Точка перехода

Трасса Уфа-Белорецк, где-то между поворотом на Межгорье и Белорецком, 5 июля 1996 года, 14:30

Старики — они, зачастую, как дети малые! Вот и этот: что-то не понравилось в Камазе, в котором он проезжал мимо, пока я... гм... в кустики ходил, и вот уже чуть ли не под колёса мне кидается, подняв руку. Подвези, мол. Да жалко, что ли?

— Садитесь, дедуля! — распахнул я дверцу своего «Дакара» перед крепким пенсионером, одетым в гимнастёрку старого образца с планкой потрёпанных наградных ленточек.

Но дед закочевряжился:

— А по пути ли мне с тобой, внучок?

Стариковские глаза смотрели с насмешкой, но такая сталь в них светилась, что мурашки между лопаток пробежали.

— Мне-то аж до Миасса пылить. Так что подвезу, куда захотите, если вас устраивает мой «кадиллак».

Про «кадиллак» я, разумеется, загнул. Всего лишь «марторелли». Не слышали про такую марку? Я тоже не слышал, пока на выставке в Москве не увидел это чудо вражеской техники, в которое превратился банальный советский «бобик». Увидел и свихнулся: хочу такой! А когда домой приехал, всем друзьям уши прожужжал про пластиковую крышу, про кресла, куда более удобные, чем в новой «Волге», про стасильный итальянский дизель с турбонаддувом, про «кенгурятник» и лебёдку, про багажник на крыше...

Поскольку наши автозаводчане только-только запустили совместное с «Ивеко» производство грузовиков, их представители частенько в Италию наведывались. Ну, и пришлось пообещать им энную сумму за содействие в приобретении у фирмы «Марторелли» модернизированного российского УАЗа модификации UAZ-Dakar. Сидели они тогда без зарплаты. От слова «вообще». А платил им завод фантиками с официальным названием «талоны» и народным прозвищем «юрики» по имени директора завода. Поэтому мужики землю рыли, чтобы мою блажь исполнить. И вот в середине января этого, 1996 года, выкатился я из ворот автозаводского отдела сбыта на новенькой машинке с итальянскими надписями на решётке радиатора, капоте и заднем борте, к коему была прикручена «зубастая» внедорожная запаска. Разумеется, остальные колёса в такую же резину «обуты» были, потому на наваливший за ночь и нерасчищенный поутру снег я и внимания не обратил.

На меня, правда, особого внимания тоже никто не обращал: подумаешь, нашёлся чудик, который штатные колёса на импортные переставил да машину иностранными надписями размалевал. Ладно бы понятными английскими, а то ещё и итальянскими. Удивлялись только на заправке, когда я к колонке с дизтопливом подъезжал вместо привычной для всех «уазистов» с А-76. Кое-кто даже пальцем у виска крутить пытался: мол, парень решил устроить себе сексуальные игры с промывкой карбюратора и топливной системы.

С топливом и вправду пришлось напрячься: слышал я, что не любят иностранные моторы продукцию наших нефтезаводов. А потом подсмотрел у местных бандитов, нагнавших себе подержанных японских джипов, что они ездят заправляться на станцию «Миасс-2». Оказывается, тепловозное топливо не только железнодорожная техника прекрасно переваривает, но и капризные «японцы» жрут с удовольствием. И хотя Витторио Марторелли свои турбодизели во время гонки «Париж-Дакар» даже на африканском типа-топливе гонял, да только стрёмно как-то было: хоть я и не бедствую на торговле ураловскими автозапчастями, но всё равно опасался влететь на нехилые денежки из-за возможного ремонта движка фирмы «Пежо». Да и машина надёжнее служит, если к ней по-хорошему относишься...