Родитель дубль «N»! Снято!

Глава 20. Ракетчики забеспокоились появлением «новой метлы»

Не успели попрощаться с Туполевым и пообедать, как в столовой появилась новая делегация, с той же целью: просить денег. На этот раз это были «баллистики», практически в полном составе. Они решили схитрить и оказаться первыми, поэтому вначале рванули на 500-й завод, где их охрана развернула на 180 градусов: «Петр Васильевич выехал в Москву, еще не возвращался». Решили заглянуть сюда, предварительно заехав к Янгелю на 39-й. Там тоже никого не оказалось, тогда они приехали сюда. Ну, хоть с Туполевым поговорить дали! Была необходимость настроить его на совместную работу, а не на борьбу с тенью, чем он очень любил заниматься в послевоенное время. Дело, в первую очередь, касалось двух их институтов: «Нордхаузен» и «Берлин», названных по месту их дислокации. В этой истории большого развития тема ракет в Германии не получила, хотя задел у Дорнбергера был большой: во-первых, две ракеты летало, на двух разных двигателях. Во-вторых, им была построена первая в мире сверхзвуковая аэродинамическая труба. В-третьих, испытательный полигон и серийный завод в Пенемюнде сохранились в целости и сохранности, а также были живы все сотрудники, кроме Вернера фон Брауна, но про него было ничего неизвестно. Он выехал в Берлин и исчез. Зато главный конструктор двигателя Вальтер Тиль был жив, и даже настроен на дальнейшую работу в комитете № 2. Но его с собой товарищи «баллистики» не привезли. Вообще, ни одного немца в делегации не было. Связано это было с тем, что их бы просто не пустили ни на один из наших заводов, а не с тем обстоятельством, что наши люди что-то хотели скрыть от «нового помела». В основном разговор вел подполковник Глушко. Он первым приехал на полигон в Пенемюнде, и его «экспедиция» собирала разбежавшихся по всей Германии людей Дорнбергера. Королев подключился чуть позже, что было на него «похоже». Сергей Павлович всегда отличался повышенным самомнением, дескать, и сами с усами, без сопливых справимся. Лишь увидев: сколько усилий и приборов понадобилось немцам, чтобы совершить первый суборбитальный полет в безвоздушном пространстве, он понял, что несколько заблуждался в возможностях нашей науки и техники. Недаром еще в сороковом году немецкая разведка отрапортовала Канарису, что в этой области Германия опережает весь мир, а Советский Союз безнадежно отстал, как в развитии самих ЖРД, так и в развитии ракетостроения. Причина проста, как три рубля: Королев был «китайцем», крылатчиком, как и я. Он принимал участие в создании двух крылатых ракет: «217» и «212» с пороховым и жидкостным двигателем. Работая в ГИРД имел отношение к испытаниям ракет, предшественников РС-82 и РС-132. В годы войны занимался пороховыми ускорителями в Казани. В данный момент служит главным инженером института «Нордхаузен». Это рядом с Бухенвальдом, если помните, это был крупный концлагерь у нацистов. Узники этого лагеря построили подземный завод Миттельверк, на месте подземного нефтехранилища в Тюрингии.

Королев провел два летных испытания трофейных ракет. Глушко – 14 раз испытывал двигатели ракеты ФАУ-2, которые дают тягу 27,5 тонн-силы. По сравнению с лучшим достижением самого Глушко – 1,7 тонны, это в 16 раз больше. Немудрено, что впечатление они получили на все сто. На этот раз, вместо Устинова, их сопровождал генерал-майор артиллерии Гайдуков, начальник обоих свежеобразованных институтов. Им всего от роду пара месяцев, так что требовать от них результата – было делом бессмысленным с самого начала, но этот вопрос рассматривался на заседании Ставки, когда решался вопрос о создании ядерного оружия. Еще шла война в полном разгаре, но получив первые известия о том, что в США начались работы по проекту «Манхеттен», немедленно был создан спецкомитет № 1. А после того, как Сталину доложили, что создание ЯО возможно в ближайшем будущем, то последовало и появление спецкомитета № 2. Чуть позднее стало известно: почему на совещании отсутствовал Шахурин. Он писал объяснительную записку Сталину, в которой излагал причины, побудившие его написать приказ по НКАП, запрещающий заниматься ракетной техникой. По этому приказу начатые работы НКАП в Германии начали свертываться. Виноват оказался «снова» Петр: у нас лучше, мы летаем дальше, наши двигатели – не чета немецким, а то, что отстаем в жидкостных реактивных, ну так мы этим не занимались! Работы по ним были свернуты еще в 1942-м году, на что у Шахурина было предписание Ставки. Весной 42-го Ставка распорядилась закрыть работы по самолету Би-1. Докладную записку по этому вопросу подготовил Яковлев. Таким образом дело попало к артиллеристам. Благо, что генерал Гайдуков, Член Военного Совета частей гвардейских минометов, хоть и не был инженером и специалистом в области космонавтики, но был членом ЦК ВКП(б), и обладал гибким умом. Он проконсультировался со «знающими людьми», и привлек к делу «бывших врагов народа»: инженеров бывшего НИИ-3, которых заботливо упрятал в кутузку небезызвестный Костиков, в данный момент находящийся под арестом и следствием бывший главный конструктор ОКБ-55, которым руководил Бисноват. В общем, тема оказалась перегружена и основательно запущена. Знакомство с ракетной тематикой Германии только началось, и сулило немалые сложности. Плюс к этому, и минус к делу, было то обстоятельство, что в одной кубышке собрались такие пауки, которые ничем не брезговали, лишь бы достигнуть цели. «Экскрементаторы», так сказать, отцы современной космонавтики. Радовало только одно: вообще-то, именно эти люди обеспечили выход СССР в космическое пространство, и создали ракетно-космический щит нашей страны. Так что, относиться к ним надо бережно и аккуратно.

Дав товарищам ракетчикам пообедать, выехали в Химки. Немцы, конечно, народ организованный и дотошный, но и нам есть что показать, с точки зрения организации производства. И я им уже «нашел крышу», но об этом еще говорить рановато, вначале необходимо разбить их амбиции. В первую очередь посетили бывший 39-й завод, нынешний 381-й. Благодаря его новейшему оборудованию удалось выполнить заказы как на «ПС-4», так и на все ракеты, корпуса которых изготавливались здесь. Кооперация называется. Хотя, все три завода имели общее руководство. Фактически это был один завод на четырех площадках. Гудковский 84-й входил в эту «корпорацию», но сам Гудков стоял, все-таки, несколько отдельно и самостоятельно, но наш 500-й находится за речкой, аэродром у нас общий. Почти 79 % корпусов всех серий были изготовлены на 381-м в двух цехах, а собирались они на разных заводах. 1-й и 39-й территориально находятся в одном месте, а 84-й и 500-й разделены только рекой Сходня, и соединены двумя мостами: Восточным и Западным, что позволяет доставлять готовые машины на военный аэродром Тушино-2, это в районе теперешнего метро «Планерная». 500-й завод имеет и собственный испытательный полигон-аэродром в будущем «старом» Шереметьево. Пока он носит название Черная Грязь. Это при Хрущеве все будет переделано и поломано, так как «авиация устарела, все решают ракеты».

Закончив достаточно короткую «экскурсию» по двум заводам, собрались в маленьком одноэтажном домике заводоуправления, строении № 36 по улице Октябрьской, такой у него был официальный адрес, (это за бизнес-центром «Империал Парк», господа-наследники, не перепутаете! «До первой звезды нельзя!») по государственному плану строительства завода № 500 НКАП. Здание старое, видимо, чья-то усадьба была. Это – Тушино. Довольно большой зал с балконом для оркестра, который мы переделали в зал заседаний. Вот там все и расселись, так как наш маленький кабинет всю эту «толпу» вместить бы не смог. На руки присутствующим раздали макеты и модели наших «изделий», одна из которых даже полетала, демонстрируя раскладные плоскости и рули. Петр посадил ее на длинный стол, за которым сидели инженеры и военные с перекрещенными пушками.

– Так как вы бывали там, где еще не вступала нога представителя НКАП, то имеете возможность сравнить: что сделано у нас, и что у них. Как видите, мы пошли немного другим путем, хотя, наверняка, есть и общие черты. Итак, прошу вас, в чем различие программ?

– Ваши ракеты, точнее, ваши радиоуправляемые самолеты, предназначены для полета в воздушном пространстве противника. – сразу же бросился в атаку Королев. Увидев произведение фон Брауна, он на лету поменял тапочки, переобулся, и из «крылатчика» стал убежденным «баллистиком».

– А ваша, то есть немецкая, воздушное пространство врага не пересекает? А где же, по-вашему, разрушается ее корпус? Вот в вашем отчете написано, что на втором пуске корпус ракеты загорелся и разрушился на этапе пикирования на цель. Боеголовка сдетонировала в воздухе. Товарищ Алешин!

– Слушаю, Петр Васильевич!

– Мы в состоянии поразить прямоидущую цель, движущуюся по баллистической кривой, если находимся в районе объекта ее доставки?

– При курсовых углах до 30 градусов и нормальной отражающей поверхности попасть не так сложно. Она же не маневрирует. Заряд – кумулятивно-осколочный. А ракета – довольно большая.

– Товарищи, вы слышали мнение человека, который досконально знает возможности ракеты «Х-1» и «Х-1М», стоящих на вооружении Московского округа ПВО. В том виде, в котором существует ракета «Фау-2», она уязвима для средств нашего ПВО. А мы можем отразить удар ракет «Х-Х» и «Х-ХМ»?

– Чисто теоретически, с расходом ракет не меньше десяти. И только по одиночной ракете. Если в секторе будет находиться больше ракет и будет включена система радиоподавления и постановки ложных целей, то сбить все ракеты однозначно не получится.

– Каждый бомбардировщик «ПС-4» несет четыре тяжелых и 18 легких ракет, имеющих сверхзвуковую скорость. При этом дальность системы не 270 километров, а более 20 тысяч. Единственный «недостаток» системы: большое время подлета к цели. Баллистические ракеты имеют в этом отношении заметное преимущество. – сказал Петр, встал и повесил на доску давно подготовленный плакат расчетов атаки авианосной группы, то есть цели, имеющей собственное, глубоко эшелонированное, ПВО.

– Собственно, мы решали вот такую задачу: есть противник, который на месте не стоит, маневрирует, производит перестроения на ходу, выставляет активные и пассивные помехи, может использовать перехватчики и массированный, управляемый вычислителем СУАО, зенитный огонь. Практические стрельбы по таким целям были: уничтожены – легкий авианосец, линкор, два эсминца, три транспорта и танко-десантный корабль. На плаву остался один эсминец, но даже отремонтировать его наши корабелы не берутся. Он основательно выгорел. Средствами ПВО противника наш самолет обнаружен не был, несмотря на хорошую погоду и видимость миллион на миллион. И, даже обнаружив его визуально, они не смогли навести на него свою авиацию, так как, в первую очередь, был поражен авианосец, и уходить от спасительного берега в холодный океан пилоты не решились. Тем более, что достать его по высоте они не могли. Так вот, к чему я это! Вовсе не для того, чтобы похвастаться! Я подчеркиваю: система, состоящая из самолета, станции наведения, обнаружения и наводки, и самих ракет, создавалась сразу с учетом возможностей противника. У немцев подход был другим: противник туп и глуп, и ответных мер к нам применить не сможет. Сможет, и еще как! Особенно при такой дальности!