер», только что обогнавший меня, резко метнулся вправо и ударил по тормозам в расчёте на длинный уазовский тормозной путь. Не тут-то было! Откуда «кааанкретным пацааанам» было знать, что Марторелли не только «зубастые» шины на свои детища поставил, а ещё и тормозную систему серьёзно переделал? Вот и получилось, что между висевшим на соплях задним бампером БМВ и «кенгурятником» моего «Дакара» чуть ли не полтора метра осталось в момент полной остановки обеих машин.

— Это, Иван Андреевич, называется «подстава». Местные бандюки решили деньжат подзаработать на проезжем лохе.

«Бумер» тронулся, но еле катился впереди. Мдя... Братки попались настырные, упускать жертву явно не желали, выжидая, пока я пойду на обгон, чтобы подставить под моё правое крыло свою бочину. Приём тоже у них отработанный. Правда, известный и мне. Поэтому перед ближайшим перекрёстком я врубил левый поворот, а сам юркнул направо в узкую улочку частного сектора.

Бандиты, было, встали, чтобы сдать назад и повернуть следом за нами, но сзади их уже припёрли ехавшие за нами машины, недовольно сигналя. Я спокойно развернулся на пустынной улочке и вернулся к перекрёстку, мигая правым поворотником. Где-то впереди, коптя выхлопом, уходила вперёд по встречной полосе чёрная «бэха»: пацаны ехали искать другую жертву.

— А что было бы, если бы ты всё-таки ударил их машину? — поинтересовался дед.

— Вылезли бы мордовороты и стали бы требовать, чтобы я заплатил за их гнилушку, как за новую. Или попытались бы мою машину отобрать. Типа в счёт оплаты ремонта.

— Но они же сами аварию провоцировали!

— Ну и что? Кто это докажет? По правилам — кто сзади, тот и виноват.

— А свидетели?

— Ой, Иван Андреевич, какие свидетели? Вы их сначала найдите, этих свидетелей! Местные ни за что против бандитов свидетельствовать не станут, потому что побоятся за своё здоровье, имущество и родных. А иногородним некогда задерживаться, пока милиция соизволит приехать на ДТП. Вот и получится: слово чужака против слова своего «уважаемого человека». Кому поверит милиционер, у которого в этом же городе дочка в садик ходит, сын в школу бегает или жена с работы по темноте возвращается?

— Но это же чистый бандитизм! — искренне возмутился старик.

— Так и я говорю — бандитизм. И все говорят то же. Самое хреновое — милиция прекрасно знает про это. Но не просто не трогает этих самых бандитов, а даже помогает им. Я совсем не удивлюсь, если вот этих на нас навёл именно «млацант Траливалин»: эта БМВ рядом с постом стояла, и он, как мы отъехали, прямиком к ней пошёл.

Горяч был дед! На лицо практически не изменился, а вот правая рука очень даже характерное движение изобразила. Будто Иван Андреевич кобуру, висящую на привычном месте, попытался расстегнуть...

— СМЕРШа на них нет! — буркнул попутчик.

-Да какой там СМЕРШ? Если сами эфэскашники... Тьфу, ты! Теперь же они ФСБ называются! В общем, сами чекисты во время войны в Чечне чеченским боевикам информацию сливали за деньги!

— Какой войны??? В Чечне???

Мой пассажир встретился со мной взглядом, осёкся и надолго, до самого выезда из Белорецка, замолчал. А когда «Дакар», сыто рыча мотором, полез в затяжной подъём, обгоняя скисающие «жигули» с «москвичами», заговорил снова.