Родитель дубль «N»! Снято!

Глава 29. Проверка министром вооружений и выговор

Утряся с Устиновым разногласия, мы слегка подставились под проверку, которую министр вооружений непременно организует. Что и произошло через три месяца, как только мы смогли доставить под Архангельск первые пять блоков первой ступени, два масс-макета второй и третьей ступени и управляющий блок с макетом корабля. Сам Устинов, естественно, не приехал, от него была назначена комиссия: генералы Вознюк и Тверецкий, консультанты: Глушко, Королев, Бармин и Рязанский.

В первую очередь, нас обвинили в полной технической неграмотности, дескать, перетяжелили мы машину, испытания проводим по заранее сниженным показателям по дальности. Замечание, в общем и целом, верное. Вот только ехали сюда блоки почти две недели, чтобы довезти в целости и сохранности отдельные блоки. Если бы, как предлагал Королев, сделали бы два танка, то доставить их сюда можно было бы только по воздуху. Этот вариант мы тоже рассматривали. Но единственный тяжеловоз «ПС-4-м» перевезти этот бак на спине просто не мог. Мы их продули в аэротрубе и убедились в том, что без серьезной переделки всей схемы, включая установку вертикального оперения, просто не обойтись. Управляемость по горизонту падает настолько, что управлять этим самолетом становится невозможно. Плюс резко растет опрокидывающий момент по вертикали, а он и так в этом отношении не устойчив. В общем, не предназначен наш гигант для таких перевозок. А «Антонова» и «Мясищева» в живом состоянии просто нет. Так что, есть вот такая первая ступень, и мы испытываем ее. Главное, чтобы со стола сошла, и выдержала изгибающие моменты на участке работы первой ступени. Следующий пуск будет с двумя ступенями. А пока – так! Но их отчет, естественно, лег на стол Берии и Сталина. Пусков пришлось делать не один, а четыре. Два из них со значительным изменением всей ступени, с целью проверки возможности спасения двигателей. Не получилось. Парашютные системы срабатывали, но приземление было жестким, и двигатели достаточно серьезно повреждались при этом. Для повторного использования мало что годилось. Идею оставили «на потом». Отказались и от разделения пакета на пять частей при спуске, отработали перепуск топлива и окислителя из «отказавших» двигателей в работоспособные. За счет этих изменений удалось, не изменяя общий объем ракеты, немного уменьшить ее высоту, и уйти от возникающих продольных автоколебаний системы на 90-й -105-й секундах полета. Вторая ступень получило «утопленное сопло», тогда как третья получила «вакуумный насадок». С ракетой дело шло достаточно быстро и без особых проблем. Гораздо хуже обстояли дела со спутником. Они, имеется ввиду ОКБ-885, во-первых, кроме спутника, разрабатывали еще и носимую отделяемую боеголовку, а во-вторых, не лезли ни по габаритам, ни по массе аппаратуры. Требовались новые материалы, а их не было. Заполучив тему от «бывшего Председателя», их начальник и главный конструктор Пилюгин, до этого не имевший опыта разработки радионавигационных систем, к теме никого не подпускал. ОКБ-500, плотно задействованное на самой ракете, выделить людские ресурсы пока возможности не имело. И, главное, система ориентации была готова только на 5–7%. А к системе коррекции орбиты еще вообще не приступали.

В декабре 1945 года стартовала первая двухступенчатая ракета, имевшая масс-макет третьей ступени и отсек управления, в котором все, что было необходимо для вывода спутника на орбиту уже существовало. Она показала дальность 8200 километров с расчетной боеголовкой весом 4,7 тонны. Но самой боеголовки еще просто не было, даже ее макета. После удачного пуска все Политбюро высказалось за приостановку дальнейших испытаний. Дескать, деньги на ветер бросаем. И действительно, мы несколько обошли всех в этой области. Несмотря на то, что использовали не самую лучшую «пару», полученная дальность говорила о том, что имеющегося достаточно, чтобы, перейдя на пару керосин-кислород, иметь дальность 11–12 тысяч километров, чего с избытком хватало на оборонные задачи.

– У меня практически готова третья ступень, испытать которую на Земле мы не можем, она предназначена для работы в пустоте. После испытаний, в случае успеха, высвободится большое количество сотрудников, чтобы в кратчайшие сроки довести до готовности маневрирующие спутники системы «Марс». Если остановимся и снимем ракету с производства, то на восстановление процесса уйдет больше времени, чем на практическое создание с нуля. Ну, и, соответственно, больше денег. Нам требуется четыре пуска, и после этого мы начинаем переход на новую «пару» для этих ракет. Создав группировку из трех спутников над Северным полушарием, можно будет начинать работы по уменьшению КВО при наведении. Полное развертывание, действительно, может подождать. Но, отработаны ракеты должны быть полностью. После этого мы можем положить их на хранение, сорок штук, чтобы иметь возможность экстренного развертывания системы «Марс» в угрожаемый период. Отработку систем наведения проведем на более дешёвых атмосферных ракетах типа «Х».

Неожиданную поддержку мы получили со стороны Устинова.

– У нас было очень много сомнений в начале осени, когда выяснилось, что ОКБ-500 полностью проигнорировало наработки немецких товарищей и работу нашего ОКБ-1. Несмотря на полученные от нас, и от них, замечания, изменения в ракету внесены не были, хотя несколько экспериментальных пусков было произведено, но которые доказали, что предлагаемые решения, несмотря на кажущиеся выгоды, в настоящее время реализовать проблематично. Они «оставлены на потом». В результате мы имеем баллистическую ракету, способную доставить будущий термоядерный заряд к цели. С достаточно высокой точностью, превышающей точность ракет нашего ОКБ Академии Артиллерии. Так как два пуска Петр Васильевич выполнял по нашей просьбе, плюс вносил требуемые изменения в конструкцию, то есть возможность передать в его распоряжение часть финансирования, предназначенного для опытных и экспериментальных работ по этой тематике, которая осталась нереализованной в этом финансовом году по нашему Министерству. Пусть доделает начатую работу. Тем более, что большая часть средств у него ушла на создание двигателей для ракет постоянного дежурства, первый из которых успешно прошел огневые испытания на первом полигоне.

– Ваше мнение, товарищи? – спросил Сталин, но все мялись, предпочитая не нести ответственность за решение. Присоединиться – это совершенно другое дело.

– Товарищ Берия! Пожалуйста, вы подняли вопрос, что имеющегося – более чем достаточно, что Комитет–1 полностью удовлетворен проведенными испытаниями.

– Комитет – два, как таковой, свою задачу выполнил. Мы имеем средства доставки. – но не тут-то было! Вот я всегда пытался вбить в голову этого молодого человека, что лучшее – враг хорошего! Понятно, что Берии в первом комитете понадобилось дополнительное финансирование. Взять его можно только содрав рубашечку или пиджачок со второго. По-другому – никак! Бюджет уже утвержден, и никто его под Берию менять не будет! Соответственно, надо закрыть успешный комитет и кинуть деньжат отстающим. Но Петр считаться с этим не хочет! Он уже опустил глаза вниз, и приподнял над столом руку.

– Вы что-то хотели сказать?

– Да, товарищ Сталин. В 44-м, когда обсуждалась эта проблема, то речь шла о триаде: космос-воздух-вода. Закончены, почти, две темы: доставка воздухом, но остаются проблемы с точностью, доставка через космос, с теми же самыми проблемами, а к разработке водной части проблемы мы так и не приступили. Нет ни ракет, ни их носителей. А собираемся закрыть комитет. Вода – еще более агрессивная к человеку среда, чем космос, и не только к самому человеку, но и к тем же ракетам. Считаю совершенно очевидным тот факт, что пока никто ни одного проекта в этом направлении не предоставил. Хуже того, за все это время ни один представитель командования ВМФ ко мне ни разу не обратился, а летающие ракеты есть только в ОКБ-500. Следовательно, можно констатировать, что программа развития нашего флота не предусматривает установку на корабли ракетного вооружения. Похоже, что вместе с водой мы выплеснули младенца.

– Это в каком смысле? – тут же поинтересовался Берия. Его сын собирается писать диплом на тему применения ракет при стрельбе по радиоконтрастной морской цели.

– В прямом, товарищ Берия. Незадолго до известного процесса, мы согласовали с руководством ВМФ внесение изменений в состав вооружения кораблей, строящихся по программе «Большой флот». На их вооружение должны были встать зенитные ракеты трех радиусов действия, пускаемые с двух типов установок, крылатые ракеты «корабль-корабль», крылатые ракеты с подводным пуском, той же номенклатуры, но с возможностью стрелять из-под воды и по береговым целям, и баллистические ракеты на подводные лодки новой конструкции, с ядерной силовой установкой. В начале июня 1944 года была согласована номенклатура всех ракет для этой цели, но с этого момента больше разговор о них и не заходил. Финансирование не было открыто даже для НИР. Вопрос умер, не родившись. Еще раз подчеркиваю, что все необходимые бумаги для этого были подписаны мной, адмиралом Галлером и командующим флотом адмиралом флота Кузнецовым. Но флот к этому вопросу более не возвращался. Финансирование они должны были открыть по своим каналам и из своих статей бюджета. И где оно? А если у нас и есть «дыра» в обороне, то она находится в море.

Последовала короткая, но ожесточенная перебранка между членами малого Политбюро, в которой больше выясняли, кто допустил, что комплекс вооружений остался неизмененным. Всплыли и тайные мелочи, из-за которых и начали тот «процесс». Галлер срывал сроки рассмотрения и принятия решения по всей программе, то есть затеял переиначить всю программу. Кузнецов его поддерживал, но в детали особо не вникал, его больше волновали новые пункты базирования и большие потери при разминировании. К тому же Кузнецов воспротивился объединению флота и армии в одну систему, в одном Министерстве, вопрос о котором стоял еще в те дни. И вообще, вопросов к флоту накопилось достаточно. А тут подоспело расследование инцидента на Камчатке. Сам Петр, как уже отмечалось, попал под пресс случайно, оторопев от тех обвинений, которые были выдвинуты против людей, под командованием которых прошел самый тяжелый год войны. Ведь неизвестно, как бы сложились обстоятельства, если бы Кузнецов и Жаворонков не прибрали к рукам его полк. И дивизию сформировали тоже они, и полк сохранили, пока он в два месяца находился в дисциплинарной роте.

Свое мнение члены Политбюро в очередной раз поменяли, комитет и его председателя оставили в составе спецкомитетов, нагрузив дополнительно Военно-Морским флотом. Но, когда выходили из кабинета, то Берия попросил подождать его в другом крыле Большого дворца.