Битвы Фэнтези: Исход

Глава 12. Попытка примирения

Центурион проснулся в ужасном расположении духа. Он плохо спал, постоянно просыпаясь от малейшего шороха и переживая из-за ссоры с лучшим другом. В конце концов он поднялся с походной лежанки и решил прогуляться, чтобы успокоиться.

Было раннее утро. Солнце ещё не вышло из-за горизонта, но темнота ночи уже развеялась, оставив мир во власти сумерек и полумрака.

В этом полумраке Центурион обходил позиции своих воинов, которые уже тоже начинали просыпаться, и приветствовал всех, поднимая боевой дух своей армии.

А сам он при этом продолжал пребывать в скверном настроении и мысленно бранился:

«Долбаный гордец! Как же я ненавижу эту его чрезмерную упёртость и неспособность идти на компромиссы! Проклятье! В мире же не всё делится на чёрное и белое! Как он не поймёт этого?!»

Центурион поздоровался с Ашуром, кивнув послу, который уже тоже не спал и следил за подъёмом своих воинов. Решив, что лучше его пока не отвлекать, Центурион не стал задерживаться и пошёл дальше.

Первые лучи восходящего солнца уже осветили землю, а командир имперских войск всё ещё ходил вдоль позиций своих солдат и продолжал мысленно браниться, не находя себе места.

«Упрямый осёл!», – думал он, – «И как меня вообще угораздило связаться с ним?! Чтоб его псы помойные задрали! Проклятье! Он ведь даже не извинился! Он же вообще почти никогда не извиняется, считая себя абсолютно правым во всём! И ведь никак не переубедить его! Даже если всё указывает на то, что он не прав, он всё равно стоит на своём. До последнего!»

На лицо имперца, неожиданно, сама по себе напросилась улыбка. Он невольно вспомнил о том, как Юлиан однажды в детстве поймал их двоих во время их попытки в первый раз устроить попойку. Они раздобыли целый кувшин вина, буханку хлеба и головку сыра. Ночью, в назначенный час, они мышью пробирались в укромное местечко их лагеря, заранее намеченное и подготовленное к предстоящему событию.

И вот, уже на подходе, держа в руках драгоценные припасы, они вдруг замерли на полушаге, услышав властное «Стоять!» у себя за спиной.

Безошибочно угадав голос легата, двое мальчишек не шевелились, понимая, что их поймали и теперь им не избежать наказания.

– И куда это вы собрались?! – спросил легат, – Объясните-ка мне!

Центурион до сих пор не понимал, как это произошло, но в ту секунду, он и Маркус, не сговариваясь, сбросили на землю всё, что было в руках, и лихо дали дёру, слыша себе вдогонку: «Стоять! Куда?! А ну вернитесь!».

Но они не вернулись. И не остановились до тех пор, пока не оказались в приписанной им казарме и не вскочили в свои койки, надеясь, что их пронесёт. Но не вышло. Уже несколько пять минут, в сопровождении патрульных, к ним пришёл легат и вытащил из кроватей.

Изо всех сил изображая заспанный вид и непонимание происходящего, Центурион и Маркус отвечали на вопросы командира и полностью отрицали все обвинения, приписанные им.

В основном, конечно, удар принимал на себя Маркус. Он почти до крика доказывал Юлиану, что они тут ни при чём и вообще всё это время спали без задних ног, так как умаялись за день и у них просто нет сил ни на что.

Уже тогда, будучи мальчишкой, Маркус был абсолютно непреклонен и несгибаем, до последнего гнул свою линию и отстаивал свою правоту вплоть до драки. И, хоть им тогда и не удалось отвертеться, так как других детей в лагере имперских войск попросту не было, Центурион навсегда запомнил ту ночь и то, как Маркус уверенно и твёрдо доказывал свою правоту самому главнокомандующему легионом.

Командир имперцев тяжело вздохнул, вернувшись из воспоминаний.

«Как же ты меня бесишь…», – подумал он и отправился к закутку под скалой, где расположился его друг.

Маркус встретил Центуриона, точа свой клинок, доводя его до идеальной остроты.

– С добрым утром, – поздоровался Центурион, встав напротив товарища.

– И тебе, – ответил Маркус, не отвлекаясь от процесса.

– Разве ты не точил его недавно?

– Ты же знаешь, он не бывает достаточно острым.

– И то правда… Поговорим?

Маркус окончил заточку клинка, критически осмотрел его и убрал в ножны. Затем посмотрел на Центуриона снизу-вверх и сказал:

– Тут не о чем разговаривать. Я сболтнул лишнего, ты мне врезал. Когда всё это кончится, мы с тобой напьёмся и посмеёмся над этим. Как обычно.

– Как обычно…, – Центурион вздохнул, покачав головой, – Ты со мной?

– Всегда, – Маркус поднялся и протянул товарищу руку.

– Рад это слышать, – ответил командир имперцев и пожал руку Маркуса, обхватив её за запястье.

В этот же миг, по всем позициям войска гильдии разнёсся сигнал тревоги, оповещающий о приближении врага.

– Самое время, – усмехнулся Центурион.

– А разве когда-то было иначе?

– Пожалуй, что нет, – Центурион кивнул и продолжил, не отпуская руку друга, – вот и настало время для твоего клинка, брат. Смотри не погибни раньше меня.

Маркус усмехнулся:

– Смотри, как бы мне не пришлось снова спасать твою задницу! Увидимся на поле, брат, – Маркус отпустил руку Центуриона и побежал к своей позиции.

– Увидимся на поле, – сказал ему вслед имперский командир и поспешил к своим войскам, которые уже организовывали атакующее построение.