Родитель дубль «N»! Снято!

Глава 24. Германия, уцелевший полигон Пенемюнде

Петр заходил на аэродром Пенемюнде от моря, курсом 150,4°. Ветра почти не было, солнечно, небольшие тучки, веселыми белыми кучерявыми боками украшали картину. Полоса довольно длинная, более двух километров. Внизу все уже было зеленым, снега как не бывало, хотя под Москвой он лежит еще толстым слоем. Выровняв машину точно над приводным огнем в море (Anflugfeuer, по-немецки, низкий кирпичный радио и проблесковый маяк, находящийся точно на глиссаде, и служащий ближним приводом) на высоте 20 метров, Петр притер машину к полосе, коснувшись задними стойками точно у ее начала, обозначенного 10 полосами и цифрой «13». Число для него счастливое, он до сих пор летает с этим позывным. «Надо будет отметить этот факт, когда буду выступать перед немцами. Они «мистику» любят!» – подумал он про себя, выполняя торможение на полузагруженной машине. Пробежав примерно две трети полосы, Петр убрал реверс, оставив двигатели на самом малом газу, убрал «лишние» интерцепторы, управляя пробегом только тормозами, почти остановился перед крутым поворотом направо на курс 250 градусов, на, довольно узкую, истребительную дорожку, в конце которой резко повернул налево, к тому месту, которое указывал «стартовик» с двумя бело-красными кружками в руках. Через несколько секунд тот скрестил руки над головой, показывая, что самолет прибыл на место парковки. Пискнули тормоза, и борт-инженер начал процесс выключения двигателей, но сам он встал и, левой рукой, отстегнул ремень своего «кресла» от кресла командира, приглашая того встать и следовать к выходу. Петр привычно отстегнул папу-маму шлемофона, сунул его за кресло, достав оттуда генеральскую папаху.

– Аркадий! Щелкни бомболюком! – распорядился он, встал и вышел из-за кресла. Прошел за перегородку, там достал из шкафа короткую куртку с меховым воротником. Вылет не боевой, так что она висела в шкафчике, вместо того, чтобы «греть почки». Накинул ее и прошел к люку, который уже открыл 2-й бортмеханик. Тот протянул руку, забрал планшет командира, и подал ему портфель с тремя замками, украшенный тремя «блямбами» для печатей.

– Печати целы, товарищ генерал!

Мельком глянув на неповрежденные «секретки», Петр, держа портфель в левой руке, спустился по трапу, встроенному в люк, на землю. Пахнуло запахом свежей зелени, весной. Поднеся руку к папахе выслушал доклад генерала Гайдукова.

– Спасибо, Лев Михайлович! Вольно! – Петр протянул руку для рукопожатия, но сам внимательно осмотрел генерала и его свиту. Все на месте: и Дорнбергер, и Греттруп, и Дам, и Тиль, и даже младший фон Браун. Человек 15 немцев и шестеро русских, большую часть из которых Петр не знал. Узнал троих: Тюлина, самого Королева и вездесущего майора Чертока. Но поздоровался со всеми, пожав им руку, и выслушав представления. Каждый, кроме имени и фамилии, назвал отдел и направление, которым он занимается.

– Вот, товарищи, получил разрешение познакомить вас с той техникой, с помощью которой было остановлено вторжение англо-американских войск во Францию и уничтожен десант, направлявшийся к берегам Камчатки для организации места высадки для более крупного соединения. Прошу! – и Петр рукой показал направление к открытому бомболюку.

– Это крылатые ракеты типа «Ха», в данном случае, модели «Икс-1-Эм», шестой серии. Отличаются от предыдущих моделей повышенной дальностью и точностью, хотя значительно повысить последнюю пока несколько затруднительно. Но, что касается дальности, то выпустив ракету точно над Пенемюнде, можно обстрелять Фарерские острова или Галлвэй, в Ирландии. На территории острова Великобритания нет ни одного места, куда бы эти ракеты не долетели. При этом, они мобильны, в каждый из таких бомбардировщиков помещаются четыре таких ракеты, плюс 18 ракет поменьше, но не менее серьезных, чем эти. Вот они, тоже типа «Ха», но первой «Эм» модели. Отличаются очень высокой скоростью полета, три и две десятых эМ. Способны бить как по наземной цели, так по кораблям и самолетам. Дальность у них меньше, всего 250 километров, есть модели имеющие вдвое большую дальность, при тех же размерах, но это пока большой секрет. В серию они еще не пошли, проходят испытания. Но физически они уже существуют. Эти – вы можете потрогать руками. Кажется, что ваше предыдущее руководство и мечтать о таких не могло.

– А какова их точность? – задал вопрос бывший генерал СС Дорнбергер.

– В зависимости от радиоконтрастности цели от 0 до 50 метров при стрельбе по береговым целям, в условиях работы радионавигационных систем. Без них – СКО порядка 150 – 1500 метров. Но цели для них подбираются именно радиоконтрастные. Оператор имеет возможность переключить головку самонаведения на любую из имеющихся целей, вне зависимости от ее контрастности, даже на пустое место.

– Он «видит» цель?

– Да, он видит ту же картинку, какую видит сама ракета. И имеет возможность поставить маркер на любое интересующее его место.

– А если цель находится за горизонтом?

– То для передачи данных используется высотный самолет-ретранслятор, плюс передача идет на частотах, которые отражаются от атмосферы Земли и передаются на большие расстояния. Если связь утеряна, то ракета идет на выбранную ей самой цель, по заложенным параметрам. Я бы хотел собрать всех сотрудников всех отделов обоих институтов, чтобы поставить задачи, с которыми вы не справились в прошлом году.

Тиль и Дам переглянулись и Дам сказал:

– Но Вас же снимали, генерал!

«Ага, они в курсе!» – подумал я и перевел глаза на русскую часть делегации. Гайдуков стоял не менее удивленный, чем Петр, информация была секретной, а двое других «помощников»: Королев и Черток, усиленно покраснели. Тут и детектор лжи не нужен! Их работа! Да и черт с ними! Наказывать за это бесполезно! Они рвутся в руководители! Надоело занимать уязвимые позиции. Давайте свои идеи, ребята, а не перемывайте косточки начальству. Виноваты не они, а существующая система, когда органы просто вынуждены «прислушиваться» к любой информации. Мы через это уже проходили в сорок втором. Через два года еще раз повторили те же приключения. Кто-то сказал: «Фас!», и система закрутилась. И тут уже все равно, был бы человек хороший, а летать можно в любую погоду, это же – кирпичи на голову. Но, систему поддерживают именно такие люди, которым она выгодна. «Нам все должны!» – у нас сейчас целое поколение таких выросло.

– Как вы можете видеть, это было временное отстранение от исполнения обязанностей. Дело в том, что все те «изделия», которые вы видите, включая этот самый большой в мире бомбардировщик, с самой большой в мире дальностью, родилось вот здесь. – Петр показал пальцем на свою голову. – Все это – продукция четырех заводов, членом совета директоров и одним из главных конструкторов являюсь я. Именно поэтому первоначальное решение Правительства СССР было таким. Кто конкретно «изобрел» то или иное «изделие» сказать уже сложно, времена «одиночек» давно кончились. Это продукция коллективного труда, но, как в любом коллективе, необходим лидер. На сегодняшний день мне приходится выполнять эти обязанности. И я привык, что мои распоряжения выполняются. Хотя бы потому, что именно меня поставили руководить этим проектом. В результате того, что немецкой стороной были не выполнены работы по созданию рулевых двигателей для новой ракеты, мы имеем отставание от графика производства в 8 месяцев.

– Такие наработки мы делали, и готовы в течение 4-х месяцев предоставить вам образцы для испытаний.

– Спасибо, но вы опоздали. Эту работу выполнило ОКБ-500. Я привез новое задание, и если оно не будет выполнено, то извините, но я буду вынужден закрыть два неэффективных предприятия. Причем, именно, научно-исследовательские институты. Откроем их там, где сможем эффективно управлять исследованиями. Желающих получать такие зарплаты и пайки – хоть отбавляй.

– В чем оно состоит? – спросил Тиле. – Оно касается двигателей?

– Да, господин Тиле, двигателей, но об этом позже. Заканчивайте знакомство с машиной, и двинемся дальше. Я уже назвал цель моего визита.

– Генерал, а самолет осмотреть можно? Мы таких никогда не видели. Слухи ходили, что в Вунсторфе базировался полк каких-то странных машин весной 44-го, но их толком никто не видел, так как они летали только ночью.

– Да, дивизия таких самолетов базировалась под Ганновером, и входила в мою армию. На такой же машине мы выполнили последний боевой вылет в той войне. Только бортовой номер отличался: «чертова дюжина». О том, что война закончена мы узнали над Сиэтлом. Нас просили прекратить бомбардировку.

Кто-то из присутствующих немцев сказал: «Raupen»[2]. Явно это было сказано не про нас. Немцы прошли на самолет, долго и внимательно рассматривали пульт прицела, находившегося за спиной командира экипажа. Кто-то из них поинтересовался судьбой «дубль «H»», которые в Германию так и не вернулись.

– Работают под Москвой, работы у них много, так как требуется перевести управление ракетой на новую элементную базу. Ваши приборы управления значительно устарели и не соответствуют новым стандартам в СССР в отношении систем наведения и управления. Но специалисты они хорошие, сильные. В настоящее время работают в ОКБ-885 в отделе товарища Пилюгина. Вы его знаете, он здесь работал.

– Как это: устарели? – осторожно переспросил доктор Рудольф.

– Они у вас используют устаревшие электронные лампы с высоким напряжением на катодах. Мы от таких отказались еще в 38-м году. Ну, а сейчас и вовсе отказываемся от ламп в пользу других приборов, не вакуумных. Они слишком хрупкие и ненадежные.

Закончив осматривать машину выехали целой кавалькадой в соседний городок. Кстати, за оградой аэродрома, находилось достаточно большое количество людей, издали наблюдавших за происходящим. Это рядовые работники института и военнослужащие Советской армии, имеющие к нему отношение, пришли взглянуть и на новую машину, и на то, как проходит встреча «нового помела». Этот вопрос волновал многих! Жизнь и служба в Германии несколько отличалась от службы «дома». Здесь условия проживания были гораздо выше, по сравнению с разрушенными городами в СССР. И пайки были выше, для этих институтов денег и продовольствия не жалели. В этом Петр лично убедился на обеде, который обслуживало около тридцати официантов, в не слишком большом, но уютном ресторане. Говорят, что эти же люди здесь принимали всю верхушку рейха. И Болховитинов, и Гайдуков, и Тюлин, сохранили «традиции и церемонии» этого логова СС. А лагерь для заключенных – снесли. Вшей, говорят, много было, да и глаза мозолил. Там остался только камень, на котором выбиты фамилии тех, кто хотел оставить память о том, что сидел в этом лагере. Этим, видимо, два генерала и подполковник рассчитывали завоевать сердца бывших эсэсовцев.

Городок небольшой, крупных зданий всего шесть: электростанция, кислородный завод и три здания сборочного завода, разнесенных между собой, так, чтобы соблюсти маскировку. Все «ракетчики жили в городке Узедом-Норд. Неподалеку от жилого городка на 9-й испытательной площадке в лесу находилось здание самого института и циклопического размера кинотеатр, где и собрался весь коллектив. Пять ступеней вело к этому зданию. Справа и слева остались постаменты каких-то фигур, что-то из монументальной скульптуры, наверное, которую очень любил Гитлер, но самих фигур уже не было, и даже таблички были сбиты. Зал, около 1000 квадратных метров, имел хорошую акустику и аппаратуру для трансляции звука, и был разделен тремя проходами. Громкая команда «Встать! Смирно!», произнесенная по-немецки, создала неприятное ощущение между лопаток. Еще совсем недавно он видел этих людей только через коллиматорный прицел. И «товарищами» они не были. Привезенные с собой снимки и фильм, Петр через Гайдукова уже передал для оператора кинотеатра.