Родитель дубль «N»! Снято!

Глава 14. Первый и последний налет на Америку

Выяснив задачу и оценив те сложности, с которыми придется столкнуться, Петр на час сократил время отдыха летному составу, так как инженер дивизии сообщил, что дозаправка заканчивается, самолеты осмотрены, можно двигаться дальше.

– Пошлите кого-нибудь поднять людей, нам требуется поторопиться, Николай Иванович.

– Есть поторопиться. – Инженер был недоволен тем, что маловато «захватили» техников, и слишком много «штабистов», так как обслуживать пришлось еще и истребителей. Но, в СССР того времени не было дальних транспортников, а местные товарищи техники были незнакомы с новыми машинами. Вылет «строем» Петр отменил, каждый добирается до места самостоятельно. Привод для них включили и на аэродроме есть «Глиссада».

СовГавань, или Константиновский пост, или Императорская Гавань, был заложен перед самой «Крымской» войной в 1853-м году, которая происходила не только в Крыму, но и на Тихом океане. И там, и там она было проиграна по причине отсутствия возможности своевременно снабжать войска, героически сражавшиеся везде. Размер коммуникаций значительно превысил чахлые возможности российского транспорта. Похоже, что и в этот раз наши противники решили использовать эту проблему, чтобы несколько умерить аппетиты Сталина. А тут, как назло, появился «ПС-4», у которого особых проблем с расстояниями не было. И, хотя противник знал о его присутствии на Европейском ТВД, Маршалл решился проверить возможности Тихоокеанского театра военных действий. К 38-му году вокруг Совгавани было построено 5 аэродромов, в основном для истребительной и морской авиации. Во время войны дополнительно открыли еще три, правда, закрыв один из самых старых возле Лососины. «Каменный ручей» был «запасным» аэродромом, который строили весь 41-й и 42-й год. Он изначально предназначался для тяжелых самолетов. Таких аэродромов здесь в этом районе было три: Май-Гатка, Дземге и Камручей. Все три грешили тем, что вокруг них часты туманы, особенно с мая по июль, но наступали они в разное время. И получалось так, что если закрыт один, то два других могут принимать самолеты. Максимально могли быть закрыты только два. Они все находятся на разной высоте. Строили аэродром жители ближайшего села, тогда райцентра, Датта, плюс несколько воинских подразделений, входивших как с состав флота, так и в состав АДД из перегонных дивизий. В настоящее время, март 1944-го, никаких поселков возле Каменного Ручья просто нет. Несколько землянок, бункербаза, тридцать обвалованных стоянок, сорок оборудованных двориков для зенитных орудий. Четыре палаточных городка, и все завалено двухметровым слоем снега. Большая часть зениток – 37 мм, восемь 85-мм. То есть, от налетов аэродром не прикрыт, одна надежда на то, что у американцев просто не хватит дальности. Но если они возьмут Елизово…

Первыми там приземлились Пехов со своим ведомым. Они и сообщили о том, что вылет «бананов» можно отложить на пару-тройку месяцев, так как аэродром их принять не может, не расчищена полоса, тяжелой техники там просто нет. Что тут началось! Доложили, естественно, в Москву, но три машины начали готовить к вылету, выгружая вооружение с одних машин, и подвешивая все на эти. Через два часа «08», «20» и «13» борта вырулили почти к локомотивному депо, так как полоса была несколько коротковата, меньше двух километров, и оттуда начали разбег в сторону Гнилой Пади. Работать из Хабаровска было практически невозможно! Но, сумели оторвать машины, проскользнули над деревьями и пошли в набор. Курс 58 градусов, высота 15 200, скорость 980. Внизу сплошная тайга, покрытая снегом, слева – река Амур, там есть селения, дымки поднимаются. Давление высокое, видимость миллион на миллион. Затем Амур отвернул от нашего курса еще больше на север, под крылом небольшое нагорье, покрытое густой тайгой. Справа различается мыс Сюркум, там Татарский пролив. Он почти на 50-й широте, так что границу Японии не нарушаем, пройдем гораздо севернее, над советской частью Сахалина. Машина уже давно на автопилоте, ведет ее штурман, а оба летчика только наблюдают за показаниями приборов. Сахалин под нами был всего около шести минут, и внизу еще замерзшее Охотское море, а впереди на горизонте появились конусы вулканов Ключевского массива. Мы прошли между четырьмя «дымящими горами»: три слева по ходу и один справа. Все с большим интересом наблюдали за тем, что под нами. И вот мыс Шуберта, внизу – Тихий океан. Но, по карте, это Берингово море, Камчатский залив.

– Восьмой, принять «люди», «Буки 1–2». Двадцатый, вам «есть», работай, на связи.

– Тринадцать, исполняем.

Звено, так было более точно, тем более, что самолеты были из разных эскадрилий, разошлось. Правый ведомый должен осмотреть и сфотографировать острова Беринга и Медный, затем Атту и Крысиные острова. Левый – осмотреть остров Карагинский, особенно его восточную оконечность, и залив Оссора. Далее осмотреть залив Корфа и Олюторский. Там есть столь любимые американцами «пляжи», удобные места для высадки десанта. Три места пригодны для быстрого создания прибрежных грунтовых аэродромов.

Первой заговорила «восьмерка»:

– Глаголь! Восемь вымпелов! Курс 270, у траверза Говена. Два «жирных».

– Работай, Вася. У нас толстых нет. Мы все – худенькие!

– Вас понял. – с двухсот пятидесяти километров он выпустил две «Х-1м», обозначив свои действия условным сигналом.

– Есть захват! Есть второй! Попали!

Радист, сержант Антонов, сдвинул наушники вперед:

– От заразы, заголосили! Раньше думать надо было! – морщась, сказал он, и нажал правую кнопку СПУ:

– Командир! Два сигнала бедствия, Би-Би-43 и Цэ-Вэ-И-16. По справочнику: это линкор «Теннеси» и эскортный авианосец «Нассау». Им отвечают три эсмица, «Ди-Ди», два транспорта и еще один корабль, классифицировать который не могу. А на авиачастотах, 3 канал, активный обмен, в воздухе восемь машин, которым сесть негде.

– Василий, что у тебя? – запросил Петр командира «восьмерки» Зубова.

– Пока не вижу, далеко, 12 минут ждать.

Каждый из них шел своим маршрутом, выполняя собственное задание. Малая группа кораблей могла означать только одно: наши «южные ребята» понятия не имеют, что делают. Между Оссором и Тымлатом наземное сообщение есть, дорогой это, правда, назвать сложно. А дальше никуда не проехать! Скорее всего, их задачей является создание аэродрома подскока. У «двадцатки» все чисто, они подходят к Никольскому, на острове четыре села и несколько погранзастав. «Восьмерка» доложилась, что сбросила четыре планирующие бомбы по двум транспортам и танко-десантному кораблю. Добилась трех попаданий. Запросила добро на удар ракетами по эсминцам.

– Добро, работай. И посмотри куда пойдут самолетики. Больше одной ракеты на них не трать, и догоняй нас, мы – убавились.

– Добро, понял.

А радист «двадцатки» попытался связаться с Никольским, вначале на частоте заставы, потом метеостанции. Ответила метеостанция. У них тихо, дали новую частоту погранзаставы. Те ответили, и попросили передать их сообщение о проходе восьми вымпелов генеральным курсом 320.

– С ними уже работают, но радиограмму продублирую. Спасибо, до связи.

А вот на западном побережье Атту шли какие-то работы, сооружалась ВПП. Но нас интересовал только один небольшой домик в бухте Пирамид: станция «Лоран-С», на которую не пожалели ракеты. Стрелок-бомбардир «двадцатки» доложил, что сигнал исчез и через некоторое время сделал снимок. Полоса находилась под толстым слоем снега, и ее чистили, тоже, видимо, готовят к использованию.

Оставался час полета до Колд-Бэя, когда сзади появилась приотставшая «восьмерка». «Двадцатка» скорости не снижала, но шла по более длинному маршруту и стала видна через 15 минут. Три машины двумя разными курсами подходили к одной точке. От Уналашки начали вызывать Колд-Бэй. Наконец, радисты установили связь, радиолокатор показывал, что вокруг чисто, и только у Ложного прохода, у одноименного городишки, находилось несколько кораблей. Часть на якорях и четыре у двух причалов. Корабли были небольшие, и тратить на них ракеты было совершенно не с руки. Зато этим заинтересовались в Колд-Бэйе, и провели там штурмовку. На трех аэродромах было довольно много самолетов, в основном «Б-25» и «А-20», которые еще поступали в СССР по Ленд-лизу. Кроме них, был сквадрон «Р-51», два сквадрона «Р-38» и «Р-47», и несколько десятков «Аэрокобр» и «Кинг Кобр». То есть, практически полный набор вполне приличных самолетов, но освоены были только «Кобры» и «Тандерболты». Петропавловск и Елизово бомбили отсюда, но из полета никто не вернулся, так как здесь произошло восстание, а ближайший аэродром находится на острове Кадьяк, в 700 километрах восточнее. Туда никто не дотянул. У американцев – пауза, и наши восстанавливают оставшиеся неисправные «Либерейторы», но Кадьяк просили «посетить», дав точные координаты нахождения запасов топлива на нем и складов боеприпасами. Болтали они об этом свободно, без шифрования, но что сделаешь, они, всего на всего, морские пехотинцы, так что шифрование было слишком условным.

От Колд-Бэя все три машины пошли по своему маршруту. «Восьмерка» – в сторону Фербенкса, где находилась авиабаза, на которой базировался 1-ый ПАП, 1-ой ПАД полковника Мазурука. «Двадцатка» – навестить Кадьяк и Анкоридж, и посмотреть: что там и как в порту, проливе и на аэродромах. Экипажу Петра предстояло обследовать что творится на главной базе Тихоокеанского флота: в Бремертоне. Расстояния тут солидные, даром, что-ли океан носит второе название «великий». Полет был довольно скучным. Внизу – практически полное отсутствие какого-либо движения. Рыболовецкие суда, несколько лесовозов, идущих в сторону Гавайев. И все! Американская военная машина еще только начала перенастраиваться на войну на Севере. Идем уже не по ДБК, а по ломанной кривой, ближе к побережью, чтобы не пропустить ничего. Петру предложили немного отдохнуть, чем он и воспользовался, и разбудили его за полчаса до подлета к основной цели.

– Тащ генерал, подходим, через тридцать минут будем у цели. Ваш кофе! И рагу, вы к нему так и не притронулись.

– И не буду, унеси его. Что слышно, и где моя бритва?

– Здесь, в сумке, а ничего хорошего не слышно. «08-й» разнес радиостанцию в Фербенксе, похоже первого ПАПа там больше нет. Ну, а Корзунов повеселился в Анкоридже, в Меррилл Филде и в Кенае. Там самолетов было много, да еще и выстроенных как на параде, в несколько рядов. Крупных кораблей в заливе не оказалось.

– Это хорошо! Всё, по местам, тащ инженер. Приступаем к основным обязанностям!

Они прошли вперед, Петр сел в левую чашку, пристегнулся, опробовал СПУ и маску подачи кислорода пристегнул к шлему.

– Володя, как?

– На курсе, тащ командир. Это – Ванкувер, Канада, прямо по курсу – железнодорожный мост, от него тридцать шесть секунд и вправо на курс 180, снос определим по Олт-Филду. Должны пройти по самой оконечности его полосы.

– Не нравится мне этот заход! Помех будет много, там все сольется в сплошную засветку, заходить лучше с юга, через залив. Тогда батопорты будут, как на ладони, видны. Согласен?

– Как скажете, командир! Так куда курс держим?